— Джемми, ты бы не мог принести три чашечки кофе? — обратилась к нему Джеки, даже не повернувшись, и продолжала разговор с фотографом.

Он подавил вздох отчаяния и направился в другой конец помещения, где находился маленький стол, на котором стоял чайник, сухое молоко и пластмассовые чашки. Не было только сахара. Его почему-то никогда не было…

— Я едва дышу… — услышал Джемми и, оглянувшись, увидел рядом Роуз.

— Подождите одну минутку, — попросил он.

— Ну и работенка. Я совершенно выбилась из сил, — сказала Роуз с принужденной улыбкой. — Не ожидала, что придется до такой степени напрягаться…

Она осторожно сняла светлый парик и поморщилась, проведя ладонью по своим напомаженным волосам.

— Кажется, Джеки довольна результатом.

— О да, очень! — Роуз нервно переминалась с ноги на ногу. — Но я думала, что здесь будет больше народа…

— Больше народа? — удивился Джемми.

— Ну да, понимаете, Макс, Альдо, Джой, Гордон… — сказала она и, переведя дыхание, добавила: — И, может быть, еще тот, американец…

Она словно все еще находилась в образе Монро. Ее напудренное лицо и ярко-красные губы, странные и броские — все это производило очень сильное и грустное впечатление. Джемми стало жаль ее.

— Вы имеете в виду Дрю Кароччи?

— Да, его, — сказала она. — Что-то давно его не видно.

— Он в Штатах.

— Понятно, — едва слышно произнесла Роуз.

Чайник закипел, и Джемми был рад заняться приготовлением кофе. В надежде услышать еще что-нибудь о Дрю Роуз все стояла около него и смотрела, как он наполняет кипятком три чашки.

— К сожалению, больше мне нечего вам сказать, — мягко проговорил Джемми. — Я не знаю, когда он должен вернуться…

В его голосе Роуз послышались странные нотки, заставившие ее насторожиться и поднять на него испуганные глаза. Она слегка коснулась его руки.

— Но ведь он вернется, да?

Джемми через силу улыбнулся.

— Насколько мне известно, обязательно.

— Ты не имела права этого делать!

— Ты не имела права этого делать!

— Ты не имела права этого делать!

Люси едва выдержала его взгляд, полный неподдельной боли.

— Говорю тебе, — сказала она, — это был самый обычный разговор…

— Ты же знаешь, что мое сочинительство — это очень личное дело, — сказал Ричард. — Как ты могла обсуждать это и с кем — с ним?!

— Я и не думала ничего с ним обсуждать. Просто упомянула к слову… — Она посмотрела на него с отчаянием. — Если хочешь знать, я сделала это для тебя!

— Для меня?!

— Я хотела, чтобы он знал, что у тебя есть занятие и ты не просиживаешь целыми днями в ожидании телефонного звонка.

Однако вышло только хуже. Роджер использовал это против нее.

— Мне совсем не нужно, чтобы ты обсуждала с посторонними людьми мою личную жизнь! — резко сказал Ричард. — Мне наплевать, что они обо мне думают! — выпалил он, хотя это и не было правдой. — И потом, скажите, какое совпадение — эта твоя теплая встреча со стариной Роджером!

— Прекрати, Роджер, не начинай все сначала, — спокойно сказала Люси. — Прошу тебя.

— Сегодня он снова говорил о вашей встрече! — выкрикнул Ричард, словно не слыша ее просьбы. — Это было для меня настоящей пыткой!

— Не обращай на него внимания. Неужели это так трудно? Он просто бестактный человек. И всегда таким был, — сказала она, но по выражению его лица поняла, что напрасно тратит слова. — Ты же знаешь, что он о тебе очень высокого мнения, — неуклюже солгала она.

— Не смеши меня, — усмехнулся он. — Единственный человек, о котором Роджер высокого мнения, это он сам. Звезда! — Ричард даже глаза прикрыл от раздражения. — И пожалуйста, прошу тебя, перестань его цитировать. У меня нет никакого желания, чтобы этот тип прямо или косвенно покровительствовал мне!

— Прости, — тихо сказала Люси.

Он взглянул ей в глаза и вдруг почувствовал жгучий стыд, что такой паяц, как Роджер, снова встал между ними и оказался причиной их размолвки. Ричард вынужден был признать, что причиной всему были его ревность, его зависть и, вероятно, страх. Именно страх. Он боялся потерять Люси.

