— Ты на нее смотрел совершенно обалдело, — не без ехидства заметила Пенни.

— Ты что хочешь сказать? — возмутился Джон. — Я просто удивился, что мне предлагают мотоцикл.

— Более глупой рожи я еще не видела, и мотоцикл тут ни при чем, — не унималась Пенни. — Но сейчас не это главное. А главное то, что ты обещал и даже поклялся, что ничего не скажешь тете. Ведь поклялся, да? Ты обычно не нарушаешь своих обещаний. И еще не забывай, что дядя Чарльз просил тебя в письме не тревожить маму. Ты должен подождать еще несколько дней, Джон. Давай сделаем это сами.

Джон молчал. Они перешли по дощатому мостику еще через одну траншею, и только тогда он заговорил:

— Дело не в том, что я хочу отнять у тебя нашу тайну, Рыжик. А в том, что все это оказалось гораздо более серьезным, чем мы думали сначала. И если у нас не хватит ума разгадать, что это за «глиняные сосуды», раньше, чем это сделают они, тогда мы сами окажемся виноваты в поражении — особенно если сокровища на самом деле ценные. Как ты понимаешь, именно ради мамы мы не должны рисковать потерять все. Лучше рассказать ей, что нам удалось разведать, и дальше действовать вместе.

Пенни не сразу смогла найти, что ответить, и Джон удивленно посмотрел на нее. Чуть откинув голову назад, она смотрела на синеющее за лугами море. Ветер развевал ее рыжие волосы, и, может быть, впервые ее лицо было очень серьезным.

Она забралась на изгородь, села на верхней перекладине, после чего спокойно сказала:

— Я понимаю, мы не должны рисковать, если это может привести к потере сокровищ, но ты сам сказал, что мы на шаг опережаем банду этой Бэллинджер — я только что придумала для них это название. И я думаю, у нас хватит ума, чтобы перехитрить ее и Проныру. Нам нужно и дальше притворяться, что мы ничего не знаем. Насколько я понимаю, они пока практически беспомощны… И, кроме того, Джон, я пришла к выводу, что мы должны раскрыть эту тайну сами, без взрослых. Может быть, нам было бы легче, если бы нас было больше, потому что, я думаю, надо все время следить за Пронырой и этой мисс бандиткой. Именно так, выслеживая их, мы, возможно, многое узнаем.

Джон с интересом посмотрел на нее:

— Ты хочешь сказать, что мы должны организовать небольшую утечку информации, и пусть они шевелят мозгами за нас?

Пенни с готовностью кивнула, хотя на самом деле ее мысль не забегала так далеко вперед.

— Мы уже почти пришли, — продолжал Джон. — Предлагаю знаешь что? Сначала сядем и съедим сэндвичи. Потом вспомним все, что мы выяснили до сих пор, и я это запишу, если только не забыл захватить свою записную книжку. После этого мы все спокойно обсудим. И посмотрим, может быть, таким путем приблизимся к разгадке.

Теперь, глядя на замок с близкого расстояния, они заметили, что его стены, по крайней мере, снаружи, все еще в довольно хорошем состоянии и что само сооружение гораздо больше, чем они себе это представляли. Круглая приземистая центральная башня ненамного возвышалась над внешними стенами. Но что их более всего потрясло, это тишина заброшенных безмолвных развалин.

— Не хотела бы я оказаться здесь ночью, — проговорила Пенни. — Сейчас, при свете, это еще куда ни шло, но ночью, в темноте… Бр-р-р…

— Никто и не заставляет тебя приходить сюда ночью. Разве что придется последить за кем-то из конкурирующей фирмы. Но это ведь была твоя идея — заставить их на нас работать, верно? Ладно, давай попробуем мыслить логически. На карте показаны четыре тропы, встречающиеся здесь, и та, по которой мы только что пришли, — одна из них. На месте контрабандистов я бы обязательно выбрал этот замок, если бы мне нужно было понадежнее спрятать сокровища. Недалеко от берега и удобно защищаться в случае нападения. Поэтому, я думаю, мы вполне можем предположить, что здесь что-то спрятано.

В течение следующего часа они исследовали стены с внешней стороны, проверяли, нет ли какого-нибудь вынимающегося камня и необычных пометок или знаков. Они искали и на земле у подножия стены. Один раз Джон даже опустился на колени и поскреб песок на голом клочке земли, проверяя, нет ли там крышки люка.

