Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда Ситас въехал на улицу, вокруг никого не было. Проезжая, он почти касался коленями стен по обе стороны от проезжей части. Посредине в сточной канаве пенилась тонкая струйка воды. В противоположном конце аллеи мелькали кучки мятежников из трех-четырех человек, преследуемые по пятам королевской гвардией. Ситас наткнулся на четверых воинственно выглядевших эльфов. Те, застыв, уставились на него. Каждый был вооружен палкой или камнем. Ситас указал на них острием меча.

– Бросьте все это, – жестко приказал он. – Возвращайтесь в свои дома!

– Мы свободные эльфы! Не позволим никому приказывать нам! Нас уже один раз выгнали из наших домов, но мы больше этого не допустим! – закричал один из повстанцев.

– Вы ошибаетесь, – возразил Ситас, придержав лошадь, чтобы его не смогли обойти. – Никто вас отсюда не гонит. Звездный Пророк хочет построить для вас настоящий город на западном берегу Тон-Таласа.

– А святая госпожа говорила не так! – выкрикнул другой эльф.

– Какая еще святая госпожа?

– Жрица Квенести Па! Она сказала нам всю правду!

Итак, восстание было на совести Мирителисины. Ситаса охватила ярость. Взмахнув над головой кнутом, он приказал:

– Убирайтесь по домам! По домам, иначе воины изобьют вас!

Кто-то швырнул в Ситаса камень. Принц отбил его, булыжник со звоном ударился о стальной клинок. Один из эльфов, весь в копоти, попытался схватить поводья лошади, но принц плашмя ударил его мечом по голове. Эльф упал, а другие торопливо отступили в поисках более беспомощной жертвы.

Ситас продолжал путь, едва успевая уклоняться от летевших в него палок и обломков. Бородатый мятежник, которого Ситас принял за человека, метнул в него топор, и Ситас, ударив его мечом, рассек тело нападавшего почти на две части. Лишь когда враг упал мертвым, принц заметил его заостренные уши и светлые волосы – признаки того, что в его жилах течет кровь Сильванести. Полуэльф – Ситасу не приходилось видеть их раньше. Его захлестнула волна жалости, смешанной с отвращением.

Словно окаменев от всего увиденного, принц выехал на берег реки. Ее обычно мирные воды теперь несли мертвые тела, и это зрелище окончательно лишило Ситаса сил. Однако, увидев в воде труп женщины в золотом платье, он очнулся от оцепенения. У его матери было точно такое же.

Ситас спрыгнул с коня, почти упал на мелководье и, с трудом передвигаясь, по-прежнему держа в руке меч, подбежал к телу. Это была Ниракина. Его мать мертва! Слезы заструились по щекам принца. Подтащив тело к берегу, Ситас перевернул его и с огромным облегчением увидел, что это не Ниракина – на него глядело лицо незнакомки.

Ситас отпустил тело, и Тон-Талас мягко увлек его за собой. Принц стоял неподвижно, закашлявшись в дыму, глядя на кошмарную картину. Неужели сегодня боги оставили Сильванести?

– Ситас… Ситас…

Услышав свое имя, принц резко обернулся, бросился к берегу, откуда доносился голос, и оказался среди низких домов, выходивших к воде. Справа от него находилась массивная башня с конусообразной крышей и высокими окнами. Из верхнего окна кто-то махал куском белой ткани.

– Ситас! – С радостью принц узнал голос матери.

Он вскочил на лошадь и галопом помчался на помощь. От подножия башни доносились вопли и глухие удары. Во дворе, за низкой каменной оградой, принц увидел группу мятежников, ломившихся в дверь. Ситас направил лошадь прямо на стену, и животное легко преодолело препятствие. Оказавшись во дворе, он угрожающе закричал и, вытащив меч, врезался в толпу. Люди уронили скамью, которую использовали вместо тарана, и бросились врассыпную.

Над головой принца открылось окно, и Ниракина позвала:

– Ситас! Благодарение богам, ты все-таки пришел!

Полуразвалившаяся дверь дома отворилась, и на пороге осторожно показался смутно знакомый принцу эльф с зажатой в руке ножкой стола.

– Я тебя знаю, – сказал Ситас, торопливо спрыгивая с лошади.

– Таманьер Амбродель к твоим услугам, Высочайший, – спокойно промолвил эльф, опуская оружие. – С госпожой Ниракиной все в порядке.

