— Привет от Евгения.

— Привет от Гуннара, — ответил Калью, как было условлено.

— Прогуляемся к вокзалу?

— Не стоит, — твердо ответил Калью. — Наша гостиница рядом, можно наткнуться на кого-нибудь из группы.

— Понял. Тогда пойдем в мою гостиницу — «Хелка». Возьмем такси?

Калью сотую долю секунды поколебался, вспомнив наставление Миллера — не дать увезти себя далеко, но решил, что в «Хелку» можно поехать. Он согласно кивнул головой, и его партнер тут же остановил вынырнувшее из-за угла такси. Быстрота, с которой они оказались в машине, слегка встревожила Калью: подстроено? Но нет, не похоже — случайность, в западноевропейских городах такси можно остановить в любой момент: не успел подумать, а машина уже тут…

Уже стемнело. Хельсинки сверкал огнями реклам. Ехали недолго. Вот и «Хелка». Мужчина пошел впереди, поднялись на четвертый этаж, остановились перед дверью. Ключ у постояльца был в кармане, и они вошли в уютный номер, со вкусом обставленный темной мебелью. Сели в кресла возле придиванного столика, на котором стояли бутылки с кока-колой и минеральной водой.

— Как погода в Эстонии? Такая же?

— Примерно.

Минут пять говорили о погоде минувшего лета, о видах на начавшуюся осень и предстоящую зиму. Потом мужчина спросил, знает ли Калью, с кем он ведет переписку.

— С Евгением Мишкиным. Ведь я лично встречался с ним в Антверпене, было это давно…

Мужчина с какой-то торжественностью даже встал а снисходительно улыбнулся:

— Все верно. Только переписываетесь вы со мной. Меня тоже зовут Евгением, ну, а фамилию я не стал менять: какая разница?

Он, поблагодарил Калью за переписку — она была нужной, полезной, содержала интересную для руководства НТС информацию. Благодаря таким смелым людям, как Калью, теперь работа в СССР пошла успешнее — включилась в дело большая группа, она издает «Листок солидаристов» на 6—8 страницах — в Москве и Ленинграде.

— А я не видел такой газеты, — вставил Калью.

— Значит, еще не дошла до Прибалтики. Впрочем, эти территории так малы, что от них ничего не зависит.

Калью сделал вид, что обиделся, но Евгений его успокоил, что работа нужна и здесь, иначе зачем бы они оба рисковали, идя на эту встречу, не говоря обо всем другом. Надо поднимать народ…

— По сравнению с пятидесятыми годами в народе все спокойно, — сказал Калью не без удовольствия, но стараясь не показать этого собеседнику.

— Да, слишком много развелось соглашателей! — выкликнул новоявленный Евгений. — А надо народу объяснять, что путем борьбы и сопротивления он получит лучшую в мире демократию. Кстати, как ваш Прийт — еще действует? На него можно рассчитывать?

— Конечно. Но он этим занимается потому, что его интересуют деньги, коммерция…

— Деньги! Но надо ведь чем-то и жертвовать! Нам трудно теперь, когда американцы и вся капиталистическая система взяли курс на сосуществование, это отпугнуло от нас многих кредиторов. Наша работа ведется за счет самих «солидаристов» и пожертвований, а их становится меньше, они поступают неравномерно!..

Калью, дождавшись паузы, вставил, что тоже тратится на НТС, а семья требует свою долю, на этой почве возникают неприятности. Мужчина сказал, что деятельность эстонского моряка руководство НТС высоко оценивает. Недаром для встречи с ним на поездку в Хельсинки затрачены большие деньги — жизнь на Западе подорожала, «солидаристы» должны считать каждую копейку.

— Честно говоря, сегодня утром у меня появился страх, что вы не придете, — вдруг признался он, расхаживая по комнате. Потом снова сел напротив Калью: — Вы можете усилить свою работу? Привлечь больше помощников? Собираетесь ли переехать в Таллинн?

Калью объяснил, что уже два года снова работает в Эстонском морском пароходстве, теперь уже смог бы получить квартиру, кооперативную, но на это надо 8—10 тысяч, а их скопить нелегко.

— Таких денег мы выделить не сможем, — вздохнул Евгений.

Калью начал поглядывать на часы, но энтээсовец просил немного задержаться — он покажет ему литературу: газету «Посев», книги эмигрантов, листовки НТС.

— А если нам встретиться еще раз завтра? — предложил Калью Евгению. — Завтра у нашей туристской группы по программе после обеда — свободное время…

— Что, у вас все по программе? — насмешливо спросил Евгений.

