Когда дети получили по доброй порции тушеной свинины и по ломтю хлеба, Элизабет налила себе и Мерси по кружке горячего сидра. Чтобы отдохнуть от детской болтовни, они взяли кружки и вышли в гостиную.

— Что это?! — воскликнула Мерси.

Первое, что она увидела, был портрет Элизабет в полный рост, висевший над каминной полкой. Мерси поверг в суеверный ужас реализм изображения, особенно лучистые зеленые глаза. Она буквально приросла к полу и стояла неподвижно, пока Элизабет подбрасывала дрова в гаснущее пламя.

— У вас здесь очень открытое платье, — отметила Мерси. — К тому же на голове у вас ничего нет.

— Да, мне этот портрет поначалу доставлял много неудобства, — призналась Элизабет. Она поднесла к камину два стула и поставила их перед ярко запылавшим огнем. — Это была идея Рональда. Ему нравится, а я просто перестала его замечать.

— Это папистский портрет, — сказала Мерси с язвительной усмешкой.

Она поставила стул так, чтобы не видеть картину. Она сделала глоток и попыталась привести в порядок свои мысли. Визит ее проходил совсем не так, как она представляла себе по дороге сюда. Характер Элизабет совершенно выбил ее из колеи. Однако пора было переходить к делу, ради которого она, собственно, и приехала. Мерси откашлялась.

— До меня дошли некоторые слухи, — начала Мерси. — Я уверена, что под ними нет никакой реальной почвы. Но я слышала, что вы возымели фантазию купить земли в Нортфильде.

— Это не слухи, — твердо ответила Элизабет. — Это действительно будет сделано. Мы будем владеть землей по обе стороны Вулстон-Ривер. Дорога, которая ограничивает владения Рональда, простирается до деревни Салем-Виллидж.

— Но эту землю хочет купить семейство Путнам! — воскликнула Мерси с негодованием в голосе. — Для них это очень важно. Им очень нужен доступ к воде, необходимой им для их производства, особенно для железоплавильных мастерских. У них есть одно затруднение — пока нет соответствующих средств, и их не будет до следующего урожая. Они будут очень недовольны, если вы перейдете им дорогу, и постараются любыми путями воспрепятствовать сделке. Элизабет пожала плечами.

— У меня деньги есть сейчас, — сказала она. — Я хочу купить эту землю, мы сможем построить на ней новый дом и приютить там многих сирот. — Лицо Элизабет раскраснелось от волнения, глаза сверкали. — Дэниел Эндрю согласился спроектировать и построить дом. Это будет грандиозное здание из кирпича. Такие дома строят в самом Лондоне.

Мерси с трудом верила своим ушам. Гордость и алчность Элизабет не имели границ. Глоток сидра застрял в горле у Мерси.

— А вы знаете, что этот Дэниел Эндрю женат на Саре Портер? — спросила она.

— Да, — ответила Элизабет, — мы принимали их обоих у нас дома перед отъездом Рональда.

— Позволительно ли будет мне спросить, откуда вы берете такие громадные суммы денег?

— С тех пор как началась война, фирма Рональда процветает на военных поставках.

— Вы наживаетесь на несчастьях других, — наставительным тоном произнесла Мерси.

— Рональд предпочитает называть это по-другому. Он говорит, что поставляет стране жизненно необходимые на войне материалы.

Несколько секунд Мерси внимательно смотрела в ясные зеленые глаза Элизабет. Гостью вдвойне ужаснул тот факт, что Элизабет, казалось, не осознает своих преступных прегрешений. Она вызывающе ухмыльнулась и стала с довольным видом потягивать свой сидр.

— Да, об этом говорят, я слышала, — наконец произнесла Мерси, — но не могла поверить своим ушам. Вам нельзя заниматься таким делом в отсутствие мужа. Это не соответствует установленным Богом порядкам, и я должна предупредить вас: люди в деревне говорят о вас. Говорят, что вы переступили грань приличия и забыли, что вы дочь фермера.

— Я всегда буду дочерью своего отца, — ответила Элизабет, — теперь я еще и жена торговца.

Мерси не успела ничего ответить — с кухни донесся грохот и многоголосый крик. Обе женщины в ужасе вскочили и бросились на крик. Элизабет по дороге схватила мушкет.

