Патриции не надо было объяснять, кто этот второй, да он и сам вдруг материализовался с ней рядом.

— Пожинаете лавры победы, мадемуазель, или мечтаете о новых выигрышах?

— Нет. — Увидев Мефистофеля, Патриция решила держать язык за зубами, но неожиданно для себя вступила в разговор. — Я никогда больше не приду на ипподром. — Это решение было принято Патрицией тоже спонтанно, но она чувствовала, что именно так и поступит.

Мефистофель внимательно на нее посмотрел и тихо проговорил:

— Наверное, это правильно, девочка! Хотя твой парень думает по-другому.

— Он не мой парень. Я впервые на ипподроме, а Джим здесь все знает. Вот я и попросила его взять меня с собой.

— Пойдемте выпьем по маленькой. Я угощаю.

Если Тед и Триш присутствовали бы при этом разговоре, то они в унисон сказали бы, что из этих двоих — Джима и Пат — согласится выпить с незнакомцем именно Джим, но только не Пат. Но все получилось наоборот. Патриция чуть ли не с радостью приняла приглашение Мефистофеля, а Джим колебался. В нем заговорила не присущая ему осторожность. Ему не хотелось пить, когда у его подопечной столько денег. Но Патриция стала его уговаривать:

— Пойдем же, Джимми! Только благодаря этому джентльмену я выиграла так много денег. Это он посоветовал мне поставить на пятый номер в третьем заезде.

— Ну и что! А теперь жалеет, — возразил Джим свистящим шепотом. — Деньги у тебя стырить хочет. Подпоит, а там — ищи-свищи!

Патриция рассмеялась.

— А я и не знала, что ты любитель детективов, Джим.

— Не знаю, чего я любитель, но сегодня пить не буду и тебя одну не пущу, — сердито пробурчал Джим.

— Я думаю, нам лучше расположиться в «Голове быка». Это старинный паб, и там еще сохранились традиции моей молодости, — проговорил Мефистофель, сделав вид, что не слышит разговора между Патрицией и Джимом.

Паб «Голова быка» ничем особенным не отличался от своих собратьев, разве только тем, что был расположен в библиотеке. Интерьер, кроме огромных книжных шкафов, состоял из длинной стойки и ряда круглых столиков с выделенной в углу зоной для некурящих. Медные люстры давали неяркий свет, а на стенах, свободных от шкафов, висели старинные гравюры.

Мефистофель заказал виски и отправился к самому дальнему столику. Джим предпочел кофе.

— Похвально, молодой человек, — издевательским тоном изрек Мефистофель.

— Я люблю кофе, — ощетинился Джим.

В Патриции все-таки заговорил голос благоразумия, и она отправилась взять себе полпинты «Гиннеса».

— Поэтому я вами и восхищаюсь! — продолжил разговор Мефистофель. — Если бы вы еще убедили свою девушку не носить таких шляп, цены вам не было бы.

— Она не моя девушка, а шляпа в самом деле ужасная. В этом я с вами согласен. Но Пат уверяет, что такие носят все дамы на скачках, хотя я никогда этого не замечал.

— Шляпы носят на скачках в Аскоте, где собирается высший свет. Но в такой, как эта, — Мефистофель кивнул в сторону Патриции, стоящей у барной стойки, — не видел. Где она откопала эту уродину?

— Откуда Пат знать, что носят на скачках в Аскоте, — обиделся за Патрицию Джим. — Она не из высшего света и, вообще, не уроженка Лондона. Приехала сюда чуть более года назад. Она подружка девушки моего друга.

— А откуда она приехала, вы знаете?

— Из Бостона. Прожила там всю жизнь вместе с тетками, которые ее воспитали. Мать ее умерла при родах. Говорит, училась в колледже. Сестер каких-то изучала... — Заметив удивленный взгляд собеседника, Джим пояснил: — Писательницы такие были, а Пат их книги читала. Может быть, и о шляпах там вычитала.

— А как, ты говоришь, ее фамилия?

— Кого? Пат? Дойел!

Со стаканом пива к столику вернулась Патриция.

За Экстаз, мадемуазель! — Мефистофель приподнял бокал с виски. — Знаете, мадемуазель, у меня сегодня великий день!

— Поздравляю, сэр! Вы, по-видимому, тоже много выиграли, — вежливо заметила Патриция.

Мефистофель усмехнулся.