Он провел рукой по волосам и глубоко вздохнул. Потом в уголках его губ появилась улыбка, и Люси поняла, что гроза миновала.

— А ты знаешь, что этот тип раньше прозывался Фошем? — спросил он.

— Что?

— Так он не рассказывал тебе, что во времена Гитлера у него была другая фамилия?

— Ричард, что ты говоришь! — прыснула она. — Ведь Роджер тогда еще не родился!

— Не имеет значения, — c шутливой многозначительностью молвил он. — Потому что из него бы вышел настоящий нацист, из нашего старого доброго Роджера… — Ричард изобразил двумя пальцами у себя под носом усики и вскинул вверх ладонь. — Да, фюрер мог бы гордиться чистокровным арийцем Роджером фон Фошем. Он, вне всяких сомнений, навесил бы ему кучу наград за садистские подвиги. Уверяю тебя, майн либен!

— Ричард, — взмолилась Люси, — может, хватит о Роджере?

Ричард покорно умолк, и на его лице появилась виноватая улыбка.

— Я утомил тебя, да?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет.

Когда Люси смотрела на него таким взглядом, все его сомнения и страхи бесследно уносились прочь. Ричард протянул к ней руки и, когда она приблизилась, нежно обнял ее и крепко прижал к груди.

— Я страшный ханжа, ты же знаешь, — пробормотал он, запуская пальцы в ее волосы.

— С чего ты взял?

— Мне предложили сняться в шести эпизодах. А потом, может быть, и еще.

— Откажись…

Она ждала, когда он расскажет ей об этом. Роджер уже позвонил ей со студии, чтобы «поделиться хорошими новостями». Он настоял на том, чтобы продюсер распорядился изменить сценарий таким образом, чтобы сюжетная линия, в которой появлялся Ричард, была продолжена. Роджер был чрезвычайно собой доволен.

— Зачем?

— Мне надоели недоразумения между нами.

А может быть, встречи с Роджером?

Ричард слегка отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.

— Их больше не будет, — виновато улыбнувшись, пообещал он, словно нашаливший ребенок. — К тому же нам нужны деньги.

— Но ведь не до такой степени, — нахмурилась Люси, понимая, что настаивать бесполезно, и добавила: — А кроме того, я думаю, что ты будешь им нужен только несколько дней. Потом они выбросят тебя из сценария.

— Они решили немного отложить эпизод с последней службой. Жена доктора поживет еще немного. Это возбудит зрительский интерес.

— Мне казалось, тебе это занятие в тягость.

— Знаю, знаю, — застонал он, — но в отличие от этого чертова Роджера я начинаю получать удовольствие, когда, просыпаясь утром, знаю, что у меня действительно есть какое-то настоящее дело.

Люси промолчала.

— Конечно, это смешно… — продолжал Ричард. — Я даже получил пару писем от поклонниц. Это одинокие пожилые леди. Я ведь еще не рассказывал тебе об этом? — Он подошел к окну. — Я знаю, что ничего подобного я раньше не говорил, но это стало для меня важным. — Он осторожно покосился на Люси. — Едва ли мне удастся сохранить свои актерские навыки, если единственным моим занятием останется приготовление сандвичей с сыром… Я начал ненавидеть наш дом, эту постоянную тишину. Когда ты уходишь, я даже врубаю погромче телевизор, чтобы как-то отвлечься от этой пустоты. Ты знаешь, с какой жадностью я смотрю все эти дешевые сериалы? Я знаю наизусть фамилии всех актеров, даже участвующих в эпизодах.

— А о чем ты пишешь?

— Это совсем другое дело.

— Но ты ведь не бросишь писать?

— Нет. Конечно, нет, — сказал он, круто повернувшись. — Это почти идеальное занятие, Люси. Три дня в неделю я буду отдавать телевидению, а в остальные дни могу писать!

Она с трудом улыбнулась.

— Если ты доволен, то и я довольна… — Но на сердце у нее скребли кошки. — Я должна была заметить, как тебя все это угнетало…

Но ведь именно поэтому она и попросила Роджера помочь. И она знала, что в конце концов ей придется за эту помощь расплачиваться, потому что не в обычаях Роджера было заниматься благотворительностью…