— Кажется, вы опять начали извиняться, — напомнил ей Эдвард.

В виде шутливого наказания Ким шлепнула себя пониже спины.

— Боюсь, что я безнадежный случай, — рассмеялась она.

— Да и, кроме того, — улыбнулся Эдвард, — это мне следовало бы извиниться. В вашей многословности есть и моя вина — это я бомбардировал вас бестактными личными вопросами, которые едва ли вмещались в рамки допустимых приличий.

— Я нисколько на вас не обижена, — возразила Ким. — Я лишь надеюсь, что не очень испугала вас упоминанием о приступах внутреннего беспокойства, которые начались у меня, когда я поступила в колледж.

— Все подвержены этим приступам, — засмеялся Эдвард, — особенно те из нас, кто, подобно врачам, работает в навязанном принудительном режиме. У меня такое беспокойство наступало перед каждым экзаменом, хотя никогда не было проблем с оценками.

— Мои приступы, как мне кажется, что-то худшее, чем просто волнение, — продолжала Ким. — Какое-то время, правда, недолго, у меня даже случались проблемы с вождением автомобиля. Я страшно боялась, что такой приступ может начаться, когда я попаду в пробку.

— Вы не принимали никаких лекарств? — спросил он.

— Очень недолго принимала ксанакс.

— А прозак не пробовали? — спросил Эдвард. Ким повернула голову и внимательно посмотрела на Эдварда.

— Никогда! — твердо заявила она. — Да и зачем бы я стала его принимать?

— Просто вы сказали, что у вас беспокойство смешано с застенчивостью. Прозак помогает как от одного, так и от другого.

— Мне никогда не рекомендовали его принимать, — сказала Ким. — И даже если бы рекомендовали, я не стала бы этого делать. Я не принимаю лекарств в связи с такими мелочами, как застенчивость. Мне кажется, что таблетки, да и вообще лекарства, следует применять в случае серьезных заболеваний, а не для того, чтобы сглаживать повседневные недомогания.

— Прошу прощения, — произнес Эдвард, — я не хотел вас обидеть.

— Я нисколько не обиделась. Но это мое глубокое убеждение. Я работаю сестрой и вижу, что люди принимают слишком много лекарств по множеству совершенно ничтожных поводов, и таких людей много, фармацевтические компании сумели убедить их, что от каждого недомогания существует таблетка.

— В целом я согласен с вами, — сказал Эдвард. — Но я нейрохимик и в силу этого ясно вижу биохимический аспект поведения и настроения. Поэтому мне пришлось пересмотреть свое отношение к применению чисто психотропных препаратов. Я бы даже сказал — чистых психотропных препаратов.

— Что вы имеете в виду под чистыми препаратами? — спросила Ким.

— Препараты, которые или не обладают побочным эффектом, или обладают им в ничтожной степени.

— У всех лекарств есть побочные эффекты, — упрямо заявила Ким.

— Полагаю, что вы опять-таки правы, — согласился Эдвард. — Но некоторые побочные эффекты настолько незначительны, что риск приема таких препаратов вполне допустим, если сравнить его с возможной пользой для здоровья.

— Это очень мудреный довод, — засомневалась Ким.

— О, я, кстати, кое о чем вспомнил! — воскликнул Эдвард. — О книгах, которые обещал дать вам почитать.

Он потянулся к заднему сиденью, взял оттуда две книги и положил их на колени Ким. Она полистала их и шутливо пожаловалась на то, что в них совсем нет картинок. Эдвард рассмеялся.

— Я постарался найти вашу прапрабабушку в одной из них, где описываются судебные процессы в Салеме, — проговорил Эдвард. — Но в указателе не нашел Элизабет Стюарт. Вы уверены, что ее действительно казнили? Эти авторы очень дотошны и добросовестны.

— Насколько я знаю — это правда, — ответила Ким. Она просмотрела указатель в «Салемских одержимых». Раздел на букву «с» начинался со «свидетельства о призраке» и заканчивался на «Стафтоне, Вильямс». Никаких упоминаний о Стюарт.

Через полчаса они прибыли в Салем. Дорога пролегала мимо «Дома ведьмы». У Эдварда вспыхнул необыкновенный интерес, он немедленно свернул на обочину и остановил машину.

