Наш перерыв подошел к концу, и Далай Лама продолжал свою речь:

— Даже те, кто делает деньги ради денег, в глубине души надеются, что станут таким образом счастливее. Они тоже стремятся к счастью. Значит, становясь рабами денег и жадности, они отклоняются от своей цели. Вместо счастья они получают несчастье, бесконечные неудовлетворенные желания. И наоборот, те, кто не теряют из виду главную цель, для кого деньги лишь средство, будут чувствовать себя гораздо лучше. Пусть денег у них меньше — в действительности они богаче, поскольку знают истинную цену деньгам и свободны от иллюзий относительно их могущества.

Вспоминая дорогие автомобили и дома моих американских знакомых, я поразился, насколько контрастирует с ними простой стиль жизни обитателей Дхарамсалы, особенно буддийских монахов и монахинь. В связи с этим я спросил Далай Ламу:

— Когда-то вы говорили о буддийской концепции «правильной жизни» — концепции, о которой я хотел бы поговорить попозже. Сейчас меня интересует другое: существует ли особое буддийское отношение к деньгам?

— Буддийская концепция правильной жизни не осуждает богатый образ жизни и не ограничивает размеры заработка. Конечно, если вы монах или монахиня, монашеские обеты налагают определенные ограничения на роскошь и комфорт. Монаху, к примеру, нежелательно иметь больше одной смены одежды в своем гардеробе. Но если вы не монах и при этом обладаете большим состоянием, то с буддийской

точки зрения это — плоды позитивной кармы, наработанной в прошлом. Поэтому концепция правильной жизни не содержит прямого противопоставления простоты и роскоши.

Среди последователей Будды были представители королевских семей разных стран. Как я понимаю, для буддизма очень важно само отношение человека к деньгам. Упор делается на то, чтобы выработать равнодушие к деньгам, чтобы человек преодолел свою зависимость от них. В священных книгах прямо говорится: пока бодхисаттва чувствует малейшую привязанность к деньгам, ему не следует иметь ни одной монеты. Но если бодхисаттва свободен от денег, то он может иметь их сколько угодно. Таким образом, для буддизма более важным является отношение человека к деньгам и то, как они приобретены.

Нельзя сказать, что буддийские тексты совсем не придают значения материальным благам. В одном из текстов Нагарджуны обсуждаются четыре законных человеческих стремления, две цели и средства для их достижения. Одна из целей — материальное удовлетворение. Средство для ее достижения — создание богатства, включая накопление наиболее сильной валюты — американских долларов. Вторая цель — достижение свободы, а средство — духовная практика. Такова буддийская точка зрения.

Позиция Далай Ламы была ясна: отношение человека к деньгам важнее их количества. Как обычно, для достижения счастья полезнее опираться на свои духовные ресурсы, чем на ресурсы материальные, — разумеется, при условии, что мы не живем в нищете и не умираем от голода.

Мы говорили о тех, кто является рабами денег, о тех, для кого важнее всего деньги, получаемые за работу. Хотя таких людей немало, в настоящее время мы наблюдаем обратную тенденцию. Доктор философских наук Мартин Зелигман, один из авторитетных исследователей в области человеческого счастья и позитивной психологии, в своей книге «Настоящее счастье» пишет: «Наша экономика стремительно меняется — вместо денег главным стимулом для людей становится удовлетворенность своим трудом. Именно этим стимулом все чаще руководствуются люди при выборе работы». В частности, Зелигман приводит Данные о том, что юристы — наиболее высокооплачиваемая профессия в Америке — уходят с работы, несмотря на высокие заработки, поскольку она их не удовлетворяет. Крупнейшие юридические фирмы Нью-Йорка тратят сейчас больше средств на то, чтобы удержать старых сотрудников, чем на прием новых, поскольку многие молодые юристы уходят из фирм, меняя свою работу на более интересную, хотя и менее оплачиваемую.

