Но все было как-то уж слишком странно. Чересчур смело вела себя незамужняя женщина за спиной братьев, без чадры или как это они называют, без компаньонки, выхаживает молодого мужчину, да еще иноверца. Не внушали доверия и медицинские таланты хозяйки. Хорс так и не мог встать на ноги, руки были, как связаны, в теле чувствовалась общая слабость. Хотел было спросить у Касима, но тот после откровенного разговора замолчал и, видно, надолго.

Размышления Хорса прервала толстая старуха, закутанная в шали и покрывала, она, тяжело переваливаясь, вошла в комнату и с глупым видом уставилась на больного. Платки осунулись на затылок, и лицо вошедшей было открыто взору.

Несмотря на почтенный возраст, женщина подводила глаза чем-то черным. Это ее не красило, только подчеркивало прожитые годы, но видно привычка стала сильнее соображений целесообразности. Толстуха вспотела, и черная краска потекла по щекам. Она пыталась утереть ее, но только хуже сделала.

— Спит, что ли? Наверное, спит. Это ж надо было девочке моей красавице ненаглядной в такую беду попасть.

«Это кто красавица, косолапая, кривоглазая Карина?» — подивился Хорс, но все же решил не пугать неожиданную гостью. Та совсем успокоилась, даже села на какой-то топчан с подушками и, подперев голову пухлыми руками, стала причитать. Из бессвязного лопотанья пленник понял немного, — ее воспитанница пропала и некому ее спасти. Так и не поняв, зачем старуха к нему пришла, Хорс решил действовать.

— Эй, почтенная, — тихонько проговорил он. — Вместо того, чтобы сожалеть о судьбе своей девочки, вы бы лучше помогли мне на ноги встать и быстрее отсюда уйти.

У толстухи был такой вид, будто в ее присутствии совершенно неожиданно заговорила статуя.

— Как вас звать-величать? — вновь обратился пленник к своей неожиданной гостье.

— Фатима, — дрожащим голоском, совершенно не вязавшимся с крупными габаритами, ответила женщина.

— А расскажи мне, Фатима, как я здесь оказался и почему ты так громко голосишь?

Онемевшая от ужаса, старуха замерла, а потом будто очнулась, подхватила шали, платки и юбки, ринулась со всех ног к дверям. Откуда-то доносилась заунывная музыка, которая навевала сон и скуку. Разбудили Хорса чьи-то тяжелые шаги. Это явно была не Карина, да и Фатима не могла идти так. Касим давно перестал появляться. Двери открылись, и на пороге появился высокий смуглый мужчина средних лет. Жесткая черная с проседью борода росла чуть ли не до самых глаз, придавая вошедшему вид дикий и свирепый.

«Никак один из братков пожаловал», — подумал Хорс.

Одежда на вошедшем отличалась богатством и полным отсутствием вкуса. Дорогие золотые кольца с драгоценными камнями унизывали толстые пальцы незнакомца. Он долго в упор смотрел на Хорса, потом, не произнеся ни слова, полез в карман широких желтых шаровар и достал крошечный хрустальный флакончик. Серебристый лучик скользнул по стене, а потом яркий свет осветил комнату. Был он таким ярким, что Хорсу пришлось зажмурить глаза, чтобы не ослепнуть.

— Теперь можешь смотреть, — низким хриплым голосом приказал человек. — Меня зовут Ахмед, ты мой раб, а я твой господин.

Сказанное изрядно удивило пленника, но когда он открыл глаза и осмотрелся по сторонам, то удивился еще больше. Неизменной осталась только массивная фигура тюремщика и его малосимпатичная рожа. Исчезла роскошная комната с шелковыми коврами и покрывалами, хрустальные вазы, цветы. Он понял, что оказался камере. По голым каменным стенам, мокрым от сочившейся из трещин влаги, ползали многоножки. Видно, они привыкли к людям и ни капельки их не боялись. Гораздо больше опасений им внушали мокрицы и толстые слизни. Все они зорко следили, чтобы никто из врагов не нарушал границу их территории. Стоило какому-то смельчаку устремиться в сторону неприятеля, как все приходило в движение.

«Везде кипит жизнь, все, как всегда, сильный пожирает слабого», — усмехнулся Хорс. Он лежал на соломе, ноги крепко прикованы железными цепями к стене. Руки в заживающих ранах были еще очень слабыми.

