— Да так… — нахмурился Савелий. — С командиром роты подрался.
— Ого! За что ж это?
— Жидом обозвал.
— Молоток… — с хрипом выдохнул майор. — За такое скотство морду в кровь бить надо. Слышь, Светка…
— Да, да, Андрей Витальевич… — отозвалась медсестра.
— Молодец твой парень. Помяни мое слово, героем будет… — И комполка снова чуть улыбнулся, и черные глаза его весело смотрели на Савелия и Светлану. — Тебя как звать?
— Савелий.
— Наклонись-ка поближе, Савелий, — шепнул комполка и громче добавил: — А ты отойди, Светка, у нас мужской разговор.
Светлана пожала плечами, состроила рожицу, дескать, не очень-то и надо, и отошла от кровати, отвернулась к окну. А Савелий наклонился совсем близко к лицу майора.
— Ты не тушуйся, парень… — с присвистом зашептал майор. — Ты атакуй, понял? Тут буря и натиск, понял?
— Понял, — кивнул Савелий.
— Действуй, сержант… — опять с трудом улыбнулся командир полка и вновь позвал. — Светлана!
— Я здесь, Андрей Витальевич.
— Я спать буду. Чего тебе тут сидеть? Иди погуляй…
— А дежурная придет? Она ж меня прибьет, — испугалась Светлана.
— Ничего, я ей скажу…
— Видишь, Света, командир полка сказал, что я молодец и будущий герой.
— Ой, держите меня, а то упаду — герой… — насмешливо протянула Светлана.
— Так командир полка сказал, — развел руками Савелий. — Ты ведь его очень уважаешь?
— Ладно, пойду я. А то, не дай бог, ему хуже станет. У тебя правда сегодня день рождения?
— Да вранье, конечно, — улыбнулся Савелий. — Пришел капитан Бредунов, ну и со знакомством выпили… — Савелий нахмурился. — Хотя мы с ним давно знакомы.
— Я так и подумала.
Они стояли в скверике недалеко от входа в госпиталь — трехэтажного бревенчатого здания с освещенными окнами. Вокруг была ночь, где-то рядом ровно и мощно работала дизельная установка. Яркое звездное небо раскинулось над землей. Мерцающий голубой свет исходил от звезд. Подняв голову, Светлана смотрела на небо.
— Где-то там горит моя звезда — и твоя… Мама говорила, у каждого человека есть в небосводе своя звезда…
— О-ой, нога что-то… — вдруг тихо простонал Савелий и медленно опустился на скамейку, у которой они стояли, стал тереть загипсованную ногу ладонями.
— Что? Что такое? — испугалась Светлана, присела рядом, наклонилась к ноге. — Ты, наверное, резко повернул ногу, а у тебя кость раздроблена — могли осколки сместиться.
— Откуда ты все знаешь? — улыбнулся Савелий.
— Как откуда? Я же медучилище перед самой войной кончила…
Савелий вдруг обнял ее за плечи и поцеловал в губы, крепко прижав к себе. У девушки перехватило дыхание, она попыталась было сопротивляться, но через секунду сдалась, и вот уже ее руки обвили его шею, пальцы ерошили густые черные волосы… Наконец долгий поцелуй кончился, они чуть отодвинулись друг от друга и разом глубоко вздохнули.
— Захотелось скрасить скуку госпитальным романом, да?
— Ты мне очень понравилась. — улыбнулся Савелий и поцеловал Светлану в кончик носа.
— Так я тебе и поверила…
— А я тебе понравился?
— Совсем-совсем чуточку…
— Неправду говоришь. Так страстно целуются, когда парень очень нравится.
— Ты-то откуда знаешь?
— Опыт большой, — важно ответил Савелий.
— Ой, не могу — опыт! — прыснула в ладонь Светлана. — А целоваться не умеешь.
— Что значит не умею? — обиделся Савелий.
— Хочешь, научу? — лукаво прищурилась Светлана.
— Ну, если тебе хочется… — Савелий смущенно отвел взгляд в сторону, а девушка вдруг прильнула к нему и осторожно коснулась губами его губ, и кончик языка нежно прошелся по обветренным, потрескавшимся губам Савелия и мягко проник внутрь…
В глубине ночи послышался рокот моторов, потом сверкнули огни автомобильных фар, и по большаку, разделявшему скверик и здание госпиталя, проехали одна за другой три полуторки. У входа в госпиталь машины уже ждала группа санитаров и медсестер с носилками.
