Крепче сжал Рашид заговоренную алебарду, перешагнул порог, готовый увидеть распростертое на полу тело. Но лишь исфаханский ковер лежал под его ногами. Звук повторился. Воин обернулся, и понял, что шум раздается с середины комнаты, — там, где в неясных отблесках пламени, стояла кровать под высоким балдахином.

Подошел стражник ближе и видит — крысы снуют по покрывалу шелковому, подушки прогрызли, все нечистотами усеяли.

«Уж не сожрали ли они заживо великого визиря, — подумал с горечью воин. — Сколько боев повидал на своем веку Ибрагим, храбро рубился с врагами империи, много раз смерти в глаза смотрел. Но ни меч рыцаря тевтонского, ни сабля татарина, ни стрела иудея не смогли настичь храброго полководца. Всякий раз он выходил живым из испытаний страшных, а здесь погиб от зубов таких маленьких тварей».

Поднял голову воин, не в силах смириться с тяжелой мыслью, — и отпрянул в ужасе. Прямо перед ним, покачиваясь в воздухе, замерла Черная Тень.

Крылья старца были широко распахнуты, и лишь немного колебались, удерживая высоко над полом чешуйчатое тело.

Злобные глаза впивались в Рашида, рот, полный черных зубов, открылся в беззвучном вопле.

«Что он сказать мне хочет? — вздрогнула мысль. — Ведь не понимаю я ничего, даже не слышу. Нет, не ко мне он обращается — слуг своих на помощь зовет».

И тут заметил Рашид, что по-другому на него старец смотрит, не так, как при первой их встрече. Не было во взгляде его больше превосходства, уверенности в силах своих. Злыми оставались глаза, но теперь злоба эта другой стала.

С яростью глядел он на сталь святую, на алебарду заговоренную.

Понял стражник, что боится Черная Тень благородного оружия. Может, вовсе и не бросился его догонять монстр, там, в коридоре — а в другую сторону полетел, так раньше него в покоях визиря и появился.

Тихий шорох раздался за спиной стражника. И хотя знал он, что поворачиваться спиной к крылатому чудовищу опасно, но навык воинский оказался сильнее. Обернулся, подняв алебарду, и в свете факела увидел серые тени, что приближались к нему. Рашид не мог рассмотреть, кто это; но чуть слышное хлопанье крыльев, да тени, отбрасываемые на стены, не оставляли сомнения, — это слуги старца, послушные его зову, пришли на помощь своему повелителю.

Снова страх коснулся души воина, но в то же время ощутил он и нечто, похожее на торжество. Черный монстр не решался вступить с ним в бой один на один, тем более, не бахвалился, что победить его простой человек не в силах. И хотя понимал Рашид, что вряд ли доживет до утра, но все же был рад, что смог нанести врагу хоть малое, да поражение.

Волновало иное — умереть, не рассказав другим о произошедшем. Нашел он средство победить чудовищ, а если не одолеть совсем, то хотя бы урон им нанести. Но не будет толку в его открытии, если оно погибнет вместе с ним. А еще страшней — могут твари уволочь с собой алебарду заговоренную, или каким-то образом уничтожить ее.

Надо было позвать на помощь, когда возможность была — но тогда пришлось бы нарушить приказ визиря. Теперь же шансов поднять тревогу почти не оставалось. Будь его врагами люди, вооруженные саблями, облаченные в доспехи, — можно было бы надеяться, что кто-нибудь услышит звон стали. Но против него идут твари крылатые, с зубами острыми, когтями длинными, — движутся бесшумно, скользят высоко над полом.

Никто не услышит шума схватки.

Можно было закричать о помощи, но на это время нужно, пусть и немного. У Рашида же оставалось лишь одна или две секунды, чтобы принять решение. И потом, от первого крика, скорее всего, люди только проснутся, да и то не все — а догадаться о том, что происходит и куда надо бежать, могут не успеть.

Все эти мысли пронеслись в голове воина в одно мгновение. Бросил он взгляд на факел, что в руках у него горел, и нашел ответ. Швырнул его на кровать визиря, крысы с писком в разные стороны разбежались. Пламя коснулось шелковых покрывал, и сердце Рашида словно остановилось, — что, если не загорится, вдруг от броска потухнет огонь?

