— Что, тесно стало, Даффи? — раздалось из домофона. Даффи улыбнулся. Ему никогда не удавалось заметить камеру. Большинство людей любят давать понять, что за вами наблюдают, они используют для этого дверные глазки и не слишком замаскированные камеры. Это дает им не только ощущение собственной безопасности, но и чувство превосходства. Белл же получал удовольствие от того, что те, за кем он наблюдал, об этом не знали.

— На спине, на животе или подмышкой? — приветствовал его Белл. Даффи вздохнул. Всегда одно и то же. Он пытался всячески изобразить интерес к придумкам Белла, но тот явно перебарщивал. На этот раз перед Даффи были разложены пятнадцать диктофонов. Даффи тут же представил себе готовящуюся последовать дискуссию о сравнительных достоинствах каждого отдельно взятого прибора — дискуссию не между Беллом и Даффи, но между Беллом и Беллом.

— А есть разница?

— Еще бы. Это самое главное. Где у тебя будет микрофон, а где кассетник?

— Не знаю. От чего это зависит?

— Да от всего. Кого ты будешь писать? И где? Я, конечно, не прошу, чтобы ты рассказал, я просто хочу знать. На сколько должно хватить пленки? Какое будет между тобой, и тем, кого ты записываешь, расстояние? Будете вы сидеть или ходить? Будет ли у тебя возможность выйти и поменять пленку?

— Понятно, — сказал Даффи, но Белл только начал.

— Будешь ли ты переодеваться? Хочешь ли ты, чтоб тебя было слышно так же хорошо, как того парня? Будет ли там кто-то третий? Ну и, конечно, случай физического воздействия.

— В каком смысле?

— Будет ли кто-нибудь бить тебя по яйцам? Или по спине? Может, ты сам захочешь во время записи кому-нибудь врезать? Или перед записью. Может, тебе нужна кнопка «пауза», чтобы ты мог остановить запись, съездить по морде, а потом продолжать?

— Ты не слишком хорошего обо мне мнения, верно, Джеф?

— Что? В каком смысле?

По удивленному лицу Белла Даффи понял, что его заботит только техническая сторона дела. Мордобой, с его точки зрения, был всего лишь фактором, который мог негативно сказаться на качестве записи.

И Даффи принялся объяснять. Он рассчитывал, что пробудет у Белла не больше сорока минут, а в итоге задержался на два часа. Он испытывал такое чувство, будто он снова попал а Аксбриджский госпиталь, и ему туго-натуго перебинтовали ребра. Кассетник размером с галету был примотан к пояснице, проводки прятались в карманах куртки: правый — для включения, левый — для остановки. Надо бы это запомнить.

Когда он ехал по М4, уже стемнело. От летающих гробов остались только огоньки: белые, зеленые, красные. Если они сейчас столкнутся, думал Даффи, это будет их вина: нечего летать в темноте. Вообще надо бы это запретить.

На складе он выгрузил ящик с зажигалками и поставил рядом с углом, где торчал круглые сутки. У него еще будет время состряпать объяснение для Хендрика. А сейчас пора вплотную заняться планом Б. Он потрогал левое ухо, и оно запульсировало. План Б стал казаться более привлекательным. Он прошел в стеклянную конуру миссис Бозли, сел за стол, положил рядышком свою ношу, поместил ноги так, чтобы случайно не задеть кнопку тревоги, сделал глубокий вдох и снял телефонную трубку.

Ну же, давай, возьми трубку, ведь ты всегда был дома, может, ты сейчас моешь ту большую «Гранаду», ну давай…

— Глисон, это Даффи. Да, Даффи с работы.

— Какого хрена тебе надо?

Самое главное не дать ему повесить трубку прежде, чем он поймет, что у него нет другого выбора, как во всем слушаться Даффи.

— Я звонил миссис Бозли, но ее муж сказал, что она ушла на всю ночь к подруге.

Скушай-ка это для начала.

— Откуда у тебя мой номер? Чего ты звонишь?

— Номер твой я нашел в большой книге, которая лежит передо мной на столе, называется «А-Д».

— Чего ты звонишь?

— Я сегодня нашел на складе героин.

— Что? Даффи, где ты?

Даффи многозначительно помолчал. Он чувствовал, что заручился вниманием Глисона.