— Как называется это место? — спросил он.

— «Дом ведьмы», — ответила Ким. — Это место притягивает туристов как магнит. Местный аттракцион.

— Это подлинный семнадцатый век? — спросил Эдвард. — Или новодел, каких полно в Диснейленде?

— Подлинник. И стоит он на своем месте, на том, где его построили триста лет назад. Рядом есть еще один подлинный дом тех времен. Он принадлежит Пибоди-Эссексскому институту, но его перевезли из другого места.

— Класс! — воскликнул Эдвард.

Дом выглядел как картинка из иллюстрированной книги по истории для детей. Особенно необычно и красиво было то, что второй этаж выступал по периметру за пределы первого, а стекла имели форму бриллиантов.

— Слово «класс» выдало вас с головой, — рассмеялась Ким. — Здесь больше уместно слово «божественно».

— Ладно, — послушно согласился Эдвард. — Это божественно.

— Дом удивительно похож на тот, который я собираюсь вам показать во владениях Стюартов, — сообщила Ким. — А этот дом нельзя, строго говоря, называть «Домом ведьмы», потому что ведьмы тут никогда не жили. Он принадлежал Джонатану Корвину, одному из членов магистрата, который участвовал в предварительных слушаниях по делу.

— Я помню эту фамилию из «Салемских одержимых», — сказал Эдвард. — История наполняется реальной жизнью, когда воочию видишь место, где разворачивались исторические события далекого прошлого. — Он повернулся к Ким. — Далеко отсюда до владения Стюартов?

— Нет, самое большее десять минут езды.

— Вы сегодня завтракали?

— Немного сока и фрукты.

— Может быть, мы остановимся где-нибудь, выпьем кофе и перекусим?

— Это заманчивое предложение, — согласилась Ким. Было еще рано, до наплыва туристов оставалось порядочно времени, поэтому Эдвард без труда нашел место для парковки у здания администрации общины Салем. Напротив находилось кафе. Они взяли с собой кофе и завтрак навынос и послонялись немного по центру городка, заглянув в Музей ведьм и посетив несколько других туристских достопримечательностей. Прогуливаясь по пешеходному участку Эссекс-стрит, они обратили внимание, что в огромном количестве магазинчиков, и с не менее огромного количества лотков продаются многочисленные «ведьмины» сувениры.

— Процессы над ведьмами породили целую индустрию, — прокомментировал этот факт Эдвард. — Боюсь, что это очень назойливо.

— Но отнюдь не делает само событие тривиальным, — возразила Ким. — Скорее, выглядит неким заветом, который оставили эти процессы. Все находят давно прошедшие события захватывающими.

Войдя в Центр обслуживания посетителей Национального парка, Ким обнаружила там целую библиотеку книг и памфлетов, касающихся судебных процессов по делам ведьм.

— Я никогда не думала, что на эту тему существует так много доступной литературы, — удивилась она.

Покопавшись в книгах, она купила несколько штук. Ким объяснила Эдварду, что если она начинает чем-нибудь интересоваться, то в своем интересе, как правило, перегибает палку.

Вернувшись в машину, они снова проехали мимо «Дома ведьмы» по Норт-стрит, потом свернули направо на Орн-роуд. Когда они проезжали мимо кладбища «Гринлаун», Ким заметила, что это тоже была часть земельных владений Стюартов.

Ким велела Эдварду свернуть на грунтовую дорогу. Продвигаясь по ней, он с трудом справлялся с рулем. Объехать все рытвины и ухабы он был просто не в состоянии.

— Вы уверены, что мы едем правильно? — спросил он.

— Абсолютно, — обнадежила его Ким.

После нескольких рывков и поворотов они, наконец, подъехали к окованным железом воротам, подвешенным к массивным столбам, сложенным из грубообработанных гранитных блоков. Высокий железный забор, увенчанный заостренными металлическими кольями, с обеих сторон от ворот скрывался в густом лесу.

— Это то самое место? — поинтересовался Эдвард.

— Да, — ответила Ким, выходя из машины.

— Очень внушительно! — крикнул он Ким, пока та с трудом пыталась сдвинуть с места тяжелый заржавленный засов, запиравший ворота. — Это место трудно назвать гостеприимным.