Думая об этом, быстро развернулся, сделал несколько шагов, спиной к стене прислонился. Теперь все оставалось в руках всемогущего Аллаха. Подняв алебарду и вращая ею, Рашид ждал нападения. Старец, распахнув крылья, замер, не двигаясь — и за крылами его широкими не видел воин, тухнет ли факел, упавший на кровать, или разгорается сильнее.

Захотелось стражнику крикнуть презрительно: «Что, образина, испугался меня? Где же твоя храбрость былая, растерял всю?», — но не пристало умелому воину так себя вести, на похвальбу бессмысленную отвлекаться и время терять драгоценное. А кроме того, как знать, вдруг неосторожные слова раззадорят монстра, заставят в атаку броситься. Тот, кто рискует жизнью без необходимости, тот и долг свой не сумеет исполнить.

Твари крылатые уже заполнили первую залу, где светильники разбитые стояли. С их длинными крыльями, им было непросто развернуться под крышей, даже в такой большой зале, как покои визиря. Черные тени сбивались в кучу, мешали друг другу, и это дало Рашиду еще несколько драгоценных секунд. Но так не могло долго продолжаться.

Вскоре первый нетопырь влетел в опочивальню, замер в воздухе на несколько мгновений, ощерил мелкие зубы. Острый, пронзительный крик ударил по ушам воина, словно тысячи обреченных душ кричали, прося о милосердии.

Тварь казалась размером с крупную собаку, покрытая короткой шерстью, голова же у нее была не мышиная, и не человечья, как у главного монстра, но змеиная, с холодными черными глазами. В отличие от обычной летучей мыши, что лапки имеет маленькие и в полете почти невидные, нетопырь обладал длинными, узловатыми конечностями, подобно хищной птице, только были они в три или четыре раза больше, чем полагается такому телу.

Огромные когти походили на металлические щипцы, вроде тех, которыми кузнец придерживает кусок раскаленного металла, или цирюльник вырывает гнилой зуб у больного. Сзади же у нетопыря извивался хвост, чем-то напоминающий змеиный, однако был он гораздо тоньше, словно спица, пружинился и скручивался, находясь в постоянном движении, и скорее вызывал мысли о гигантском, уродливом насекомом.

«Это же оружие, — догадался Рашид. — Если не когтями в шею вопьется, так хвостом по лицу хлестнет, кожу рассечет, глаза выбьет. Как ни погляди, не справиться мне с целой стаей таких созданий. Но Аллах велик и милосерден. Если и суждено мне умереть сегодня, значит, таков замысел, и я должен принять его».

Вослед за первым нетопырем в опочивальню влетели еще два, потом еще. Плавно взмахивая широкими кожистыми крыльями, они смотрели на своего предводителя, ожидая приказа. После того, как Рашид бросил свой факел, в комнате стало совсем темно. Стражник лишь видел неясные очертания твари, да слабый отблеск огня за его спиной.

Но тут высокий столб пламени взметнулся к потолку зады. Огненные всполохи залили опочивальню, отбрасывая на стены алые отблески. С треском занялась одна из подпор высокого балдахина, и через мгновение запылала вся. Тут же пламя перекинулось наверх. Свет залил всю комнату, особенно яркий, после недавней темноты.

Дрогнули крылья твари, в бешеной ярости закричала она. Нетопыри отпрянули, громко шипя и полосуя воздух хвостами. Те, что остались в первой зале, не осмелились внутрь влететь.

Отблески пламени бились на лезвии алебарды.

«Даже если умру сейчас, — подумал стражник, — то уже не напрасно. Пожар привлечет людей, скоро они здесь будут».

Однако смятение тварей не продлилось долго. Раскинул крылья мерзкий старик, крикнул беззвучно, так, что только уши нетопырей могли уловить его приказ. В то же мгновение слуги его вновь обрели смелость. Всхлопывая крыльями, несколько существ приблизились к огню и зависли в воздухе, изогнув тело дугой и поджав огромные когти.

Змеиные пасти распахнулись, и толстые струи густой, мутной жидкости брызнули на полыхающее пламя. Рашид, хорошо знавший повадки разных тварей, догадался, что сейчас нетопыри отрыгивают проглоченную ранее пищу, — может быть, человеческую кровь, — чтобы залить огонь. Когда первый отряд нетопырей истощил свои запасы, они отлетели прочь, уступая место сородичам.