Меняя тему разговора, Ким спросила мать об Элизабет Стюарт.

От неожиданности Джойс вздрогнула, с носа упали и повисли на цепочке очки, которые до этого едва держались на его кончике.

— Что за странный вопрос! — воскликнула Джойс. — Зачем тебе что-то о ней знать?

— Я случайно нашла ее портрет в винном погребе дедушки, — ответила Ким. — Меня он просто поразил, тем более что у нас с ней одинаковый цвет глаз. Потом до меня дошло, что я очень мало, почти ничего о ней не знаю. Ее действительно повесили за колдовство?

— Я бы не хотела говорить об этом, — отрезала Джойс.

— Но, мама, почему?

— Это запретная тема.

— Тебе бы следовало напомнить об этом твоему племяннику Стентону, — огрызнулась Ким. — Он поднял эту тему на ужине совсем недавно.

— Я и в самом деле напомню ему об этом, с его стороны это непростительно, он должен уметь держать язык за зубами.

— Но почему это запретная тема? Ведь прошло столько лет.

— Здесь нечем гордиться, — ответила Джойс. — Это было очень прискорбное событие.

— Вчера я прочитала кое-что о салемских процессах над ведьмами, — продолжала Ким. — Существует масса литературы. Но нигде не упоминается имя Элизабет Стюарт. Я начинаю сомневаться, была ли она причастна к этому делу.

— Насколько я понимаю, была, — сказала Джойс. — Но давай оставим тему. Скажи только, как тебе удалось найти портрет?

— В замке, — ответила Ким. — В субботу я была в имении. Мне пришло в голову переехать в старый дом и жить там.

— Господи, да зачем тебе это нужно? Этот дом так мал!

— Из него можно сделать конфетку. И уж, во всяком случае, он больше, чем квартирка, в которой я живу сейчас. К тому же я хочу уехать из Бостона.

— Будет изрядно трудно привести дом в жилое состояние.

— Вот как раз об этом я и собиралась поговорить с папой. Ну и, конечно, его нет. Я хочу сказать, что его никогда не бывает, когда он мне нужен.

— Он совершенно ничего не смыслит в этих делах, — заверила Джойс. — Тебе надо поговорить с Джорджем Харрисом и Марком Стивенсом. Это подрядчик и архитектор, которые занимались реконструкцией нашего дома. Они предложат проект, лучше которого тебе вряд ли удастся найти. Работают они вместе, и очень удачно то, что их контора находится в Салеме. Кроме того, есть еще один человек, с которым тебе надо поговорить, — это твой брат Брайан.

— Не подлежит никакому сомнению, — согласилась Ким.

— Позвони брату отсюда, — сказала Джойс. — Пока ты будешь звонить, я поищу телефон архитекторов.

Джойс встала с кресла и вышла из комнаты. Мать не переставала удивлять Ким. То она кажется расслабленной, едва ли не парализованной, то буквально в следующий момент взрывается бешеной энергией и готова помочь каждому в его делах. Интуитивно Ким понимала, в чем дело: матери просто нечего делать. В отличие от своих знакомых она никогда не занималась общественной деятельностью.

Сделав заказ, Ким посмотрела на часы и попыталась сосчитать, который теперь час в Лондоне. В принципе ее это не очень волновало: брат страдал бессонницей, работал по ночам, а днем урывками, как ночное животное, периодически дремал.

Брайан ответил на первый же звонок. Они обменялись приветствиями, и Ким сразу же изложила ему суть своей идеи. Брайану она очень понравилась, и он всячески стал убеждать Ким последовать ее замыслу. По его мнению, будет лучше, если кто-нибудь из них станет постоянно жить в имении. Единственный вопрос, который задал Брайан, касался замка и некоторых деталей обстановки.

— Я не собираюсь трогать замок, — успокоила его Ким. — Замком мы займемся, когда ты вернешься.

— Вот и отлично, — сказал Брайан на прощание.

— Где отец? — успела спросить Ким.

— Живет в отеле «Ритц».

— Вместе с Грейс?

— Можно и не спрашивать, — ответил Брайан. — Они вернутся домой в четверг.

Когда Ким прощалась, в комнате вновь появилась Джойс и, не говоря ни слова, вручила Ким клочок бумаги с нацарапанным на нем телефоном. Как только Ким положила трубку, мать велела ей набрать номер.

