– Ну, нам нада фiна падразнiць цi нам яго нада насмяшыць? С саракапяткi по лiнкору далбаць – звону мно-о-о-га будзе. А толку мала…
– Решили, что в случае, если наших заметят на подходе, когда уже назад поздно, – будем бить по зениткам «Вани-Мани», в упор только они и смогут достать… А ты меня уже достал, не отвлекай, будь человеком! – добавил лейтенант споткнувшись.
«Што значыць – мама у фiлармонii настаунiчае, другi б так паслау…» – со смесью уважения и непонимания подумал сержант Акулич.
– Эх, хорошо, что Б-4 не знайшлi у гэтым выпарi…
– Слышь, акула болотная, – отозвался идущий сзади Петр, – на хрена тебе эта дура?!
– Гэта ж як-нияк любiмая машынка нашего командзiра! – продолжал в меру сил развлекаться морпех, стараясь отвечать покороче, на выдохе, чтоб не сбить дыхание.
– Это которого?! – Петр опасливо покосился на лейтенанта.
– Да не, не вашага, а таго маера з Брыгады. Страсть у яго, кажуць, к этой штуке, шчэ с лета.
– Кончай трепаться! – пресек лейтенант явное с его точки зрения нарушение субординации в виде шуточек над вышестоящим командиром.
Бойцы торопливо курили в рукав, укрывшись за орудийным щитком и нагло злоупотребляя отсутствием лейтенанта. «Ваня-Маня», как последняя сволочь, покачивался в дрейфе у дальнего края канала, и что делать дальше – было совершенно непонятно. Выяснять эти непонятки и ушел лейтенант-артиллерист.
– Так, планы поменялись. Большую дичь так просто не достанешь, будем брать ледокол. Есть мысль – захватить, раз уж рядом шастает, и уже с него лезть дальше. Возле орудия остаемся втроем, справимся. Остальные – в распоряжение морпехов. Сержант Акулич!
– Я!
– Проводишь бойцов к своим, они правее метрах в ста.
– Есть!
Осип бежал по палубе ледокола, выискивая противника. ППС висел на плече, придерживаемый левой рукой, в правой – пехотная лопатка (говорили, что заточить и использовать ее в рукопашной посоветовала снайперша из Бригады. Тоже интересно, молодая еще женщина, а капитан и Герой. И ТАКОЕ, говорят, с ножом вытворяет…). На лопатке прихватывало морозцем сгустки крови – какой-то финн не вовремя высунулся из надстройки, ну и получил по шее. Шустрые, как понос, но бестолковые на корабле бойцы спецгрупп НКВД зачем-то ломанулись «до кочегарки». «Эх, – подумал Акула, – нашто полезли?! Там ничего не слыхать с палубы, закрыли бы двери, ломом подперли… А так – побьють кочегаров, а уголек кидать нас поставят!»
Мысль была прервана громким выстрелом совсем рядом, в ночной тишине показалось – та самая сорокапятка шарахнула. Правая рука потяжелела, лопатка, звякнув по палубе, выпала из разжавшихся пальцев. Сержант успел увидеть в узкой щели между котельным вентилятором и надстройкой смутно белеющее лицо, винтовку – и не задумываясь, из неудобного положения рубанул с левой руки очередью из ППС.
«Мать тваю! Скончылася цiхая работа! – подумал морпех, запуская левую руку за пазуху и пытаясь нащупать рану. – Трэцця дырка за вайну, каб iм павылазiла!»
…Командир морпехов, стоя на палубе, отдавал распоряжения своим бойцам:
– Да, и кто-нибудь, снимите наконец эту тряпку долбаную! – он указал на финский флаг на мачте.
– А что поднимать? – растерянно спросил из темноты кто-то неразличимый в черном бушлате.
– Как что? Конечно… Вот же мать его етить! О, майор! У тебя случайно флага не завалялось? Парочки флагов… – уточнил кап-три, задумчиво глядя через плечо командира на ледокол.
Бондаренко не менее растерянно глянул на морпеха:
– Я думал, корабли – это по твоей части…
Офицеры пару секунд растерянно смотрели друг на друга и… рассмеялись.
– Ну, не обратно же отдавать по такому поводу! Найдем что-нибудь подходящее! – решил Букварь. – Да, и финские тоже на портянки не рвите, пригодятся. Не для музея, так хоть для отчета.
