Не важно, что она сама сомневается в будущем. Ему не полагается чувствовать себя таким самоуверенным после всего, что он натворил. Ему не полагается думать, что он может вернуться, как будто ничего не случилось.

     Шейла отодвинула чашку.

     — Оставь их там, пока он не вернется оттуда, куда уехал.

     Это отучит его от бесцеремонности.

     Шейла с болью сообразила, что даже не знает, куда Слейд уехал. Он ей не сказал. Она не дала ему возможности сказать.

     Как испортить себе жизнь за одну бездумную неделю? Желающие научиться этому могут брать у нее уроки.

     По выражению лица Ингрид было видно, что девушка считает ситуацию несколько странной, если не сказать больше. К счастью, она была слишком хорошо воспитана, чтобы высказать свое мнение. А Шейла не собиралась объясняться.

     Ингрид только кивнула.

     — Конечно, доктор. Я скажу маме, когда она придет сегодня.

     Да, ведь сегодня день уборки, подумала Шейла. Она совершенно забыла об этом. Ее обычно не было дома, когда приходила миссис Свенсон. И незачем менять это правило сегодня. Эва Свенсон любила поговорить, а еще больше — послушать. И уж конечно, засыплет вопросами о ребенке и Слейде, как только войдет.

     Шейла выглянула из окна. Дождь давно кончился. Солнце весело сияло, заливая все вокруг теплом и светом.

     Тогда почему ей так холодно?

     Надо избавиться от этого чувства потери, приказала себе Шейла.

     — Прекрасный день, не правда ли? — щебетала Ингрид, наливая себе кофе.

     — Да, прекрасный, — охотно согласилась Шейла и встала. День прекрасный, и она его отпразднует. Оденет Ребекку и поедет на работу показать ее всем.

     Как и все другие матери, приносившие показать ей новорожденных, с улыбкой подумала она.

     — Ингрид, мы с Ребеккой уезжаем. Если я вовремя не вернусь, передай привет от меня маме.

     — Я одену Ребекку, — предложила Ингрид. — Мне так нравится одевать ее! Как будто я играю с живой куклой.

     Шейла тихо засмеялась. Ингрид сама почти ребенок, подумала она, чувствуя себя на вечность старше.

     — Нет, на этот раз я сама.

     Это подбодрит меня, подумала Шейла, выходя из кухни.

     Поездка и демонстрация дочки медсестрам и партнеру намного улучшили ее настроение. Шейла почувствовала себя человеком, у которого все обстоит благополучно. Но боль в сердце не смягчилась, и не заполнилась пустота внутри.

     — Это не потому, что я скучаю по нему, — объяснила она Ребекке, ведя машину домой. — Он уехал не так давно, чтобы скучать.

     Нет, давно, подумала она. Ей ужасно его не хватает, а прошло меньше суток с тех пор, как она видела его в последний раз. Что совершенно очевидно делает ее первоклассной идиоткой.

     — Привет, в чем дело? — прошептала она, поворачивая за угол на улицу, ведущую к ее дому, последнему в квартале.

     Перед дорожкой и напротив нее на обочине были припаркованы три автомобиля. Шейла знала, что люди, живущие в соседнем доме, в отпуске. Остальные ее соседи в это время дня на работе, во всяком случае, она так думала.

     — Похоже, кто-то устроил вечеринку в разгар дня, — сказала она Ребекке, останавливаясь у дома и ставя машину на ручной тормоз.

     Шейла вышла из автомобиля, открыла заднюю дверцу с пассажирской стороны и вынула ребенка.

     Вот моя реальность, подумала она, прижимая к себе Ребекку.

     — Пошли домой, Бекки. У нас было длинное утро.

     А ночь будет еще длиннее.

     Вставляя ключ в замок, она услышала голоса, доносившиеся изнутри дома. Возможно, у Ингрид собралась компания. Хотя вряд ли. Ингрид спросила бы, прежде чем позволить себе пригласить сюда гостей. Однако, печально подумала Шейла, в последнее время все мои предположения оказываются неправильными.

     — Привет, Ингрид, — крикнула она, поворачиваясь, чтобы закрыть дверь. — Мы вернулись.

     — Ну, давно пора.

