Тимур вздрогнул. Где эмир Димир? Почему до сих пор не явился? “Срок моей службы тебе не определен… Наградою мне будет возвращение…” – это слова пришельца из грядущего. Почему же его нет? Может, срок его службы уже истек? Гонец доставил благую весть и отправлен восвояси? Аллах милосердный, не торопись…

Тимур уже готов был крикнуть охране, приказать найти… Сейчас же…

Полог входа колыхнулся, и гигант в боевом панцире и красном тюрбане шагнул через порог и опустился на колени.

Тимур издал облегченный вздох.

* * *

– Ближе сядь. Ближе.

Дмитрий подвинул подушку. Теперь он мог коснуться Тамерлана, вздумай только протянуть руку. А Хромец чем-то сильно взволнован, вон как губу кусает и хмурится; пробежался зелеными глазами по панцирю и проворчал:

– Поторопи портных.

Дмитрий молча склонился, изображая послушание и согласие. Тимур примял подушку под локтем, яро тыча в нее кулаком.

“Что с ним? – подумал Дмитрий. – Непохоже, что зол. Скорее расстроен”.

– Расскажи мне, эмир Димир, что произошло с тобой перед тем, как ты проснулся в пустыне в моем времени, – сказал Тамерлан с хмурым видом. – Что ты делал?

Дмитрий пожал плечами.

– Мы разбили бивак для ночлега у реки. Поужинав, я лег спать.

– И все?

– Все.

– Ты не знал, что тебе предстоит в эту ночь, – проговорил задумчиво Тимур. – Значит, и назад ты отправишься так же: мирно ляжешь на ложе, уйдешь в сон и проснешься уже перенесенным сквозь время. Так?

– Этого я не ведаю, хазрат эмир, – сказал Дмитрий. – Но, думается, так оно и будет.

– И ты не знаешь когда?

– Нет.

– Может быть, спустя год, а может быть, следующей ночью?

– Не знаю, хазрат эмир. – Дмитрию стало ясно, почему Хромец разволновался: вдруг посланец из будущего исчезнет так же неожиданно, как и появился: дело свое он сделал, чего ж задерживаться? – Я вернусь, когда истечет время моего пребывания подле тебя. Не в моих силах что-либо изменить.

– И ты просил у меня тридцать тысяч войска? – сердито сощурившись, поинтересовался Тамерлан.

“Быстро же он освоился с ситуацией… – с невольным одобрением подумал Дмитрий. – Словно пришельцы из будущего только и делают, что наведываются к нему в гости. Действительно, дай он мне под начало солдат и отправь в поход, вдруг я испарюсь, оставив войско без начальника. Нехорошо получится… ”

– Просьба моя была неразумной, – согласно ответил Дмитрий. – Но шла она от сердца, а не от разума.

Тимур немного оттаял, усмехнулся в рыжие усы.

– Я верю тебе. Верю, – произнес он. – Верю, – повторил он, словно убеждая самого себя. – Служить мне и дальше желаешь… Что ж, ты доказал свою верность. Но какой прок от верного слуги, который подобен эху в горах: вот оно есть, а спустя мгновение – исчезло… Ты не можешь служить мне. Ты гость – нежданный, незваный, но… драгоценный…

Дмитрий бросил короткий взгляд на Тимура. Ирония? Нет, скуластое лицо Тамерлана было серьезным.

– Ты только гость, – подытожил Хромец.

– Прости, хазрат эмир, не моя вина…

Насупленный, как сыч, Тимур только буркнул:

– Знаю. – Он нетерпеливо подергал себя за ус и проворчал: – Тогда не трать времени попусту. Рассказывай.

– Что именно ты хочешь знать, хазрат эмир?

– Я хочу знать о моих потомках. Их имена. Где и кто правит.

– Слушай же, хазрат эмир. В Мачине правит султан Омар, в Индии – шах Бабур, в Африке…

– Где-где? – переспросил Тамерлан.

– Хазрат эмир, прошло семь сотен лет, – сказал Дмитрий. – Умирают и рождаются не только люди, но и народы, и царства. И их названия. Многое, наверное, изменилось и за тот срок, который разделяет наши эпохи. Может быть, мне будет проще нарисовать на листе бумаги границы государств того мира, в котором я рожден, и наглядно показать тебе, сколь велики владения твоих потомков?

Хромец поджал губы, задумавшись.

– Нарисовать?

