– Да как же вам не стыдно? – возвысила голос Мирителисина. – Неужели в Сильваносте нет милосердия? Люди и полуэльфы пришли сюда не по своей воле! Им причинили зло, которое может постучаться в дверь каждого из нас. Но обращаться с ними как с животными, отказывать им в крове – такое же зло. Мои священные братья, разве это справедливый и истинный путь, о котором говорил достойный Фиринкалос? Мне так не кажется. Такие жестокие слова можно скорее услышать от служителей Королевы Драконов!

Ситас напрягся. Своевольная жрица зашла слишком далеко! Фиринкалос и его соратники были того же мнения. Они протискивались вперед, рассерженные сравнением со жрецами Властительницы Зла. Воздух наполнился бранными словами, однако Ситэл, откинувшись на спинку трона, ничего не предпринимал, чтобы успокоить разъяренных жрецов.

Ситас обернулся к отцу.

– Могу я сказать слово? – тихо попросил он.

– Я все жду, когда же ты выступишь, – нетерпеливо ответил отец. – Вперед. Но помни, если ты отправляешься купаться со змеями, то тебя могут и укусить.

Ситас поклонился отцу.

– Настало тяжкое время для нашего народа, – громко начал он. Пререкания в толпе стихли, и принц понизил голос. – После событий на Западе стало очевидно, что люди, вероятно при поддержке императора Эргота, пытаются захватить наши равнинные и лесные владения не в открытом бою, а изгоняя фермеров и торговцев. Их оружие – страх, и пока что оно действует даже лучше, чем ожидали враги. Я сказал вам об этом, чтобы вы вспомнили, кто повинен в происходящем.

Ситэл удовлетворенно кивнул. Ситас, заметив реакцию отца, продолжил:

– Беженцы пришли в Сильваност в поисках защиты, и мы не можем им отказать. Это наш долг. Мы защищаем тех, кто не принадлежит к нашему народу, потому что они приползли на коленях, как и должны приходить к господам вассалы. Укрывать их от зла правильно не только потому, что боги учат нас справедливости, но и потому, что эти люди выращивают наше зерно, платят нам налоги и клянутся нам в верности.

По рядам собравшихся пронесся шепот. Спокойный, рассудительный голос Ситаса, отточенный в диспутах со священниками Матери, успокоил бушующие страсти. Жрецы отошли от гнева. Мирителисина едва заметно улыбнулась.

Ситас упер руки в бока и обвел присутствующих глазами с непреклонной решимостью.

– Но берегитесь ошибок! Сохранение нашей расы имеет огромное значение. Не просто сохранение чистоты нашей крови, но и неприкосновенности наших обычаев, традиций, законов. По этой причине я прошу Пророка определить новое место для лагеря беженцев, на западном берегу Тон-Таласа, чтобы все люди и полуэльфы селились там. Более того, я предлагаю отослать туда из палаточного городка всех, кто не принадлежит к народу Сильванести.

Воцарилась тишина – собравшиеся обдумывали предложение, а затем башня огласилась криками: «Отлично сказано! Превосходная мысль!»

– А как быть с теми мужьями и женами людей, в чьих жилах течет чистая кровь Сильванести? – потребовала ответа Мирителисина.

– Они, разумеется, могут присоединиться к своим семьям, – просто сказал Ситас.

– Их следует заставить это сделать, – настаивал Дамрот, жрец Кири Джолит, – они наносят ущерб нашей расе.

Ситэл постучал массивным кольцом-печаткой по подлокотнику трона. Звук разнесся по Звездной Башне, и голоса сразу же затихли.

– Мой сын делает мне честь, – произнес Пророк. – Пусть все, что он предложил, будет исполнено.

Жрица Квенести Па открыла было рот, чтобы возразить, но Ситэл предупреждающе постучал по трону:

– Те эльфы Сильванести, кто имеет супругов-людей, пойдут со своими родичами. Они сами выбрали свой путь и теперь должны идти до конца. Да будет так.

Он поднялся, и это послужило сигналом к окончанию аудиенции. Собравшиеся, все как один, низко поклонились и покинули зал. Через несколько минут в башне остались лишь Ситэл и его сын.

– Эта Мирителисина, – с кривой усмешкой выдавил Пророк, – сильная женщина.

– Она слишком сентиментальна, – пожаловался Ситас, подходя к отцу. – Но я что-то не слышал от нее предложений взять полукровок в свой храм.