     Это не Ингрид. Голос показался смутно знакомым. Бросив сумку на пол рядом с чемоданами — болезненным напоминанием о вчерашнем дне, — Шейла повернулась, чтобы выяснить, кому принадлежит голос.

     В гостиной сидели четыре женщины. Четыре женщины с пятью детьми. Они сидели вокруг антикварного журнального столика, утонувшего под ворохом красочно упакованных подарков. Разноцветные ленточки струились на пол кокетливыми упругими спиралями. Все четыре гостьи были ее пациентками, недавно родившими. Самый взрослый ребенок был всего на пять месяцев старше Ребекки.

     Мгновение Шейла не могла вымолвить ни слова. Она подошла к столику, глядя на сияющие лица.

     — Что вы все здесь делаете?

     Марлин Бейли Трэвис, глава собственной рекламной фирмы, привыкла брать ответственность на себя и ответила первой:

     — Мы хотели посмотреть на новейшее добавление к нашему клубу «Ребенок месяца».

     Марлин кивнула на свою сестру Николь и двух других женщин, с которыми сдружилась в приемной Шейлы за долгие месяцы беременности. Все это время Шейла была для них не только врачом. Она стала другом, к которому они могли обратиться с любыми вопросами в любое время дня и ночи. Пришло время выразить свою признательность.

     — Ты заметила, что мы вчетвером последовательно загружали тебя работой последние пять месяцев?

     Шейла, ошеломленная и тронутая до глубины души, рассмеялась.

     — Эта мысль как раз пришла мне в голову. — Она переводила взгляд с одной гостьи на другую. — Так как вы все поживаете?

     — Прекрасно, — объявила Эрин Локвуд. Самая маленькая в компании, она возмещала рост живостью.

     — Потрясающе, — просияла Николь Линкольн, глядя на своих близнецов. Все в эти дни было потрясающим, потому что ее жизнь заполнилась детьми и Деннисом.

     — Лучше и быть не может, — подтвердила Марлин.

     — А как насчет тебя? — спросила Мэллори. — Ты сможешь прийти на мою свадьбу? Я послала приглашение вчера.

     Мэллори подошла поближе к Шейле, всматриваясь в ее лицо.

     — Знаешь, ты выглядишь немного усталой. — Она оглянулась на подруг. — Ну, опытные мамочки, кто-нибудь из нас может чем-нибудь помочь?

     — О да, опытные, — засмеялась Эрин. — Ты родила всего месяц назад. Много ли сама-то знаешь?

     Мэллори притворилась оскорбленной и высокомерно подняла голову.

     — Я учусь каждый день. — Она взглянула на Марлин, самую уравновешенную и старшую в компании. — А Марлин мне в этом помогает.

     — Эй, а как же я? — запротестовала Николь. Одного ребенка, сына Этана, она держала на руках, а дочка Эрика лежала в детском автомобильном сиденье у ее ног. — У меня двое, что удваивает мой опыт.

     — Или, если подойти с другой стороны, удваивает возможность совершить ошибку, — поддразнила Мэллори, весело улыбаясь.

     Марлин, казалось, обладала врожденным даром вести трудные переговоры. Миротворчество было ее второй натурой. Устроив сына в детском креслице, она подошла к Шейле.

     Шейла выглядит не только усталой, но и беспокойной, заметила Марлин и подумала, не сможет ли чем-нибудь помочь. Она больше других чувствовала родство с Шейлой, которая так же не любила выставлять напоказ свои чувства, как она сама.

     — В общем, мы вчетвером собрались и решили, что было бы замечательно отметить рождение твоей дочки.

     Чтобы не отставать от сестры, вмешалась Николь:

     — Твоя няня сказала, что есть еще один повод для поздравлений... — И тут она заметила боль в глазах подруги, которую та не успела спрятать. Чувствуя, что вступает на зыбкую почву, Николь осторожно продолжила: — Она сказала, что в последний момент ты вышла замуж за Слейда Гарретта. Хорошая работа.

     И она натянуто улыбнулась.

     — Слейд Гарретт? — подхватила Эрин. Для нее это было новостью, а она терпеть не могла узнавать последней информацию о знакомых. — Это тот, кто пишет статьи в «Таймс»? Тот, что всегда оказывается в центре каждой войны и каждого конфликта на земном шаре?