Недавно я имел возможность убедиться в справедливости этого наблюдения. Месяц назад мне понадобился новый личный помощник, и я поместил небольшое объявление в местной газете. Я был шокирован тем, что за первые два дня пришло 165 откликов. Причем многие кандидаты имели высокую квалификацию, занимали раньше ответственные посты, получали много денег и были немолодыми людьми с большим опытом работы. Я предлагал не очень высокую оплату их труда. Я решил, что, может быть, такой наплыв кандидатов есть следствие безработицы или плохой экономической ситуации. Я стал спрашивать кандидатов, почему они, имея столь высокую квалификацию, выбрали именно эту работу: ведь, судя по их резюме, они явно могли рассчитывать на большую зарплату. Их ответы меня удивили. Общее мнение выразил один из кандидатов: «Деньги теперь не имеют для меня решающего значения. Мне хочется иметь интересную работу, с гибким графиком, которая позволила бы параллельно заниматься другими вещами. Я не хочу сидеть изо дня в день за столом, выполняя одно и то же задание. А ваша работа оставляет время для писательского труда и занятий искусством. Кроме того, мне нравится помогать людям. На предыдущей работе я был занят с утра до ночи и зарабатывал кучу денег, но при этом понимал, что являюсь лишь орудием для получения еще большей прибыли в руках директора и абстрактных, неведомых мне акционеров. А я хотел бы иметь такую работу, как предлагаете вы: быть чьей-то «правой рукой». Я хочу видеть, что реально помогаю живому человеку.

Да, ситуация действительно меняется. Все больше людей следуют примеру моего друга. Вот его история: «Я закончил Барнард-колледж Колумбийского университета в 1986 году, в самый разгар бума вокруг Уолл-стрит и моды на яппи. У меня уже был опыт работы в картинных галереях и арт-центрах, и я понял, что такая работа мне по душе: в университете Я специализировался на истории искусства и музыке. Я любил искусство, театр. Что же может быть лучше? На последнем курсе мы с ребятами обсуждали возможные варианты работы. Я рассказал о своих. Первый вариант был — пойти работать в один из самых престижных арт-центров, но на самую низкую должность с маленькой зарплатой. Второй вариант: пойти специалистом по связям с общественностью в одну из фирм, располагающихся на Уолл-стрит. Там предлагали зарплату в три раза больше и каждый год обещали увеличивать ее в два раза. Когда я спросил совета у своих товарищей, они хором сказали: «Конечно, выбирай деньги!» Но на примере своего брата я хорошо видел, что значит такая работа: он работал по сто часов в неделю, без отпуска, без личной жизни, порою ночевал в офисе и временами походил на зомби. Я все-таки выбрал скромную должность в арт-центре. И хотя мне частенько приходилось искать мелочь, завалившуюся в обшивку дивана, чтобы наскрести на поездку в метро в дождливый день (обычно я вообще ходил на работу пешком), в конце концов я достиг успеха, и теперь зарабатываю столько, что могу ездить на такси. И у меня даже бывает отпуск.

— Эта работа скоро сведет Меня с ума, — жаловался мне мой приятель, консультант по маркетингу. — С меня хватит, буду увольняться.

— Да, я тебя понимаю, — посочувствовал я, — постоянная перегрузка на работе — это непрерывный стресс.

— Дело не в этом, — возразил он. — Как раз наоборот, я умираю от скуки... одно и то же каждый день. Обычно я справляюсь с заданием к двум часам дня и остальное время сижу и делаю вид, что занят делом, верчу в руках карандаш, собираю конструкции из бумажных скрепок, а когда совсем нечего делать — разглядываю отверстия в потолке и играю в игру: соединяю их воображаемыми линиями.

Скука и однообразие чаще всего вызывают недовольство работающих. Многочисленные исследования и опросы, проведенные Шейлой Хендерсон из Стэнфордского университета и Карен Лоскокко с коллегами, социологами из Нью-йоркского университета в Олбани, подтвердили, что именно трудности делают работу интересной. Исследователи все чаще ссылаются на так называемую теорию «соответствия человека и его окружения».