Ситас кинулся к матери, спустившейся по лестнице, и заключил ее в объятия.

– Мы оказались в осаде, – объяснила Ниракина. Ее медово-золотистые волосы были в полном беспорядке, а нежное лицо перепачкано сажей. – Таманьер спас мне жизнь. Он отогнал их и охранял дверь.

– Я думал, тебя убили. – Ситас взял лицо матери в исцарапанные, грязные ладони. – Я увидел в реке мертвую женщину. На ней было такое же платье, как у тебя.

Ниракина рассказала, что, когда начались беспорядки, она как раз раздавала беженцам старую одежду. Внезапно она и Таманьер оказались в центре мятежа. Ее спасло лишь то, что многие из беженцев знали жену Пророка и не позволили обижать ее.

– С чего все началось? – требовательно спросил Ситас. – Я что-то слышал о Мирителисине.

– Боюсь, что виновата именно она, – ответил Таманьер. – Я видел, как она, разъезжая на повозке, провозглашала, что Пророк и главные жрецы хотят выгнать всех поселенцев обратно за реку. Народ испугался, что их собственные правители лишат их последнего укрытия, отправят их умирать на равнинах. И они восстали, чтобы не допустить очередного изгнания.

– Это же предательство! – вскричал Ситас, сжав кулаки. – Мирителисину нужно судить!

– Она не подстрекала их к мятежу, – мягко возразила мать. – Она болеет душой за бедняков, ведь они больше всего пострадали от этого.

Но у Ситаса не было настроения спорить. Вместо этого он обернулся к Таманьеру и протянул ему руку. Эльф, распахнув от удивления глаза, сжал ладонь принца.

– Тебя наградят, – с благодарностью произнес Ситас.

– Спасибо тебе, Высочайший. – Таманьер оглядел улицу. – Наверное, сейчас следует доставить госпожу Ниракину домой.

В городе стало намного спокойнее. Воины Кенкатедруса все теснее зажимали восставших в кольцо. Когда беспорядки, наконец, были подавлены, отряд пожарных смог войти на Рынок. Но было уже слишком поздно – почти половина зданий на Рыночной площади превратилась в развалины.

Приговор, вынесенный Ситэлом его мятежным подданным, был скор и жесток. Все восставшие, как один, были осуждены.

Эльфов Каганести и Сильванести обратили в рабство и заставили восстанавливать разрушенные здания. Повстанцы из людей и других чужих народов были изгнаны из города вооруженными воинами, им запретили возвращаться под страхом смерти. Имущество торговцев, участвовавших в беспорядках, конфисковали, владельцев навсегда изгнали из Сильваноста.

Мирителисина предстала перед судом Пророка в присутствии Ситаса, Ниракины, Таманьера Амброделя и всех высших жрецов Сильваноста. Она не произнесла ни слова, не пыталась защищаться. Несмотря на все уважение к ней, Пророк признал ее виновной в невольной измене. Он мог бы обвинить жрицу в намеренном предательстве, наказанием за которое служила смерть, но Пророк не в силах был проявить подобную жесткость.

Главную жрицу Квенести Па заключили в темницу, находившуюся в подвалах дворца Квинари, в просторную и чистую, однако совершенно темную камеру. С помощью заклинаний темницу запечатали, чтобы Мирителисина не смогла использовать свое магическое искусство для общения с внешним миром. Несмотря на то, что многие считали приговор справедливым, все же мало кто одобрял его; лицо такого ранга не заключали в тюрьму с темных, смутных времен Сильваноса и Балифа.

– Неужели вы считаете, что справедливо держать ее там? – спросила Ниракина, оставшись наедине с сыном и мужем.

– Ты меня удивляешь, – устало сказал Ситэл. – Из всех нас тебе, чья жизнь висела на волоске, менее всего пристало сомневаться в справедливости приговора.

– Я уверена, что она не хотела ничего плохого. – Лицо Ниракины омрачилось. – Она думала только о благе несчастных.

– Может, она и не хотела поднимать мятеж, – сочувственно заметил Ситас, – но я не уверен, что она не хотела ничего плохого. Мирителисина попыталась подорвать престиж Пророка, взывая к простому народу. Это само по себе уже предательство.

31
{"b":"15778","o":1}