— Да!

Калью показал программу, отпечатанную на русском и эстонском языках на сложенном вдвое листке: утром — поездка в Лахти, обед, свободное время…

Договорились встретиться в 15 часов у дверей телеграфного отделения главпочтамта, Евгений подъедет на такси.

Энтээсовец проводил партнера до главпочтамта, показал дверь, у которой они должны встретиться завтра.

В сердце эстонца Финляндия занимала особое место: родственный народ, очень близок язык, много общего в исторических судьбах, в традициях и обычаях. Калью — не исключение. Несмотря на тяжелый груз тайных задач, возложенных на него в этой туристской поездке, он с большим интересом присматривался ко всему, что показывали, прислушивался к красочным рассказам этой симпатичной, похожей на школьницу, маленькой студентки-гида в больших, с толстыми стеклами очках. Правда, в новом дворце «Финляндия», где недавно состоялось подписание Заключительного акта совещания по европейской безопасности, гидом была другая женщина.

— Мы, финны, гордимся тем, что именно в нашей столице произошло такое историческое событие, — говорила она советским туристам и смотрела на них с подчеркнутой симпатией — ведь они из Эстонии! — Мы гордимся тем, что главный документ совещания носит название «Хельсинкский»: «Хельсинкский пакт», «Хельсинкские договоренности». Открыт путь к всеобщему миру…

В Лахти туристская группа осмотрела трамплин, где соревновались олимпийцы, посетила финскую баню, устроенную на берегу озера Водяное (!), постояла в центре города перед изваянием Лесоруба. И все весело посмеялись, когда местный гид рассказала им об истории установления побратимских связей Лахти с украинским городом Запорожье — еще в 1953 году.

— Мы просили советских представителей породнить нас с городом, где много деревообработчиков, столяров. Нам назвали Запорожье. Только оказалось, что там живут не столяры, а сталевары, но дружба с запорожцами уже стала такой крепкой, приятной и заняла такое место в жизни лахтинцев, что мы решили ее продолжать. И вот уже более двадцати лет. Ездим друг к другу в гости…

После обеда Калью немного отдохнул в своем номере (сосед-журналист сразу ушел по магазинам), потом сделал зарядку, принял холодный душ, оделся, вышел из гостиницы. Погода была пасмурной, навевала какую-то неизъяснимую тоску. «Да что это я загрустил?» — подумал он и мысленно заставил себя встряхнуться. К месту встречи пошел пешком.

Евгений (или как его там в действительности зовут?) уже ждал его у дверей телеграфа. Остановили проходившее мимо такси. Мужчина на плохом немецком языке стал объяснять маршрут поездки шоферу, тот молча кивнул и повез совсем не туда. «Подстроили?» — с тревогой подумал Калью, но Евгений достал план Хельсинки, показал, куда надо ехать. Водитель опять молча, невозмутимо кивнул, и вскоре они подъехали к отелю «Хелка».

В знакомый номер Калью поднялся уже вполне спокойным, но был, что называется, начеку.

Хозяин номера откупорил бутылку «Кока-колы», предложил гостю. Калью с удовольствием выпил бокал освежающего напитка, сел в кресло.

— Я проанализировал наш вчерашний разговор, — заговорил мужчина. — Вам надо остаться жить там, где вы живете: мы не сможем возместить расходы на ваш переезд. Тем более — ведь плаваете. Во-вторых, в Эстонии действовать очень трудно…

Эти слова он произнес с большим огорчением, неудовольствием, и Калью мысленно улыбнулся.

Далее энтээсовец стал развивать мысль о том, что прибалтийские народы заняли очень плохую позицию и ждут, что в один прекрасный момент кто-то вернет им довоенные границы (Калью подумал: «У Литвы отберут Вильнюс и Клайпеду?»), а от русских потребуют возвращения в Россию… В своем довольно продолжительном монологе Евгений утверждал, что в программе «солидаристов» есть конкретное положение о малых народах, но оно осуществимо только после победы над Советами. А сейчас Калью будет вынужден действовать в одиночку, так как вербовка связана с большим риском. Одному, конечно, трудно, но помните, что сейчас в СССР много новых групп, которые ищут связи с нами — с НТС, а мы — с ними. Позднее объединим и одиночек в свои группы, из маленьких создадим большие. Тогда и Калью почувствует, что может смелее вовлекать в борьбу новых людей по программе «солидаристов».