Со скрежетом упали борта, осторожно вылезали ходячие раненые. Санитары забирались в кузов, им подавали носилки, и санитары укладывали на них лежачих, осторожно спускали вниз. Во мраке молочными пятнами проступали белые халаты медсестер, белые куртки санитаров, слышались глухие голоса, громкие стоны.
Светлана высвободилась из объятий Савелия, вскочила:
— Ой, мне влетит! Я же знала, что раненые должны прибыть!
— А когда продолжим обучение? — Савелий задержал ее за руку.
— Ну ты и настырный… — она вырвала руку и побежала через дорогу к машинам и толпившимся вокруг них людям.
Когда Савелий приковылял в свою палату, все давно спали и даже капитан Бредунов был на месте и тоже, казалось, спал. Но едва Савелий заскрипел койкой, Бредунов приподнял голову, спросил глухим шепотом:
— Савва, ты?
— Ну, я…
— Ну, как ты?
Савелий сел на кровати, глаза его ярко блестели в темноте.
— Нормально…
— Чего-нибудь получилось?
— А что должно было получиться?
— Ну ты даешь… — Бредунов коротко гоготнул. — А у меня получилось! Капитан Бредунов отстрелялся по полной программе.
— Ладно врать-то… — поморщился Савелий.
— Да ты че? Когда Слава Бредунов врал про это дело? Она сама легла сразу. Они ж тут, бедняги, сердобольные… жалеют нас… — снова рассмеялся Бредунов.
— Поздравляю с победой, товарищ капитан. Спать давайте. Сил набираться для новых побед… — И Савелий закрыл глаза.
Когда окровавленное солнце свалилось за западный край неба и темнота сделалась плотной, разведчики подползли к рядам колючей проволоки.
Антип Глымов и Жора Точилин, лежа на спинах, широкими кусачками резали проход в проволочном заграждении. Остальные придерживали прикрученные к проволоке консервные банки, чтоб не звенели, когда проволока дергалась. В черном небе, шипя и разбрызгивая искры, взлетели три ракеты, на несколько мгновений осветив землю. Начал накрапывать дождь, через секунду полил сильнее.
Миновав первый проход, разведчики двинулись к следующему ряду, и Глымов с Жорой вновь принялись резать проволоку. Снова взлетело несколько белых ракет, осветило позиции немцев. Через минуту вновь раздалось металлическое клацанье кусачек, тихое позвякивание пустых консервных банок. Разведчики замерли, прижавшись к земле.
И вдруг в правой стороне от них, почти у горизонта, зажглись лучи прожекторов, застыли горизонтально, и застучали автоматные очереди, к ним присоединились стук пулеметов и разрывы гранат. Следы трассирующих пуль полосовали темноту. И с каждой минутой грохот боя нарастал.
— Небось, другая наша группа напоролась… — проговорил вполголоса Глеб Самохин.
— Зато нам пофартило, — ответил Глымов, — немцы сейчас все туда кинутся. — И он быстрее стал работать кусачками. — Эй, Шутов, от меня ни на шаг.
— Я тут, тут… — поспешно отозвался Степка Шутов.
Они миновали последний ряд колючей проволоки и медленно поползли к окопам.
К изумлению разведчиков, окопы были пусты. Лишь в глубине за поворотом маячил красный огонек и над бруствером торчал ствол крупнокалиберного пулемета. Еще дальше, в плотной темноте, мерцали частые огни, вспыхивали белые всполохи взрывов, вздрагивала земля. Разведчики сбились в кучу, не зная, что делать. И дождь лил, не ослабевая.
— Че стоим, как бараны? — спросил Леха Стира. — Щас нас застукают.
— Во-он блиндаж. Небось все там прячутся, — сказал Жора Точилин.
В глубине позиций пробежала, громко переговариваясь, группа солдат — они удалялись в сторону гремевшего боя. А из-за поворота хода сообщения показался солдат в шинели и надвинутой на глаза каске. Он что-то крикнул, всматриваясь в темноту. Разведчики присели. Немец медленно пошел к ним, хлюпая сапогами по лужам и бормоча под нос ругательства.
— Всем сидеть, — прошипел Глымов и бесшумно двинулся навстречу немцу, вытягивая из-за голенища нож.
