— На мертвяках долго не протянете, — говорил некромант.

Наконец царь не выдержал и спросил:

— Что же мне делать? Я превращаюсь в чудовище! В таком виде я не могу править государством!

У Наравапару был заготовлен ответ:

— Соберите новый двор. Всегда найдутся те, кто захочет власти и денег. С их помощью вы вернете себе контроль над страной.

Борис Владимирович задумался над словами некроманта и признал их правоту. Когда на город тяжело опустилась летняя ночь, Наравапару попрощался с царем.

— Срочное дело, — сказал он. — Вернусь к утру.

Борис Владимирович остался один в окружении зомби. Мертвецы не обращали на царя никакого внимания. Они подошли к стене, за которой горожане разбили лагерь, да так и стояли всю ночь. Тихий странный плач зомби уходил в небо. Борису Владимировичу казалось, что мертвецы видят сквозь камень и не сводят глаз с живых людей на площади.

Той ночью Наравапару оставил царя не просто так (хотя определенный воспитательный элемент в действиях некроманта все же был): лемуриец поспешил навстречу повелителю. Он застал Ракшасу в Павловской слободе, в кабинете Морозова. Молодой человек сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел в сад. Наравапару всегда поражался способности повелителя казаться бодрым и жизнерадостным. Некроманты ведь не зря носят свои костяные маски — они скрывают пораженные болью, злобой и смертью лица. Ракшаса как всегда был молод и свеж, только прищур его глаз сегодня казался каким-то недобрым, мстительным.

— Кажется, я понял ваш план, повелитель, — осторожно начал разговор Наравапару.

Ракшаса рассмеялся:

— Это не план! Это новая дружественная политика Лемурии!

Наравапару не был уверен, что понял шутку, и продолжил с еще большей осторожностью:

— Ваша цель разжечь на Руси гражданскую войну и чтобы каждая из сторон использовала темное искусство. Так ведь?

Ракшаса блеснул белозубой улыбкой.

— Тебе не хватает позитива, дорогой Наравапару. — И начал объяснять: — Раньше мы, лемурийцы, пренебрегали молодыми народами. Мы доказывали наше старшинство силой. Использовали темное искусство для покорения народов и хранили его секреты. Думаю, настала пора общаться с миром на равных. Мы создадим потребность в темных искусствах и щедро поделимся тайнами с нашими новыми друзьями!

— Действительно, — пробормотал Наравапару. — А чтобы возникла острая потребность в некромантии, нужны злейшие враги на пороге твоего дома.

— На пороге — далековато! — улыбнулся Ракшаса. — Возвращайся к царю и проследи, чтобы он побольше думал о своих врагах.

Наравапару почтительно кивнул, немного выждал, потом все-таки сказал:

— Случилось кое-что не очень приятное, повелитель. Пересвет Северский забрал царевича. Возможно, он направится в Китеж…

— Старик еще жив… — задумчиво проговорил Ракшаса. — На этот раз он не сможет помешать нашим планам. В живую воду нельзя войти дважды.

— А если не он, а кто-то другой с его помощью? — спросил Наравапару.

Ракшаса щелкнул пальцами.

— Маловероятно, но возможно. Что ж, придется мне самому заняться Китежем.

— Я отправлюсь в Китеж, добуду живую воду и вылечу папу, — после разговора с русалкой Оливия постоянно это повторяла.

Но дочери колдуна было всего тринадцать — слишком много, чтобы просто взять да и уйти в лес, и слишком мало, чтобы самой организовать путешествие через пятьсот верст дикой местности. А взрослые отправляться на поиски легендарного Китежа не спешили. Ермолай Константинович хлопотал над своим заповедником — разговаривал со зверями, лечил деревья, приводил из соседних лесов новые, принялся растить обещанную живую изгородь. Евфросиния Александровна все сетовала на нехватку колдовской силы. Мол, пять лет йоги на жар-птицу потратила, а израсходовала за считаные дни. Дарья Муромская ничего не говорила. Девушка целыми днями упражнялась в метании ножей. Домовые гоняли ее от избушек, чтобы не портила имущество. Ермолай Константинович укоризненно пенял на раны, причиненные ненаглядным деревцам. Дарья стискивала зубы и шла метать нож в другое место, ее питомцы Муся и Стеша неотрывно следовали за хозяйкой.