– Да, хазрат эмир. С помощью пера и чернил я нарисую изображения суши, больших рек, морей и океанов и разделю их границами царств, существующих в моем времени. И обозначу, где правят твои потомки.

Взгляд Тимура загорелся неподдельным интересом.

– Нарисовать, – довольно повторил он и велел: – Ударь в гонг. Там, на столике.

Чтобы дотянуться до гонга и лежащей подле него колотушки, Хромцу надо было лишь привстать и протянуть руку над серебряным блюдом с чищенным гранатом, но эмир желал, чтобы слуг вызвал Дмитрий. Тот поднял со стола колотушку – резную палочку с меховым набалдашником и легонько ударил по блестящей тарелочке. Раздался высокий и резкий звук.

– Нарисовать, – в третий раз повторил Тимур – видимо, затея Дмитрия пришлась ему по душе; и поинтересовался: – Большой лист бумаги?

– Большой, – сказал Дмитрий. – Такой вот в длину… – Он развел руки, показывая. – Такой – в ширину.

Когда принесли лист, серебряную чернильницу и несколько каламов[43], Дмитрий приступил к священнодействию.

Идея нарисовать Тамерлану карту появилась у него не спонтанно, она была частью плана. Некоторыми познаниями в географии эпохи Тимура он обладал. Орда Хромца была разношерстной: негры, китайцы – в войске и обозе можно было увидеть уроженцев самых разных краев пестрого восточного мира. С помощью говорливого Джафара, коротая время за шахматной доской, Дмитрий уяснил, что Мачин – это Китай, Миср – Египет, а Магриб – Северная Африка. Но, локализовав еще два-три названия, он зашел в тупик. Джафар всегда был готов трещать без умолку, только попроси что-нибудь рассказать, но его словесный поток на две трети, а то и больше, оставался мутен и непонятен. Замысел нарисовать карту мира и возник у Дмитрия во время болтовни Кривого: он решил было начертить ее и показать маркитанту, чтобы полнее разобраться с географией. Решил и сразу отказался от идеи, потому что было непонятно, как может истолковать его рисунок Джафар, как он среагирует на рукописный набросок атласа мира. Но в тот же момент Дмитрий сообразил, что реакция реакции может быть рознь. Не Джафару надо рисовать материки и моря, а Тамерлану. И таким образом он может убить многих зайцев одним выстрелом, а самое главное – с географией уже не будет никаких проблем. Ничто в мире не вечно…

Распрямив на полу шероховатый бумажный лист, Дмитрий взял связанные ниткой тростинки, придирчиво рассмотрел их и выбрал ту, которая показалась привлекательнее. Открыл чернильницу и осторожно опустил заостренный конец калама в горлышко; стряхнул лишнее и склонился над листом.

Нарисовать Тамерланов портрет он бы не согласился ни за какие коврижки, зато с черчением у него никогда трудностей не возникало – ни в училище, ни в вузе. К рисунку же, который собирался сейчас набросать для Хромца, Дмитрий готовился загодя. На зрительную память ему жаловаться не приходилось, а мысленный образ карты мира, которую преподнесет Тимуру, строил в уме не раз. Особых подробностей не требовалось, хотя очертания Аральского моря и двух впадающих в него рек надо было изобразить как можно более достоверно – это ведь сердцевина империи Тимура. Его родина.

Он коснулся бумаги заостренным концом тростинки и провел на ней волнистую линию – северный берег Африки. Сначала Средиземноморье, а уж потом все остальное… Линия получилась четкая. Шероховатая, плотная бумага желтоватого оттенка впитала чернила. Клякс не будет. (Калам он держал в пальцах не впервые: покупал и бумагу и чернила, чтобы освоиться с тростинкой, – не привычная шариковая ручка ведь.) Все с теми же предосторожностями обмакивая тростинку в чернильницу, Дмитрий продолжил работу. Линия за линией вырисовывались очертания Средиземного моря: Босфор… Балканский полуостров… Апеннинский сапожок Италии… Лазурный берег… Иберия… Гибралтар будет здесь… Обязательно Красное море и Аравия… Дмитрий шумно вздохнул, отдуваясь, и утер капли пота со лба. Последний штрих – нанести пунктиром границы государств. Тех государств, которые никогда не будут существовать, тех государств, в которых никогда не будут править потомки Тамерлана. Передел мира Дмитрий совершал щедрой рукой: Тимуридам достался почитай весь мир, за исключением Европы – Восточной и Западной и Сибири – там тайга непроходимая.