— Я долго молился, и небеса вняли моим молитвам. Они послали мне тебя, с твоей помощью я смогу сокрушить султана и занять место, которое положено мне по праву.

«Я был прав, — подумал Хорс, — все же место действия страна, где царит восточная деспотия».

— Колдовство какое практикуешь? — поинтересовался он у своего тюремщика.

— Это заклинание, которое называется «кривые зеркала». Ты видел то, что должен был видеть. Теперь же настало время прозреть.

Усмехнувшись, Ахмед с видом дурацким и напыщенным вышел из камеры. Смеркалось, но ничего не происходило. Хорс замерз, хотел есть, разболелись раны. Никто не спешил его проведать. Сейчас он был бы рад даже Фатиме. С условием, чтобы она принесла ему еды и какого-нибудь болеутоляющего зелья.

Он поднял голову и посмотрел в окно, которое было так высоко, что даже высокому человеку до него не дотянуться. Немного передвинувшись, пленник увидел звезду, и на душе стало веселее.

С негромким скрипом двери темницы растворились, и появилась женская фигура. В одной руке она несла факел, а в другой узелок, солидных размеров. Привычным движением, будто проделывала это не раз, укрепила светильник на стене, поправила головной платок и повернулась к Хорсу.

Нижняя часть лица незнакомки оставалась закрытой шалью тончайшего шелка. Она была прекрасна необычной восточной красотой. Огромные черные глаза сверкали, весь вид говорил о характере сильном и незаурядном. Одежда из дорогих тканей скрывала фигуру. Руки прекрасной формы с длинными тонкими пальцами украшали несколько золотых колец с драгоценными камнями. На шее поблескивали цепочки и бусы с жемчужинами. Серьги в виде неправильной формы звездочек оттягивали мочки ушей.

— Здесь был Ахмед и снял заклятие? — спросила девушка.

Не дожидаясь ответа, она быстро и умело перевязала раны, вытащила из коридора огромную связку сухого сена, достала из узелка сухой плащ и разложила еду.

— Где Касим? — поинтересовался пленник.

— Ахмед велел ему подняться к себе, больше я его не видела.

— А ты кто? — решил выяснить у неразговорчивой красавицы пленник.

Девушка подняла голову, посмотрела на Хорса и печальным голосом поведала свою историю.

— Я Зарема, младшая сестра султана. Ахмед обманом выманил меня из дворца брата вместе с нянькой Фатимой, и похитил. Никто не станет меня искать. Мы оба пленники злобного дэва.

— Он хочет на тебе жениться? — поинтересовался Хорс, решив всерьез разобраться в местных обычаях, и навести порядок.

— Он хочет опозорить меня, выставить перед братом продажной женщиной, которая связалась с иноверцем греховной связью. Брат будет вынужден отдать меня толпе, те побьют меня камнями. Вот и все. Ты христианин?

— Можно и так сказать. Как я здесь оказался?

— Ахмед владеет черной магией. Больше всего на свете он хочет занять место моего брата, стать во главе нашей империи. Он хочет вести войны. А брат в последнее время занялся укреплением завоеванных земель. Люди перестали умирать, страдать, не льется кровь. Ахмед и такие дэвы, как он, теряют силу. Если они смогут убить брата, то добьются своих целей.

Хорс за разговором не заметил, как съел все, что принесла Зарема.

— Ахмед был недоволен, бил слуг. Он думал, что ты будешь страдать, когда из богатых покоев попадешь в каменную камеру. Ты не оправдал его ожиданий, потому дэв страшно обозлился.

— Все-таки я не понял, как здесь очутился?

— Какие-то странники нашли тебя всего израненного, почти умирающего. Они хотели отвезти тебя во дворец султана, но Ахмед забрал тебя к себе. Он приказал мне ухаживать за тобой. Я точно не знаю, что он задумал про тебя, но точно знаю, что он решил нас погубить. Мне жалко брата, тебя, Фатиму, но ничего поделать уже нельзя. Наша судьба предопределена, и изменить ее никак нельзя.

Зарема с печалью посмотрела в глаза пленника, накинула шаль и вышла.

С опозданием Хорс вспомнил, что так и не поинтересовался судьбой Карины, но, решив, оставить выяснение этого вопроса на потом, лег и быстро уснул.