Внутри замка на вершине высокой, поросшей травой насыпи возле обращенной к югу внешней стены они нашли идеальное место для пикника. Насыпь всего фута на два не доходила до края стены, и здесь они были почти так же высоко, как дозорные, которые когда-то мерили шагами крепостной вал, высматривая врагов. Стена защищала их от ветра, который свистел среди каменных руин. Пенни тут же растянулась на траве, с наслаждением вдыхая сладковатый свежий запах маленьких красных и желтых цветочков с удивительным названием «венерин башмачок».

— Чудо, как пахнет! — вздохнула она.

Джон уже распаковывал рюкзак.

— Ты что, пирожки с мясом уже учуяла?

— Да нет, я вовсе не о пирожках. Я о другом. Мне нравится запах травы и моря, и этот марч, и овцы на нем. И мне нравится лежать здесь на солнышке и слушать, как поют птицы. И еще мне нравится «Дельфин», и как интересно в нем живется… И сегодня такой день, когда мне особенно не хочется возвращаться в школу.

— На вот, поешь лучше что-нибудь, — вернул ее к прозе жизни Джон. — Без еды какое может быть удовольствие… А как только поедим — запишем в книжку все, что мы знаем об этой Бэллинджер и Проныре.

Через четверть часа, когда, подкрепившись, они были готовы продолжить разговор, Джон достал свою записную книжку, карандаш и принялся за дело.

Они тщательно припомнили все события этих дней, связанные с Пронырой и мисс Бэллинджер. Получился довольно внушительный перечень. Работа их даже утомила.

— Постой, Джон. Помолчи минутку и прислушайся, — вдруг попросила Пенни. — Слышишь? Какое-то жужжание, как бывает на лугу летом. Чудо, как хорошо!

Вздохнув, Джон положил книжку на траву рядом с собой, повернулся на спину и закрыл глаза. Возможно, Пенни права. Почему бы им не расслабиться на несколько минут… И солнце так хорошо припекает…

Ему было тепло и приятно, и, когда он закрыл глаза, мир качнулся и плавно куда-то поплыл… К этому моменту Пенни тоже уже спала.

Они проспали около часа, и за это время произошло несколько важных событий. За стеной их невозможно было заметить снаружи, да и внутри, только если обойти центральную башню и посмотреть вверх на их орлиное гнездо.

Пенни проснулась первой. Солнце все так же ласково пригревало и просвечивало огненно-красным цветом сквозь опущенные веки. Несколько секунд она лежала в блаженной расслабленности, не открывая глаз. Затем ей послышался голос, который показался ей смутно знакомым. Она удивленно села, стоя на коленях на траве. В нескольких ярдах от нее на корточках сидел подросток лет шестнадцати. Он беззвучно рассмеялся и, приложив палец к губам, кивнул в сторону Джона, который вдруг резко сел.

— Извините, что разбудил, — прошептал он. — Я не знал, что вы здесь, пока не долез до верха. Вы не против? Я хочу послушать, что происходит там, внизу, но так, чтобы меня не увидели… Если хотите повеселиться, можете тоже заглянуть за стену. Эта старая чудачка и не подозревает, что ее ждет!

Пенни с интересом посмотрела на незнакомца. Очень даже симпатичный парень — темные волосы, карие глаза, загорелое лицо и ослепительно белые зубы.

Медленно и очень осторожно все трое подкрались к краю стены и выглянули наружу. Внизу, почти прямо под ними, перед своим мольбертом сидела мисс Бэллинджер — спиной к крепостной стене. В правой руке она держала плоскую кисть. Помахивая ею, она своим громким голосом говорила двум детям, стоявшим по обе стороны от нее:

— Я не люблю любопытных детей и прошу, чтобы вы ушли отсюда. И желательно подальше. Да заберите с собой эту вашу подозрительную собачонку! — Тут она махнула кистью в сторону черного скотч-терьера, которого Пенни видела накануне.

Несомненно, это было грубой ошибкой с ее стороны, потому что пес, которому, видно, чем-то не понравилась эта крупная дама, сначала зарычал, пригнув голову к земле и почти спрятав ее между лап, а потом прыгнул к кисти, схватил ее и с победоносным видом отскочил в сторону. Уже через пять секунд ручка кисти превратилась в мелкие щепки, а щетина, залепленная краской, подскочила в воздух, словно дохлая мышь.