— Можно. С завтрашнего дня начну усиленно питаться, прибавлю тридцать кило и прекращу лишь тогда, когда мне будет впору черная кружевная ночная рубашка, которую ты якобы купил для меня. Тогда я буду достаточно ядреной для тебя?

— Шуток не понимаешь! — Фаусто намазывает маслом горячий тост и с хрустом вонзается в него. — Это была всего лишь шутка!

— Пожалуйста, ответь мне на один вопрос, — подаю я голос через какое-то время. — Что стало с той архитекторшей по интерьеру, которая работала с тобой до нашего брака? Где она теперь?

Фаусто застывает. Опускает тост.

— Зачем тебе это? — отзывается он наконец. — Ты же ее вообще не знаешь.

— Да так. С кем она теперь работает?

— Понятия не имею. Она уехала из Парижа.

— И где же она?

— Эмигрировала. В Абу-Даби! Подлей, мне, пожалуйста, чайку, дорогая! — Он протягивает мне свою чашку. Его рука дрожит.

— С удовольствием. Тебе с молоком и сахаром?

— Только с молоком. Мерси.

— А как ее фамилия? — не отстаю я. — Чья?

— Твоей бывшей сотрудницы. Фаусто вздыхает.

— Понятия не имею! Забыл. Она вышла замуж за некоего господина Матена. Нет, погоди. Дюпона. Нет! Как же звали того парня? Убей меня, не помню.

— А как ее имя?

— Брижит, — резко бросает Фаусто.

— Ты с ней больше не поддерживаешь отношения?

— С какой стати! У тебя опять галлюцинации? Как тогда с Биби?

— Я слышала ваш разговор, — говорю я как можно невозмутимее, — в субботу ночью. У водопада. Тебя, твоего отца и Гелиоса. Это случайно не та Брижит, которую Мелина предпочла бы иметь в роли невестки?

Вместо меня?

— Детка, я не знаю, о чем ты! Я никогда не был у водопада. Ты слышала, как отец разговаривал с Гелиосом и Ганимедом. Он обещал вправить им мозги. И, очевидно, сделал это. Я был наверху, в нашей комнате. Прилег после ужина. Мне было нехорошо. Можешь спросить у матери, если не веришь!

Он простодушно смотрит на меня большими голубыми глазами. Кроткий агнец.

— У тебя, значит, нет давней подружки, от которой надо откупиться?

— Откупиться? — переспрашивает Фаусто, будто слышит это слово в первый раз. — За что?

— Это не та Брижит, которая постоянно звонит мне и требует, чтобы я исчезла?

— Разумеется, нет.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что ее нет в Париже. Не будет она из Саудовской Аравии звонить в Европу.

— А кто же постоянно мучит меня по телефону?

— Не имею ни малейшего представления. Откуда мне знать?

— А кто забрасывает твоего отца анонимными письмами?

— Не знаю!

— Клянешься?

— Клянусь! — заявляет Фаусто и залпом допивает свой чай. — Кстати, давно хотел тебе сказать, от тебя так странно пахнет. Ты знаешь об этом?

Он морщит нос и принюхивается.

— У тебя новые духи?

— Нет.

Фаусто не отстает.

— Как-то ты нехорошо пахнешь.

— Чем это я, по-твоему, пахну? — спрашиваю я смущенно.

Он встает и наклоняется ко мне.

— Анисом! От тебя воняет анисом! Точно!

Я отрицательно трясу головой. Но Фаусто входит в раж.

— Может, это лак для волос?

— Я уже несколько дней не пользовалась лаком. — Фаусто твердым шагом направляется к окну и настежь распахивает его. Машет створками, будто от меня исходят ядовитые пары.

— Если тебе надо над кем-нибудь покуражиться, подыщи себе другую, хорошо? — Я встаю.

— О-ля-ля! С тобой никогда нельзя поговорить! К тому же, родная, когда я смотрю на тебя вот так, в профиль, знаешь, что мне бросается в глаза? Ты потолстела, но не там, где надо. У тебя появился кругленький животик!

— Еще есть претензии?

— Нет, только своим допросом ты не давала мне рта раскрыть. А я все утро хотел тебе сказать: сегодня я покупаю дом! Сейчас я уезжаю. Если все пройдет гладко, вернусь после обеда. Или раньше. Пожелай мне успеха.

— На какие деньги ты покупаешь дом? Я спрашиваю только потому, что на нашем общем счете ничего нет.