Кухонный стол был опрокинут и лежал на боку. По полу разбросаны порожние деревянные миски. Энн Путнам металась по кухне, рвала на себе одежду, натыкалась на мебель и кричала, что ее кто-то кусает. Другие дети в диком страхе попрятались по углам.

Элизабет бросила ружье, кинулась к Энн и схватила ее за плечи.

— Что с тобой, девочка? Кто кусает тебя?

На какое-то мгновение Энн застыла, уставившись в одну точку. Глаза ее остекленели.

— Энн! — окликнула ее Элизабет. — Что случилось с тобой?

Рот девочки медленно открылся, и из него на всю длину высунулся язык. Тело девочки извивалось, словно ее поразила пляска святого Витта. Элизабет попыталась удержать ее, но девочка сопротивлялась с неожиданной для ее хрупкого тела силой. Вдруг Энн обеими руками схватилась за горло.

— Я не могу дышать, — прохрипела она. — Помогите! Я задыхаюсь.

— Давайте отнесем ее наверх! — крикнула Элизабет, обращаясь к Мерси.

Вдвоем они не то понесли, не то поволокли извивающуюся в страшных корчах девочку на второй этаж. Не успели они положить ее на кровать, как Энн начала биться в конвульсиях.

— У нее ужасный припадок, — сказала Мерси. — Думаю, что мне надо привезти сюда моего мужа — доктора.

— Прошу вас! — крикнула Элизабет. — Поспешите!

Спускаясь по лестнице, охваченная тревогой, Мерси печально покачала головой. Успокоившись немного, она перестала удивляться случившемуся: теперь она знала причину несчастья. Это было злое колдовство. Элизабет накликала на свой дом нечистую силу, она впустила в него дьявола.

Вторник, 12 июля 1692 года

Рональд Стюарт открыл дверь каюты и, выйдя на палубу, полной грудью вдохнул прохладный утренний воздух. На нем были надеты его лучшие бриджи и алый камзол, отороченный белоснежными крахмальными кружевами. По торжественному случаю на голове его красовался напудренный парик. Рональд был сам не свой от волнения. Только что они обогнули мыс Ногус, миновали Марблхед и взяли курс на Салем. Вот показался и причал.

— Давайте не будем до последнего момента убирать паруса, — сказал Рональд стоявшему у руля капитану Аллену. — Я хочу, чтобы люди в городе видели, с какой быстротой может идти наше судно.

— Слушаюсь, сэр! — крикнул в ответ капитан Аллен.

Всем своим большим мускулистым телом Рональд оперся на планширь. Морской ветер овевал его широкое загорелое лицо и играл светлыми, песочного цвета волосами. Он рассматривал знакомый пейзаж, и его переполняло счастье. Как хорошо возвращаться домой! Хотя, надо признать, к радости примешивалось какое-то беспокойство. Он не был дома шесть месяцев, задержавшись на два месяца против ожидаемого срока. Он не получил за все время ни одного письма. Казалось, Швеция расположена на самом краю света. Наверное, до Элизабет так и не дошли посланные им письма. Не было никакой гарантии, что их доставили ей, так как ни один корабль из Стокгольма не ушел за эти полгода в колонии. Не было оказий и до Лондона.

— Время, сэр! — прокричал капитан, когда они приблизились к берегу. — Иначе эта махина вылетит на сушу и остановится только на Эссекс-стрит.

— Командуйте, — отозвался Рональд.

Повинуясь приказу капитана, матросы по вантам кинулись на мачты, и через несколько минут огромные полотнища парусов были свернуты и привязаны к реям. Корабль замедлил свой бег. До причала оставалось не более сотни ярдов, когда Рональд заметил, что от берега отчалила маленькая шлюпка и быстро поплыла навстречу судну. Когда шлюпка приблизилась, Рональд узнал в человеке, стоявшем на ее носу, своего клерка Честера Проктера. Рональд весело помахал ему рукой, но Честер не ответил на приветствие.

— Спасибо за встречу! — крикнул Рональд, когда маленькое суденышко достигло пределов слышимости человеческого голоса.

Честер промолчал. Когда лодка поравнялась с кораблем, Рональд увидел, что худое лицо клерка вытянуто, а углы рта опущены книзу. Волнение Рональда сменилось тревогой. Случилось что-то нехорошее.