— По крайней мере, я подумал, что это героин. Так что я взял самую малость — ты, наверное, заметил, что я рано уехал — и показал одному приятелю, который тоже решил, что это героин, и сказал, что лучше его отдать, куда следует. Ну, а я сказал, что лучше уж я сначала позвоню своим товарищам по работе, так что я достал телефонную книгу… — Даффи даже несколько увлекся.

— Да где ты его нашел?

— …и позвонил мистеру Хендрику, — он сделал паузу.

— Что он сказал? — не выдержал Глисон.

— Его не было дома, он куда-то ушел. Тогда я позвонил миссис Бозли, но ее тоже не оказалось, и я подумал, что, может быть, ты знаешь, что делать.

— Очень хорошо, Даффи. Дай я соображу.

Даффи дал ему четыре секунды и спросил:

— Может, позвонить в полицию?

— Давай не будем спешить, Даффи. Дай мне подумать. Мы же не хотим бросать тень на «Грузоперевозки Хендрика».

Надо же, как мило.

— Я плевать хотел на «Грузоперевозки». Что мне Хендрик? Кто мне заплатит за мое ухо? Я сейчас позвоню в полицию, — Даффи подпустил в голос истерические нотки.

— Не надо, Даффи, — сказал Глисон, — давай как следует все обдумаем: у тебя, конечно, нет причин заботиться о лице фирмы, но зачем спешить?

Даффи понял, что теперь Глисон у него в кармане. Он заговорил спокойнее.

— Если ты хочешь обдумать, я могу тебе показать, где и что — я хочу сказать, у меня есть ключ.

Атака началась. Заметит ли он?

— Что-что? Откуда?

— Ну да. Я им ни разу не пользовался. Мне его мистер Хендрик дал, когда меня нанял.

— Идет, так даже лучше. А то завтра при всех будет неудобно. Где ты сейчас?

— Я дома, но могу доехать за четверть часа. Если я доберусь раньше тебя, я зайду внутрь и включу одну лампу. Думаю, не стоит устраивать иллюминацию.

— Нет, конечно, ты прав. Я уже выезжаю. Да, вот еще что, ты, может, привезешь то, что сегодня забрал. Тогда, мы все сложим в одно место.

— Идет.

Даффи положил трубку. Затем он взял стул из офиса миссис Бозли и поставил его под ту единственную лампу, которую включил — примерно третью от входа. Рядом положил свой рюкзак, предварительно достав и рассовав по карманам то, что могло понадобиться в первую очередь. После этого он отошел в сторону и принялся ждать. У него было два преимущества: Глисон не знал в точности, где он, и в помещении было очень темно. Темнее даже, чем в борделе у Далби. Прошло двадцать минут.

— Даффи.

Скрипнула входная дверь, и на пороге, щурясь в темноту, возник Глисон.

— Здесь, — сказал стоявший в десяти ярдах поодаль Даффи. Глисон направился к нему, и Даффи, голосом, не допускающим возражений, добавил, — Сюда.

Он повернулся и чуть ли не бегом припустил вглубь склада. По крайней мере, так это должно было показаться Глисону, который послушно затрусил следом. Но, не пройдя и четырех ярдов, Даффи развернулся и с силой ударил в солнечное сплетение шедшего к нему Глисона. Движение Глисона усилило эффект удара: он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Даффи не слишком верил во всякие там левые апперкоты и правые хуки. Он всегда считал, что если уж бьешь, логичнее ударить несколько раз в одно и то же место. На этот раз он использовал колено. Затем снова кулак.

Глисон не упал. Он остался стоять, раскинув руки, подобно горилле, и с выпученными, словно от сердечного приступа глазами. Он даже не заметил, как Даффи надел на него наручники. Даффи защелкнул их туго, как поступал только с теми правонарушителями, чье поведение он и в самом деле не одобрял. Затем он достал кусок веревки и присел на пол. Он поймал веревкой одну его ногу, подтянул к другой — Глисон при этом чуть не упал — и связал ему лодыжки.

Затем Даффи дал себе минуточку, чтобы перевести дух. Глисону минуточки было мало. Даффи дал ему отдышаться, чтобы Глисон и в самом деле не заработал сердечный приступ. Он не садист. По крайней мере, пока. Затем он сказал:

— Прыгай.

Глисон уставился на него, наполовину испуганно, наполовину удивленно. Даффи указал ему на стоящий под единственной горящей лампой стул.