— Ты что, ошалела, подруга? — спросила Патрицию хорошенькая девушка с каштановыми волосами, когда она, кружась с закрытыми глазами, заключила ту в объятия. — Зачем дурманом балуешься? На тот свет торопишься?

— Ничем я не балуюсь!

— Ну да! Я наблюдала за тобой. Ты просто невменяемая. Что ты вытворяешь? Ведь молодая еще совсем.

— Ничего ты не поняла! Я впервые в Лондоне и уже встретила свою любовь!

— И где она? Я ее что-то не вижу. Витает, наверное, вместе с дымком от марихуаны? Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче? — язвительно заметила девушка.

— Она здесь! — Патриция торжественно показала пальцем на грудь.

Девушка внимательно посмотрела на Патрицию. Потом, видимо что-то решив, схватила Патрицию за руку.

— Пошли со мной!

Патриция повиновалась. Ей было все равно, куда идти. Она была счастлива дышать воздухом Лондона. Наконец она здесь, в этом многомиллионном городе, и уже успела встретить свою любовь.

— Как тебя зовут? — спросила Патрицию ее спутница и представилась сама: — Я — Триш.

— Пат, Патриция, — ответила она.

Девушки спустились в метро, доехали до Тоттнем-корт-роуд, перешли на центральную линию и сели в вагон, идущий в западном направлении.

— Квинсуэй, — прозвучало объявление в метро.

— Приехали, — сказала Триш и потащила Пат за собой.

— Куда мы направляемся? — все-таки решила выяснить конечную цель путешествия Патриция.

— Ко мне домой!

Патриция и Триш вошли в лифт.

— На этой станции подъем на поверхность осуществляется на лифте, — объяснила Триш, беря на себя миссию гида. — Я живу на улице с одноименным названием. Мой дом совсем рядом с метро. Скоро придем.

Патриция равнодушно пожала плечами. Ей было все равно, где конкретно обитает ее новая знакомая.

— Колись! — командирским тоном потребовала Триш, когда они переступили порог ее квартиры.

— Зачем? — недоуменно спросила Патриция. — Я не больна.

— Не придуривайся! — сердито перебила ее Триш. — Давно ты подсела и на что?

— Неужели ты не видишь, что я стою? Конечно, если ты предложишь где-нибудь присесть, я сяду, — робко проговорила Патриция.

— Так ты чиста?

Патриция вздохнула. Странная она какая-то, эта Триш. В общем-то Триш Патриции понравилась, но изъясняется она очень уж непонятно. Неужели в Лондоне все говорят на этом жаргоне?

— Не могла бы ты, Триш, говорить по-английски? Я была бы тебе очень благодарна, — вежливо попросила Пат.

Триш удивленно подняла брови.

— А на каком я говорю?

— Извини, но я тебя не понимаю.

— Какие наркотики ты принимаешь и как долго? Так тебе более понятно? — отчеканила Триш. — Отвечай!

— Триш, я не принимаю наркотиков. А если я вела себя неподобающим образом, то в этом виновата внезапно вспыхнувшая любовь. Не обижайся, но позволь у тебя узнать, почему ты привела такую девицу, какой считала меня, к себе домой?

— Я подумала, что тебе необходима моя помощь.

— Так ты современная Флоренс Найтингейл! — с восхищением воскликнула Патриция. — А не боишься связываться с подобной публикой?

— Не знаю, — неуверенно ответила Триш, воинственный запал которой потихоньку спадал.

— И часто ты притаскиваешь сюда наркоманов? — продолжала вопрошать пораженная поступком Триш Пат.

— Честно сказать, ты первая! Когда я увидела тебя там, на Трафальгарской площади, у меня дрогнуло сердце. Я наблюдала за тобой. Ты пребывала в каких-то других измерениях. У тебя было прекрасное, но такое отрешенное лицо, что я вспомнила Кэт.

— Кэт? Кто это? Мы похожи?

— Нет, внешне нет! Кэт была моей подругой. Она умерла от передозировки.

Воцарилось молчание. Потом Патриция осторожно спросила:

— И ты после этого бросила? Ты лечилась?

— Я? — удивилась Триш. — Нет, Пат, я их никогда и не употребляла.

— Ты не догадывалась, что Кэт наркоманка?