— Вы правы, мадемуазель! Я умудрился выиграть сегодня даже кое-что поценнее, чем деньги.

— Пат, нам пора! Ты забыла, что Тед и Триш ждут нас. Не будем заставлять их мерзнуть на улице.

Брови Патриции удивленно поползли вверх. О чем это толкует Джимми? Триш не подозревает даже, куда она отправилась. Неужели Джим считает, что Триш отпустила бы ее на ипподром? И что Джим сказал о погоде? Замерзнуть в такой солнечный денек, которым сегодня побаловала их осень, просто невозможно.

Мефистофель слегка улыбнулся. Джиму показалось, что он с легкостью прочел его мысли.

— Идите, молодые люди, наслаждайтесь жизнью! — торжественно произнес он.

— До свидания, сэр, и счастья вам, — попрощалась Патриция с этим удивительным человеком, с которым ее свела сегодня судьба.

— Спасибо, мадемуазель. Я уже счастлив, — заметил он и как-то особенно, умиротворенно улыбнулся.

По дороге Джим настоял на поездке в банк. Когда Патриция положила деньги на счет, он успокоился и сразу превратился в пошловатого, старающегося быть крутым парня.

Вечером того же дня, когда немного утихли восторги, вызванные неожиданным выигрышем Патриции, Триш сказала подруге:

— Теперь ты можешь выйти замуж за Тома.

— Почему? Похоже, у тебя навязчивая идея. Ты спишь и видишь меня замужней матроной с кучей детей.

— А чем плоха такая перспектива?

— Возможно, ничем. Только какое отношение имеет ко всему этому Том?

— Тебе же он нравится! И теперь у тебя есть деньги. На первый момент хватит, а потом Том встанет на ноги.

— Я его не люблю, Триш. Он мне нравится, но не так, как другой...

— Боже, Пат, не начинай! Я уже слышать о нем не могу. Пойми одно: вы не пара!

— Ты сама сказала, что у меня есть деньги. Если ими хорошо распорядиться, то можно стать богатой, Триш.

— С ума сошла! О чем ты мечтаешь, Пат?

— Разве ты не хочешь открыть риелторскую контору? Так почему же ты запрещаешь мне верить в мальчика — чистильщика обуви?

— Какого мальчика, Пат? — с досадой воскликнула Триш.

— Неужели ты не знаешь? — лукаво улыбнулась Патриция. — Жил-был мальчик, хороший мальчик. Чистил обувь в свободное от уроков время, копил деньги и стал в одно прекрасное мгновение миллионером.

Девушки рассмеялись.

— Ладно, будущая миллионерка, — махнула рукой Триш. — Давай лучше поговорим о Томе. Он хороший парень!

— Да, хороший, и я не хочу портить ему жизнь. Том полон честолюбивых устремлений. Неужели ты хочешь, чтобы он ничего не добился?

— Не выворачивай все наизнанку, — возразила Триш. — Не юли! Отвечай серьезно!

— Я не верю, что человек, обремененный семьей, может сделать карьеру. У него связаны руки. Он боится рисковать.

— Любовь сворачивает горы, Пат!

— У нас с Томом нет такой любви: ни с его стороны, ни с моей. Поэтому я лучше организую мини-маркет.

— Ты не справишься, Пат, — испугалась Триш.

— Взвалить на себя Тома и будущих детишек — это мне по плечу, а мини-маркет не потяну?

— Для магазина у тебя мало денег!

— Возьму в аренду крохотное помещение, ассортимент будет большой и только первой необходимости, и буду круглосуточно работать.

— У тебя уже есть бизнес-план? — удивилась Триш.

— Он пришел неожиданно, сам собой, прямо сейчас!

— Удивительно, Пат! Возможно, это твоя судьба.

— Пат, ты дома? — Триш влетела в квартиру растрепанная, раскрасневшаяся. — Я не знаю, что делать! Мы с Тедом должны были ехать к его родителям на этот уикенд. Он собирался представить меня как свою невесту. — И Триш зарыдала.

— Почему ты говоришь в прошедшем времени? — в ужасе закричала Патриция, вбегая в комнату с джезвой в руках. В последнее время она под влиянием Триш пристрастилась к кофе и научилась превосходно готовить этот душистый напиток. — Что-то случилось с Тедом? — осторожно спросила она и замерла.

— С Тедом все в порядке! — простонала Триш. — Это я умираю!