И вот шифрованный радиоответ:
«Письмо твое получил. В феврале, марте и апреле слушай на 33,3 метрах. Подтверди, как понял. Друг».
В феврале центр НТС повторил передачу и опять просил подтвердить, как слышал ее Гуннар-Георг и все ли понял.
В ответ пошло тайнописное сообщение:
«16 января слышал вас хорошо и все понял. До мая месяца буду слушать вас на новой волне. В моей жизни все по-старому, много времени уходит на учебу. Как я уже сообщал, со знакомым моряком договорился — он согласен в части «коммерции». Повторите адрес, на который он должен направить вам письмо из западного порта. Письмо он подпишет именем Эрик. В связи с Новым годом направил поздравления в некоторые московские и харьковские адреса. Ничего другого пока не предпринимал. Всегда рад получить весточку. Георг».
У Калью в это время началась экзаменационная сессия на заочном отделении Политехнического института, а студентом он зарекомендовал себя и дисциплинированным, и способным — оценок ниже четверки не получал. Приехал в Таллинн и майор Мялк — недавно Аугусту присвоили новое звание. Они встретились «случайно» в кафе «Вана Тоомас», и чекист сообщил студенту-заочнику, что из Ленинграда пришло письмо на его имя от некоего Пожилова Е. П., проживавшего на улице Рубинштейна. Перпендикулярно ничего не значившему тексту, написанному фиолетовыми чернилами, проявлено любопытное тайнописное сообщение:
«Дорогой Калью! Твое письмо № 10 получил. Все понял. Ставлю тебя в известность, что решением совета НТС от февраля с. г. ты избран членом руководящего круга НТС. При этом не нарушена твоя конспирация. Это решение совета НТС является признанием твоих жертвенных усилий и заслуг в деле ведения борьбы с тиранией КПСС… Получение твоего письма № 10 я подтверждал по радио, но ты, очевидно, его не принял…»
Дальше следовало расписание передач на август — октябрь и на ноябрь — январь. Высказывалось сожаление, что Евгений не получил еще извещения о возможности прибытия друга Калью — моряка-курьера в западные порты. А далее шли рекомендации, в чем должно проявляться «народное недовольство»:
«…от открытой критики до кровавых столкновений с карательными органами… НТС стал органической частью революционного движения в нашей стране, и мы считаем необходимым переходить к распространению в стране более целенаправленной и постоянной литературы в виде издания малого революционного листка «Посев». Через курьера передам тебе технику для печатания такого листка и образец, а сейчас прошу изыскать на месте печатные средства (машинку) и начинать выпуск листка».
Предлагалось найти помощников — двух-трех человек.
Заканчивалось письмо заботливым предостережением:
«…Связь между нами, в целях безопасности, будет реже. Ты пиши регулярно, проявляй более самостоятельности и активности на месте. Твой Евгений».
— Что ж, поздравляю! — с улыбкой сказал собеседнику майор Мялк. — Член руководящего круга… Далеко пойдешь!
— Наверное, — неопределенно ответил Калью.
Аугуст Мялк хорошо понимал чувства Калью, тянувшего на своих плечах такую опасную обузу — связь с зарубежным антисоветским центром. Он старался как-то облегчить дела Калью Рыыма, но сейчас пошутил:
— Эх ты, брат, — Калью да еще Рыым. Знают ли эти «друзья», как символичны твои имя и фамилия? Скала Радость! Ничего, будет им «радость»!..
Встречи с майором Мялком оставляли в душе Калью доброе чувство, добавляли уверенности и решимости. Наутро он блестяще сдал экзамен.
«Член руководящего круга НТС!.. — дивился он после экзаменов, вспоминая письмо Евгения Мишкина. — Додумались же, а? Значит, доверяют…»
Доверять-то доверяли, как узнал много позднее Калью, но не раз проверяли — разными способами. Калью не был наивным человеком, вполне допускал возможность тайных проверок энтээсовцами его дел и личности, поэтому старался быть осмотрительным всюду, где приходилось бывать, замечал незнакомых людей, никакой мелочи не оставлял без внимания. И пока нигде не наследил…
Похоже, что во Франкфурте-на-Майне хорошо «проглатывали» и ту дезинформацию, которую эстонские чекисты через Калью регулярно поставляли «солидаристам». А уж те, естественно, спешили поделиться добытыми «сведениями» со спецслужбами НАТО — ведь нельзя же упустить возможность лишний раз продемонстрировать свое радение и полезность для свободного мира. Именно на этом строился расчет в наших органах безопасности. Таким образом укреплялось и доверие энтээсовцев к их эстонскому агенту, появлялась возможность подставить враждебным спецслужбам и еще одного-двух проверенных наших людей.
