Он решил успокоить Эмили и сказать, что ей ничего не грозит. Она многократно давала ему понять, что не хочет спать с ним, и он не будет настаивать. Бен наблюдал, как отец заносит чемодан Эмили в его спальню и ставит рядом с чемоданом Бена.

Эмили не сердилась, у нее на это просто не было сил. Ей хотелось уединиться в спальне, упасть на кровать и беспробудно проспать неделю. Но этого нельзя себе позволить, особенно когда семья Бена так неподдельно рада их видеть, так заботлива и приветлива с ней, Эмили. Мать Бена на кухне собственноручно готовила для молодоженов ягненка в виноградных листьях и настоящую халву. Эмили бесцельно побродила по квартире, но спрятаться было негде. Наконец она забрела на кухню и предложила свою помощь, но мать Бена отправила ее отдыхать.

Обед был шумным и веселым. В другой ситуации Эмили получила бы удовольствие оттого, что двенадцать человек, любящих друг друга, собрались за семейным столом. Слышалась арабская и английская речь, каждый старался вовлечь Эмили в разговор, чтобы она почувствовала себя членом семьи. От этого ей становилось только хуже. Что скажут все эти чудесные люди, когда Бен объявит им о разводе?

В конце концов Эмили не выдержала и, извинившись, улизнула в спальню. Она стояла у окна, наблюдая, как сумерки окутывают Сан-Франциско, когда в спальню вошел Бен и запер дверь.

— Извини, Эмили, — тихо попросил он. — Я даже подумать не мог, что они все еще здесь. Если бы мог, я бы лег на кушетке, но…

— Но ты не можешь, я понимаю. Твои родители сразу заподозрят неладное. Я вижу, твоя женитьба очень много значит для них. И мне жаль, что… — Ей было жаль, что их брак ненастоящий; что Бен не нашел женщину, которую полюбил бы, захотел иметь от нее детей и вместе состариться.

— Чего тебе жаль?

— Неважно. В любом случае это всего лишь на одну ночь.

— Да, завтра они улетят домой.

— Все нормально, Бен, — заверила его Эмили, садясь на край огромной кровати и сбрасывая туфли. — Твоя кровать очень большая, и места хватит нам обоим.

Бен никак не отреагировал на ее слова — то ли был слишком удивлен, то ли ему было абсолютно все равно. Эмили вспомнила их перелет в Сан-Франциско. Они промолчали всю дорогу, погруженные каждый в свои мысли. Эмили казалось, что Бен сердится на нее за прошлую ночь и жалеет, что вообще с ней связался. Ему не понять, почему в их взаимоотношениях она делает шаг ему навстречу, а потом поспешно отступает на два. Она и сама себя с трудом понимала.

Выйдя из прекрасно оборудованной ванной комнаты, пропитанной запахами Бена — его мылом, его кремом для бритья, его лосьоном, Эмили увидела, что он уже лег. Простыня прикрывала его до пояса, и Эмили с замиранием сердца уставилась на его обнаженную грудь. Все благие намерения разбились вдребезги.

Эмили вспомнила, как восхитительно было прикасаться к темным завиткам волос на его груди, какие они шелковистые на ощупь…

Она быстро потушила свет, легла на краешек кровати и зажмурила глаза. За дверью слышались шаги и приглушенные голоса. Эмили догадывалась, о чем они шепчутся, пусть даже на непонятном ей языке:

— Тебе не кажется, что она выглядит уставшей? Как ты думаешь, она уже беременна?

— Тсс, они могут услышать.

— Она так не похожа на всех его женщин…

— Ахмед, а что, если он не полюбит ее?

— Полюбит, Фарида, обязательно полюбит.

Никогда он меня не полюбит! По щеке Эмили скатилась непрошеная слеза. Потом еще одна. И еще.

— Эмили? — раздался в темноте глубокий, чуть хрипловатый голос Бена. — Ты плачешь?

— Нет, — со всхлипом ответила Эмили и разрыдалась. Сдерживаемое в течение недели напряжение вырвалось наружу потоком слез. От стыда она уткнулась в подушку.

Бен резко сел на кровати.

— Что случилось?

— Ничего, — промычала Эмили между всхлипами. Чем сильнее она старалась сдержаться, тем громче становился ее плач.

Бен встал с кровати, обошел ее и сел рядом с Эмили. Он мягко попытался оторвать ее от подушки, но не тут-то было. Ему пришлось приложить усилие. Эмили села, но головы не поднимала, а ее глаза были крепко зажмурены.