Фаусто колеблется.

— Не волнуйся. Я договорюсь с банком, — говорит он.

— Или ты уже продал авеню дю Мэн?

Фаусто потягивается, встает и потуже завязывает пояс своего голубого халата.

— Любовь — утомительная штука, — изрекает он, — целых два дня в постели. Я наверняка сбросил килограмма три. Как ты считаешь, дорогая? Я похудел?

— А нельзя ли мне поехать с тобой посмотреть дом?

— Нет, нельзя! — отрубает Фаусто. — С этих пор делами занимаюсь только я. Мадам Сент-Аполл не пристало работать. В наших кругах это не принято! Слышала, что сказал отец? Мать осыпает меня упреками, друзья считают, что я не способен тебя прокормить. Если ты меня любишь, переложи ответственность на меня. И если все пойдет так, как я задумал, я сделаю тебе ребенка!

Фаусто уезжает в одиннадцать. Целый день о нем ничего не слышно. Ничего удивительного, ведь сегодня среда! Вечером он звонит. Прошло десять часов, и я сижу в желтом салоне с чашкой чая из лекарственных трав и книгой о Палладио[3].

— Можешь меня поздравить, — говорит он, — дом мой. За потрясающую цену! Я целый день вел переговоры.

— Ты его купил через фирму?

— Какую фирму? — медленно спрашивает Фаусто.

— «Аполл-недвижимость»! Или это тоже моя галлюцинация?

Короткая заминка.

— Опять начинаешь? — злится Фаусто. — Стоит мне только позвонить, как ты сразу мучаешь меня вопросами.

— В каком он состоянии?

— Дом? В паршивом! Все надо делать заново. Всю электропроводку, все трубы, кухню, ванные. Дьявольская предстоит работа. Начнем прямо завтра. Меня не будет пару дней. Ты не возражаешь, мой ангел?

— Если это необходимо.

— Необходимо!

— Дай мне адрес. Когда получу свою машину, подскочу ненадолго.

— Ни в коем случае! — поспешно отвечает Фаусто. — Дом — для тебя сюрприз. Сначала ремонт, а потом уж реклама. Твой собственный лозунг. Ты сможешь его увидеть, когда он будет готов. Но не раньше.

— У тебя есть там телефон? — Я хватаюсь за бумагу и карандаш.

— Предыдущие владельцы сдали его. — Меня охватывает паника.

— Значит, несколько дней ты будешь недосягаем?

— Я буду звонить из машины. Адье, дорогая! Наслаждайся своим досугом. И вспоминай о своем несчастном муже, который гробится, чтобы его прекрасная венка могла купаться в роскоши!

Я бросаю трубку. Теперь он не скоро позвонит. Но я ошиблась. Фаусто объявляется, и так часто, что это становится почти подозрительным. Он звонит три-четыре раза в день и спрашивает, что я планирую на вечер. У меня такое ощущение, что он контролирует меня. Телефон звонит даже ночью. Он удовлетворяется, что я дома. При этом мысленно целует меня и клянется в любви.

Я не хочу ссор и не задаю вопросов. Не спрашиваю, как ему удалось в один день раздобыть строительную бригаду. Не спрашиваю, сколько стоит перестройка и тем более — где он живет.

Проходит неделя.

Я почти заболеваю от скуки.

— Займись домашним хозяйством, — советует Фаусто, — по дому всегда дела найдутся!

Я должна заниматься домашним хозяйством? Не для того я выходила замуж. Тем более хозяйство у меня в полном порядке.

Лолло покупает продукты, готовит, накрывает на стол, подает завтрак в постель. Лиля моет и стирает, скоблит кухню, драит ванны, полирует окна, полы, мебель. Дважды в неделю свекор присылает своего камердинера Ставроса, приглядывающего за гардеробом Фаусто. Он относит костюмы в чистку, стирает и гладит рубашки и даже пришивает пуговицы. Я не прикасаюсь к вещам мужа (поэтому у меня нет повода заходить в его комнату). Раз в неделю приходит Мария, предмет забот которой — мой гардероб, занавески, скатерти и постельное белье.

Когда мы даем прием, родители Фаусто специально присылают из «Каскада» людей, которые готовят, моют, чистят серебро и подают на стол. Мне нечего делать в домашнем хозяйстве, кроме как составлять списки покупок и проверять, все ли правильно сделано. Это не требует больших усилий!