– Этого она не предлагала, однако, насколько я слышал, истратила треть богатств храма на палатки и дрова для них. – Пророк потер лоб и отрывисто вздохнул. – Как ты думаешь, война все-таки начнется? У нас нет доказательств, что за всем этим стоит Эргот.

Ситас нахмурился:

– Это не простые разбойники. Простые разбойники не бросают золото ради того, чтобы срубить фруктовые деревья. Я так понимаю, что новый император, Ульв Десятый, – амбициозный молодой интриган. Возможно, если мы открыто предъявим ему претензии, он утихомирит этих бандитов, что хозяйничают на наших западных равнинах.

Ситэл с сомнением взглянул на него:

– С людьми сложно иметь дело. Они коварнее, чем кендеры, а их алчность даже гоблина заставит покраснеть. И все же им знакомы понятия чести, верности, мужества. Было бы легче, если бы они были просто жестоки или просто благородны, но так с ними… трудно. – Поднявшись с трона. Пророк добавил: – И все же разговоры обходятся дешевле войны. Подготовь письмо императору Эргота. Попроси его прислать посла, чтобы покончить с этими безобразиями на равнинах. О, и хорошо бы послать такое же письмо королю Торбардина. Здесь без него не обошлось.

– Я начну немедленно, – с глубоким поклоном отвечал Ситас.

Обычно дипломатические послания к чужеземным правителям составляли профессиональные писцы, но на этот раз Ситас решил написать письмо сам. Усевшись у ониксового столика в своем кабинете, он обмакнул тонкое перо в чернила и принялся составлять приветствие. «Его Мудрейшему и Высокородному Величеству Ульву Десятому, Императору, Принцу Далтигота, Великому Герцогу Колема, и прочая, и прочая». Принц покачал головой. Люди были без ума от титулов; они нагромождали их вереницы после имен! «От Ситэла, Звездного Пророка, сына Сильваноса. Приветствую тебя, мой царственный брат».

В комнату ворвалась Герматия, ее золотисто-рыжие волосы в беспорядке развевались за спиной, мантия перекосилась. Ситас вздрогнув от неожиданности, уронил на дорогой пергамент каплю чернил.

– Ситас! – задыхаясь воскликнула она, подбегая к нему словно вихрь. – Они восстали!

– Кто восстал? – раздраженно пробурчал он.

– Фермеры и поселенцы, недавно пришедшие с Запада. Кто-то прослышал, что Пророк собирается выгнать их из Сильваноста, и они начали крушить и жечь все вокруг. Целая банда их напала на Рынок! Часть его горит!

Ситас поспешил к балкону, отбросил в сторону тяжелую парчовую занавесь и ступил наружу. Из его окон нельзя было видеть Рынок, но в сыром осеннем воздухе крики были слышны издалека.

– Туда послали королевскую гвардию? – спросил он, быстрыми шагами вернувшись в комнату.

Герматия пыталась перевести дыхание, на бледных щеках заиграл румянец.

– Думаю, что да. Я видела, как туда направлялись воины. Мне пришлось остановиться – отряд преградил носилкам дорогу, я вышла и побежала во дворец.

– Тебе не следовало этого делать, – жестко произнес Ситас. Он представил себе Герматию, несущуюся по улице, словно какая-нибудь дикарка Каганести. Что подумают простые люди, увидев, как его жена в одиночку бегает по городу?

Когда Герматия уперла руки в бока, принц заметил, что мантия ее соскользнула, оголив плечо. Огненные волосы выбились из прически, водопад кудрей обрамлял пылающее лицо. При словах мужа женщина покраснела еще сильнее.

– Я подумала, что необходимо как можно скорее сообщить тебе эту новость!

– Новость рано или поздно дошла бы до меня, – сухо ответил Ситас и позвонил. Как по волшебству, на пороге появилась эльфийская горничная. – Чашу воды и полотенце для госпожи Герматии, – приказал Ситас.

Девушка поклонилась и исчезла.

Герматия сбросила с плеч пыльную мантию.

– Мне не нужна вода! – гневно воскликнула она. – Мне нужно знать, что ты теперь собираешься предпринять!

– Воины подавят мятеж, – невозмутимо ответил принц, возвращаясь к столу, и нахмурился, увидев, что пергамент испорчен.