Но вот когда все собрались за ужином, Николас заявил со всей решительностью:

— Мы должны отправиться на поиски Китежа.

Ермолай Константинович начал бормотать, мол, скоро осень, облепиха поспеет. Ник не намеревался сдаваться.

— Нужно что-то решить, или завтра я сам уйду на поиски, — сказал мальчик.

Тут в разговор вступила Евфросиния Александровна.

— Не глупи, Николай! Ты еще маленький, в незнакомой стране, в диком лесу.

Но Ник все обдумал, и его уже нельзя было сбить такими очевидным доводами:

— Я пройду через Корневище ^[5] в Нижний Новгород и разузнаю там дорогу. За меня можете не беспокоиться! Когда-то я сбежал из дома и путешествовал в одиночку. А еще на мальчишек никто никогда не обращает внимания, так что одному мне будет даже проще.

— Домовые пропустят тебя через Корневище? — спросила Евфросиния Александровна.

— А как же! Коля наш друг! — отвечал Тимофей Спиридонович.

Домовой пытался говорить с серьезным видом, но это было не так-то легко сделать с лицом, перепачканным медом и сметаной.

Евфросиния Александровна неодобрительно покачала головой.

— И все равно мальчик не должен отправляться один!

— А больше мы никого к себе в тайное подземье не пустим! — заорали домовые. — Тем более девчонок!

— Девчонок никак нельзя, — авторитетно заявил Тимофей Спиридонович. — Их камнешкур если почует, то сразу съест!

Кто такой камнешкур, домовые объяснять отказались. Может, даже выдумали этого опасного монстра, чтобы никого к себе не пускать.

— Я все равно пойду искать Китеж, — сказал Николас. — Нельзя так просто сидеть и ждать!

— Кажется, его не отговорить, — тяжело вздохнул Ермолай Константинович. — Надо придумать что-нибудь, Евфросиньюшка.

— Ладно, — сдалась колдунья жар-птица. — Есть у меня в древней ведической ^[6] книге один рисунок…

Евфросиния Александровна поднялась из-за стола и пошла в обход озера туда, где был оборудован помост для йогических тренировок. Вскоре она вернулась с книжкой в деревянном переплете. Обложку украшали резные руны. Евфросиния Александровна положила древний фолиант на стол, шепнула заклинание. Книга открылась сразу же на нужном месте. Всю левую страницу занимала картинка — аккуратненькая избушка на длинных когтистых лапах, на правой размещались чертежи небольших частей странного домика и рунические подписи.

— Да это же избушка на курьих ножках! Мне про нее бабушка сказки рассказывала! — воскликнула Дарья Муромская.

— Не такие уж они и курьи… — обиженно отвечала Евфросиния Александровна. — Не бывает таких больших куриц.

— В сказках бывают, — рассмеялась Дарья.

Неожиданно в спор вмешался Тимофей Спиридонович.

— Ножки курьи в том смысле, что это ножки куреня ^[7]! Раньше домовые в таких ходячих избах жили, да по миру расхаживали.

— Вот это да! — воскликнул Николас. — А мы можем себе такую же построить?

— Это надо чертежи смотреть, расчеты проверять… — отвечал Тимофей Спиридонович.

Домовые тут же оттеснили всех от древней книги. Мохнатые малыши залезли на стол и обступили диковину. Один сел в тарелку с блинчиками, другой влез рукой в плошку с медом — слишком уж вдохновил домовят старинный чертеж. Они тут же начали совещаться о постройке.

— Сруб вроде обычный, как в избе-пятистенке… Кровля двускатная… Нагрузка распределяется равномерно…

Евфросиния Александровна кашлянула, но на нее никто не обратил внимания, тогда она сказала напрямую:

— Вы бы хоть прочитали, что тут написано.

— Зачем читать, если картинки есть? — удивился Тимофей Спиридонович.