Ким послушно набрала.

— Кого я должна спросить?

— Марка Стивенса, — ответила Джойс. — Он ждет твоего звонка. Я связалась с ним по другому телефону, пока ты разговаривала с Брайаном.

Ким почувствовала легкое раздражение от такого бурного вмешательства в ее личные дела, но промолчала. Она понимала, что Джойс искренне стремится ей помочь. Ким до сих пор помнила, как, учась в средней школе, она с трудом сумела уговорить мать не писать за нее сочинений.

Разговор с Марком Стивенсом был коротким. Узнав от Джойс, что Ким находится сейчас неподалеку, он предложил встретиться прямо в имении через полчаса. Он хотел увидеть постройку, чтобы давать рекомендации с полным знанием дела. Ким согласилась на его предложение.

— Если уж ты решила переделать дом, то, по крайней мере, будешь в надежных руках, — с довольным видом проговорила Джойс, когда Ким повесила трубку.

Ким встала.

— Пожалуй, я поеду.

Несмотря на отчаянные попытки подавить в себе раздражение, она не могла скрыть недовольства поведением матери. Вмешательство в ее дела и невозможность ничего сохранить в тайне вызывали у нее неприятное чувство. Она с мстительным упреком напомнила матери о том, что та попросила Стентона познакомить ее с кем-нибудь после разрыва с Киннардом.

— Я просто хотела, чтобы ты развеялась, — парировала Джойс.

— В этом нет никакой нужды, мама, — настаивала Ким.

— Но мне очень этого хочется, — упрямо возразила Джойс. Они шли по большому холлу.

— Когда будешь разговаривать с отцом о старом доме, — сказала Джойс, — я не советую тебе поднимать вопрос об Элизабет. Это лишь вызовет его раздражение.

— А почему, собственно, это должно вызвать его раздражение? — с вызовом спросила Ким.

— Не порти себе настроение, — посоветовала Джойс. — Я просто хочу сохранить мир в семье.

— Но это же смешно, — продолжала Ким. — Я тебя не понимаю.

— Я знаю только, что Элизабет родом из бедной семьи фермера, откуда-то из-под Эндовера. Она даже официально не принадлежала к церкви.

— Можно подумать, что сегодня это имеет какое-то значение, — проговорила Ким. — Ирония судьбы заключается в том, что через месяц после вынесения приговора некоторые члены жюри и судьи выразили свое сожаление, потому что поняли, что осудили на смерть невинных. А теперь, триста лет спустя, мы сидим здесь и отказываемся даже вспоминать о своих предках. В этом нет никакого смысла. И почему ее имя отсутствует во всех книгах?

— Думаю, потому, что семья была против, — ответила Джойс. — Мне кажется, что члены семьи не думали, что она была невиновна. Вот поэтому нам не стоит афишировать свою причастность к этим событиям.

— Я считаю, что все это полная ерунда, — заключила Ким. Она села в машину и поехала прочь от Марблхедского перешейка. Въехав в сам Марблхед, она сбросила скорость. Поглощенная чувством неловкости и досадой, она слишком сильно давила на педаль газа. Подъехав к «Дому ведьмы» в Салеме, Ким сумела облечь в слова свои мысли и поняла, что ее интерес к личности Элизабет и салемским процессам, несмотря на предупреждения матери, а может быть, как раз благодаря им, сильно возрос.

Подъехав к имению, Ким увидела, что на обочине припаркован «шевроле». Когда она, с ключами в руке, вылезла из машины и пошла к воротам, дверцы «шевроле» распахнулись и оттуда вышли двое. Один коренастый и мускулистый, как профессиональный штангист, а второй такой толстый, что даже минимальное усилие — выход из автомобиля — вызвало у него одышку.

Толстяк отрекомендовался Марком Стивенсом, а силач — Джорджем Харрисом. Ким пожала руку обоим мужчинам.

Она отперла ворота, вернулась в свою машину и заехала во двор в сопровождении «шевроле». Все вышли из машин.

— Сказочное место, — изумился Марк. Он был просто очарован видом здания.

— Вам нравится? — спросила Ким. Его ответ она знала наперед и радовалась ему.

— Я просто влюбился в этот дом, — признался Марк.