Первым «курьером» стал матрос эстонского сухогруза Койт Викс. Это о нем Калью в очередном тайнописном послании сообщил Евгению Мишкину, Ответ дважды, в мае и июне 1966 года, прозвучал в зашифрованной радиограмме:
«Письмо № 11 получил. Жду курьера. Обязательно сообщи, как слышно. Привет».
А Койт Викс вернулся из очередного загранрейса, по его судно было поставлено в ремонт. Для пользы дела пришлось Койта перевести на линию с заходом в порты западноевропейских стран.
Шефы из НТС просили Калью не раскрывать курьеру существа дела. «Попроси его помочь восстановить свои старые коммерческие связи», — советовал Евгений. Поэтому Койт Викс во время намеченной встречи в Роттердаме должен был выступать как непосвященное лицо в качестве посредника в «коммерческих сделках». В письме, отправленном авиапочтой из Таллинна 21 июня 1966 года, Калью (подпись «Георг») сообщал западногерманскому адресату, что его знакомый Эрик (то есть Койт) выходит на днях в очередное плавание на таком-то судне. Прибудет в Роттердам в конце июня или начале июля, затем пойдет в северные порты.
«С Эриком я договорился лишь о коммерции без политики, — предупреждал «солидаристов» Калью. — Его приметы: 37 лет, рост 176 см, одет в темно-серый костюм, носки темно-вишневого цвета, туфли черные, шатен. Эстонец, по-русски говорит с акцентом. Назовется Эриком, упомянет в разговоре мою фамилию…»
К сожалению, в Роттердам судно прибыло на три дня позднее предполагавшегося времени. Койт дважды ходил в кафе «Сильва» — 4 и 5 июля в назначенное время. Никто к нему не подошел. А 6 июля судно ушло из Роттердама на север.
Только в октябре Калью принял радиошифровку:
«Наш человек на встречу ходил, Эрика не видел. Пусть даст телеграмму с места…»
В последовавших затем радиосеансах «солидаристы» просили сообщить новые условия встречи с курьером. Калью ответил:
«№ 13… Слышал вас 2 октября… Очень жаль, что вы не смогли встретиться с Эриком. Очень ждал вашей посылки, поэтому ничего не предпринимал. Надеюсь, что с ее получением можно будет развернуть дело активнее. Георг».
Ему ответили:
«№ 13 получил. Все понятно. Жду Э. До сих пор не слышно. Что с другом Э.?»
В марте Койт из Бремена сообщил энтээсовцам по условленному адресу, что через 10—12 дней прибудет в Роттердам, назначил встречу у судна, но оно в Роттердам не зашло.
И опять Евгений Мишкин забеспокоился:
«Твои письма №№ 11, 12, 13 получил и прочел… С Эриком до сих пор, к сожалению, не встретился. Первый раз выезжал к нему, но, по-видимому, разминулись или не узнали друг друга… Надежды не теряю, и если он расторопный и смелый парень, то в конце концов встретимся. Вопрос в том, чтоб узнать о его прибытии. В порту Эрик выбирает место встречи, идет на почту, заказывает телефон — называет себя, город, сколько дней будет в этом городе… На встречу пусть выходит так, как ты его описал, в правой руке пусть держит незажженную сигарету; наш будет иметь в руках журнал «Лайф», подойдет к Эрику и предложит огня. Эрик: «Нет, спасибо, я жду девушку». Наш: «Если Марту, то она не придет…» Такой текст можно дать по телефону: «Для Евгения, Роттердам, кафе «Золотой лев», улица Портовая, 21, был три раза в (назвать город), вас не видел. Эрик». Текст составить по-немецки заранее…»