– Стоп, на каждом корабле должен быть ящик с сигнальными флагами. Там же и флаги основных морских держав лежат, за какой-то надобностью, – вспомнил командир морпехов. – Только не спрашивай, на хрена, я все-таки не моряк, а пехота, хоть и морская. Правда вот, будет ли у финнов советский военно-морской?
– Ничего, будет транспортный линкор Доброфлота. В самом крайнем случае – выберем самый большой и красный из сигнальных. Осталось только найти ящик с флагами на этом плавучем ящике.
* * *
– Что, орлы, вернули стране имущество? – встретил Мындро вернувшихся в Круглую башню офицеров.
– Как это «вернули»?!
– Ледокол. Называется «Апу» – помощь.
– Да уж, помог старичок, – откомментировал Букварь морпеху.
– А до того, как его в 22-м финнам по договору отдали, – плавал у нас, под именем «Аванс»!
– Дааа уж, поворот сюжета… Ну ничего, аванс вернули, неустойку содрали – осталось уволить к чертовой матери фиников с этой войны!
– Ну, насчет неустойки это вы, товарищ майор, погорячились – одного «Вани-Мани» для полной компенсации маловато будет, ну да это не нам решать…
Змей
В городе нам особо повоевать не довелось. Так, снесли пару домов и все.
Потом, после зачистки, мы были выведены в резерв командира бригады и разместились в домике неподалеку от штаба.
В тот день я решил сделать Тэнгу маникюр, в смысле когти подстричь. Я уже заканчивал, когда в домик ворвался Саня. Глаза его блестели фанатическим блеском.
– Змей! – с порога крикнул он. – Пошли Ваню-с-Маней на абордаж брать!
– На абордаж? Хм, – меланхолично ответил я. – А зачем нам при этом Ваня?
– Тьфу, блин, – ругнулся Букварь, – я про броненосец говорю!
Ночь, тишина, свежевыпавший снег хрустит под ногами, белые тени скользят в темноте.
Тэнгу почти не видно на снегу, несмотря на палевый окрас.
Черная дымящаяся полынья, и наша цель в трех сотнях метров от берега.
Но вдоль кромки льда идет ледокол, на него и прыгают первые абордажники и мы с Тэнгу. Штурмовой вариант АВТ-41 очень удобен в тесноте. Правда, пострелять и подраться мне не удалось, все закончилось слишком быстро. Ледокол полным ходом идет к броненосцу, там уже забеспокоились, и со скрежетом притирается к борту.
– Вперед, на абордаж! – звучит команда, и первые морпехи взлетают на высокий борт броненосца. Опережая меня, на борт прыгает Тэнгу, помогаю ему толчком под зад, потом так же помогают мне, и я влетаю на палубу. Бой уже заканчивается, наши побеждают. А вот Тэнгу… Малыш растерялся сначала, немцев нет, ни двуногих, ни четвероногих, а от финнов пахнет по-другому. Так что рвать он никого не стал, просто сбивал с ног.
Я успел подстрелить двоих, как бой на палубе кончился. Мы с Тэнгу и еще несколько человек побежали в надстройку. Беготня со стрельбой окончательно меня замотала, и я остановился отдышаться, морпехи побежали дальше. Тут я понял, что Тэнгу куда-то пропал, и, наплевав на усталость, бросился его искать. Вскоре я услышал сдавленное рычание из-за полуоткрытой двери и бросился туда. Там были двое финнов и Тэнгу. Немолодой офицер, с ужасом глядя на пса, скреб пальцами кобуру, открыть ее никак не получалось. Молоденький матросик отчаянно пытался отобрать у Тэнгу винтовку, пес вцепился в приклад и не отдавал. Игра собачке явно нравилась, она восторженно рычала и мотала финна по всему помещению. Увидев направленный на них ствол, финны подняли руки. В помещение влетели еще двое наших ребят, и Тэнгу, увидев, что все под контролем, занялся важным и нужным делом – принялся отгрызать приклад у трофейной винтовки.
Саня
– Звонил Трибуц, спрашивает, как назвать броненосец береговой обороны и ледокол. Вы им вроде как крестные отцы и мать. Предлагайте варианты, флот прокомментирует, а Москва утвердит или откажет и прикажет снова искать, – задумчиво произнес Мындро.
– Ну, название этого «выньзасунена» надо точно менять. Если с произношением еще можно помучиться, то написать это без ошибок просто невозможно! – заметил я. – Предлагаю назвать именем какого-нибудь полководца. А ледокол – именем какого-нибудь полярника.