— Нет! Я не знала! Мы с ней вместе выросли. Я родилась под Ливерпулем. Кэт тоже. Мы вместе ходили в одну и ту же школу, потом пошли работать, — медленно начала свою исповедь Триш. — Год тому назад я уехала в Лондон, нашла здесь работу и поселилась в этой квартире. Иногда я навещала маму и виделась с Кэт. Сначала она была вроде бы такая же, как и прежде, потом я заметила, что она очень похудела, но я подумала — она на диете. И вдруг она умерла...

— Прости, Триш, я не хотела тревожить твое сердце. Прости мое любопытство...

Триш никак не отреагировала на слова Патриции. Она словно заново переживала смерть подруги. Патриция замолчала. Она не знала, что ей предпринять. Где найти те слова, которые немного облегчат горе Триш.

Молчание затягивалось. Наконец Триш продолжила рассказ:

— И вот, когда я подумала, что случайно встреченная мною девушка идет по пути Кэт, я решила ей помочь. Но оказалось, что я ошиблась, — Триш облегченно вздохнула. — Я очень рада с тобой познакомиться, Пат. Хочешь кофе?

— Кофе? Но уже скоро время чая! Разве ты не пьешь чай? Тетушки рассказывали, что в Лондоне чайная церемония обставляется особенно торжественно. Они мне говорили, что лучше пойти в отель.

— В отель? И в какой же? — удивленно спросила Триш.

— В «Савой», например. Там играет фортепиано и многие танцуют.

Триш рассмеялась.

— Откуда ты приехала, Пат?

— Из Бостона.

— А-а!.. — хитро улыбаясь, протянула Триш.

— А ты подумала откуда? — заинтриговано спросила Патриция.

— Из девятнадцатого века! Я никогда не была в «Савое». Это очень дорогой отель. Но мне кажется, что и там танцевать под фортепиано сейчас могут только старые перечницы. Но, если хочешь, сходи.

— А ты не пойдешь со мной?

— Вряд ли мне это по карману, Пат!

— У меня есть деньги.

— Ты богатая, Пат?

— Нет! Но у меня есть деньги. Я не думаю, что чай с пирожными стоит очень дорого.

— Может быть, ты и права. Ладно, пошли!

— Мне надо переодеться. Нельзя же пить чай в брюках! Я оставила сумку в камере хранения на вокзале, но платье взяла с собой. Ты разрешишь мне воспользоваться твоей ванной комнатой?

— Конечно!

Триш показала, где ванная. Патриция подхватила пакет, оставленный ею в прихожей, и удалилась переодеваться к чаю. Триш задумчиво посмотрела ей вслед.

Минут через пятнадцать Патриция появилась в комнате. На ней было надето бледно-желтое платье с рукавами-буф и пышной юбкой, доходящей до щиколоток. Увидев Патрицию, Триш удивленно всплеснула руками.

— Пат, неужели девушки в Бостоне носят такие наряды?

— Тебе не нравится мое платье? Но тетя Аби говорила...

— Пат, — перебила Патрицию Триш. — Платье очень милое и идеально подходит для воскресного посещения церкви девочкой лет восьми, но ты уже выросла из этого возраста.

— Ты думаешь?

— Уверена! Сними его, Пат! Лучше надень брюки и блузку, которые были на тебе. Они, хотя и смешные, но не такие нелепые. В этом платье не то что в «Савой», в соседнюю лавочку и то стыдно пойти.

Патриция прислушалась к совету Триш и снова переоделась в свой прежний наряд.

— А нас в брюках пустят? — поинтересовалась Патриция, когда они снова проделали тот же путь до Чаринг-кросс, но вышли не на Трафальгарскую площадь, а на Странд.

— Думаю, да, — ответила Триш.

В «Савое» никто не удивился, увидев двух девушек в брюках. Их беспрепятственно пропустили в небольшой зал с барной стойкой. Там подавали послеполуденный чай.

Девушки уселись за столик. К ним тут же подошел официант.

— Что желаете заказать, мисс? — обратился он к ним.

Триш посмотрела на Патрицию и, заметив, что та смущена, ответила официанту:

— Два чая, пожалуйста.

— Какой предпочитаете? У нас есть китайский, серый, кенийский, цейлонский, чай с гвоздикой...

— Кенийский, — робко вставила Патриция.

— Да, два кенийского, — подвела итог Триш и добавила: — по-английски, с молоком.

Через некоторое время им принесли два чайничка. Триш порылась в сумочке и достала сигареты.