— Не говори «ничего»! Я же вижу, что ты чем-то расстроена.

Эмили открыла глаза, но старалась смотреть куда-то мимо плеча Бена, чтобы не видеть его обеспокоенного лица и обнаженной груди. Она еле сдерживала себя, чтобы не посмотреть ниже — надето ли вообще на нем что-нибудь?

Бен взял ее заплаканное лицо в ладони, приподнял его и подушечками больших пальцев стал стирать слезы. Сердце Эмили колотилось так громко, что, наверное, вся его семья слышала его стук.

— Не плачь, Эмили, — прошептал он хрипло. — Пожалуйста, не плачь. Это из-за моей семьи, да? Когда они собираются вместе, их иногда бывает чересчур… — (Эмили затрясла головой.) — Завтра они уедут, и мы останемся одни. Только ты и я. И все встанет на свои места.

Пальцы Бена нежно гладили ее щеки. А Эмили мучилась оттого, что не могла ему сказать: его чудесная семья здесь вовсе ни при чем. Она вообще не могла говорить. Прикосновения Бена были такими нежными, такими ласковыми. Сам того не ведая, он разрушил последний бастион ее обороны, и Эмили с громким стоном упала ему на грудь.

Через несколько минут Бен взял ее за подбородок, приподнял лицо и пристально посмотрел в глаза. Эмили утонула в омуте его темных, мерцающих глаз. Глупая, она искала на их дне любовь, но нашла лишь страстное желание… и неуверенность. Именно эта неуверенность и придала ей решительности. Эмили всем телом потянулась к Бену. Он поцеловал ее заплаканные глаза, коснулся легким, как крылья бабочки, поцелуем уголков рта. Он нежно, но настойчиво соблазнял ее! Эмили еще никогда и никто не пытался соблазнить. Это было так восхитительно, что все ее тело затрепетало от ответного желания.

Пусть Бен не любит, но он желает ее. Что ж, ее любви хватит на двоих. Но он настолько искушен в вопросах секса, что быстро догадается, что она новичок.

Бен медленно спустил бретельки ее шелковой темно-синей ночной рубашки и нежно погладил обнажившиеся груди. Эмили застонала и потянулась к поясу его шелковых боксерских трусов. Оказалось, кое-что на нем все-таки было. Со стоном Бен встал, протянул руку и резким рывком поднял ее с кровати.

— Не останавливайся, — хриплым голосом велел он. — Ну же! Сними их с меня.

И Эмили, опустившись на колени, медленно стащила их с Бена. Взгляд на его великолепное мускулистое тело и гордо восставшую плоть лишил ее последних сил. Бен подхватил ее на руки, она обвила его талию ногами. Он сделал шаг назад, и они рухнули на кровать. Катаясь по ней, они неистово целовались, пока наконец, тяжело дыша, не замерли, глядя друг другу в глаза. Эмили лежала на спине, а Бен нависал над ней. Медленным, разгоряченным взглядом он окинул ее обнаженное тело, отчего оно немедленно покрылось мурашками. Затем в путешествие отправилась его рука — она нежно погладила ее груди, живот и двинулась вниз, к средоточию ее пульсирующей женственности.

Неизведанное доселе наслаждение накатило стремительно и бурно. Эмили потеряла над собой контроль, ей было страшно. Как будто она стояла на краю обрыва и собиралась прыгнуть без страховки.

— Бен, не…

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет… нет!

Его вторая рука присоединилась к путешествию. Пальцы Бена творили с ней что-то невероятное — они гладили, ласкали, дразнили. Когда он взял в ладони ее ногу и стал целовать каждый палец, брать в рот и нежно посасывать, Эмили заметалась по кровати.

— Потише, Эмили, потише. Я ведь только начал, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее лодыжки и колени. Его рука задержалась на серебряном браслете, и в мозгу Эмили вспыхнуло осознание: Я принадлежу ему!

Она не представляла, что будет дальше, только чувствовала, как ее напряжение нарастает с каждым мгновением, с каждым поцелуем. Когда его губы прикоснулись к чувствительному бутону в самом центре ее женского естества, сердце Эмили замерло, а мир вокруг раскололся на миллион кусочков. Ей хотелось стонать, выкрикивать его имя, но на задворках подсознания она помнила, что в квартире они не одни. Поэтому Эмили зажала рукой рот и от переизбытка чувств зарыдала.