Несмотря на отказ, который Алексей получил в прежних попытках обеспечить помощь со стороны западных правителей, теперь его посланники сулили людей и деньги, столь необходимые крестоносцам для помощи франкам на Святой Земле. К обещаниям добавлялось и обещание подчинения православной церкви Риму. Изображение посланниками положения царевича Алексея и его отца Исаака, несправедливо лишенных власти, отвечало стремлению крестоносцев возвращать неправедно отобранные земли. Чтобы получить награду, крестоносцы должны были отклонить путь флота в сторону Константинополя, чтобы там утвердить царевича Алексея на императорском троне. Хотя в это время часть крестоносцев отделилась от экспедиции, большинство руководителей надеялись, что после выполнения царевичем своих обязательств шансы крестоносцев на успех значительно возрастут. Другими словами, отклонение в Зару и Константинополь рассматривалось как этапы кампании по пути в Египет.
Прибыв в июне 1203 года в Константинополь, крестоносцы выражали искреннее удивление враждебным приемом, оказанным царевичу Алексею. Ожидалось, что волна народного одобрения вернет его на престол без использования военной силы. Однако император Алексей III постарался использовать давнюю подозрительность византийцев к крестоносцам, чтобы создать почву для серьезной оппозиции.
К июлю 1203 года активные военные действия уроженцев Запада вынудили Алексея III бежать. Византийская знать решила освободить Исаака и короновать царевича в качестве соимператора. Хотя коронация Алексея IV казалась крестоносцам шагом к достижению их целей, растущая враждебность византийцев, подогреваемая попытками нового императора выполнить свои тяжелые финансовые обязательства, постепенно уничтожила надежды молодого человека на возможность сдержать свое обещание. В итоге Алексей оказался связан все более настойчивыми требованиями союзников выплатить обещанное, а антизападные настроения в Константинополе росли, что еще сильфе сокращало пространство для маневра.
Несмотря на ухудшение отношений, в то время, пока Алексей оставался у власти, у крестоносцев существовала возможность покинуть Византию в сохраненном порядке. Но переход власти к Мурзуфлу и убийство императора безвозвратно все изменили. Именно в этот момент, а никак не раньше, покорение Константинополя крестоносцами становится целью экспедиции. Воины стояли лагерем за пределами непримиримо враждебного города. У них практически не было ни денег, ни продовольствия. Они были озлоблены ожиданием исполнения обещаний в течение долгих месяцев; они были вынуждены противостоять вражеским вылазкам (в частности, с горящими кораблями); они были повергнуты в ужас убийством Алексея. Недовольство воспламенило давнишнюю религиозную и политическую неприязнь. Накопившийся гнев и страх уроженцев Запада выплеснулся с яростью лесного пожара. Помощь Святой Земле оставалась долгосрочной целью крестового похода — но теперь на первое место выходило сиюминутное выживание, а оно означало штурм Царь-города.
Учитывая грозную оборону Константинополя и небольшое количество крестоносцев, их победа, по их собственным словам, была совершенно неправдоподобной. За века своего существования город отразил несколько масштабных нападений, так почему же крестоносцы должны были рассчитывать на успех? Основной причиной, по которой греки лишились Константинополя, была извечная нестабильность, таившаяся в самом сердце византийской политики, начиная со смерти императора Мануила Комнина в 1180 году. За два десятилетия после кончины Мануила произошел целый ряд восстаний и бунтов, поскольку знатные константинопольские семейства стремились подчинить себе другие и создать основы могущества именно своей династии. [655] В то же время резко сократилась военная мощь Византии. Армия резко уменьшилась в численности, упало ее мастерство, но решающим оказалось сокращения флота почти до его исчезновения. Трудно придумать более яркий пример, чем контраст между гордым флотом более чем из 230 кораблей, направившихся для завоевания Египта в 1169 году, и печальным строем гниющих кораблей и рыбацких суденышек, выстроившихся в Золотом Роге в июне 1203 года.
Если центр империи был настолько погружен в свои проблемы, то стоит ли удивляться, что некоторые провинции увидели возможность отколоться? В 1184 году Исаак Комнин сделал Кипр своей личной провинцией. В 1185 году началось восстание болгар, в 1188-м отделился город Филадельфия в Малой Азии.
Внешние силы также стремились удовлетворить собственные нужды. Давние противники греков с Сицилии вторглись на Балканы (опять же в ответ на приглашение со стороны претендента на императорскую корону), в августе 1185 года они жестоко разграбили второй по значению город империи, Фессалоники. В 1190 году, во время Третьего крестового похода, Фридрих Барбаросса проложил себе путь через греческие владения. [656] Все эти эпизоды были симптомами хронического заболевания в центре империи.
Когда Алексей III начал утверждаться во власти, именно его нежелание окончательно ликвидировать потенциальную угрозу со стороны племянника-царевича оставило возможность дальнейшего династического конфликта. Активная смена фигур на константинопольском престоле не способствовала установлению компетентного руководства. Никита Хониат, наш основной источник информации, жестко критиковал власть имущих, ответственных за падение Константинополя. Общий тон его высказываний поддерживают и другие свидетели. Алексей III, Исаак Ангел и Алексей IV едва ли имели черты характера, позволяющие им стать сильными лидерами. Их способность оценить общее стратегическое положение временами оказывалась чудовищно низка. Зачастую они были куда более озабочены личными амбициями и прихотями, нежели управлением огромной империей — вспомним, к примеру, одержимость Исаака строительными прожектами. В случае с Алексеем IV ему просто недостало опыта и зрелости, чтобы создать необходимую политическую и административную платформу. Военные способности сменявших друг друга императоров были весьма неубедительны. Подлинный талант проявил только Мурзуфл — но к тому времени, когда он пришел к власти, положение уже было критическим.
Прибытие Четвертого крестового похода лишь добавило проблем к уже непростой ситуации. Оно создало невыносимое давление на неустойчивую византийскую иерархию, и имперская система закачалась, как никогда прежде. За одиннадцать месяцев, с июня 1203 по апрель 1204 года, императорский титул носило не менее шести человек — Алексей III, Исаак и Алексей IV, Николай Каннавос, Мурзуфл и Константин Ласкарис. Это не может не служить ярким указанием на крайнюю неустойчивость системы власти.
Несмотря ни на что вплоть до начала дня 12 апреля, когда поменявшийся ветер подвел корабли крестоносцев к стенам Константинополя, город успешно сопротивлялся крестоносцам. Вплоть до этого момента, который использовали отважные Пьер де Брасье и Алеме де Клари, о падении столицы Византии нельзя было говорить с уверенностью. Стены Константинополя представляли собой надежное препятствие, Варяжская дружина была небольшим, но опасным войском, у греков было огромное численное преимущество. Окажись крестоносцы отброшены во второй раз за четыре дня, их стремление сражаться, и так ослабевшее, могло полностью исчезнуть. В сочетании с недостатком провианта военные неудачи могли вынудить их искать примирения с греками или просто покинуть поле боя, признав свое поражение.
То, что после одиннадцати месяцев при Константинополе армия крестоносцев все еще была способна использовать случайный ветерок, является неоспоримым свидетельством ее решимости и военного мастерства. Десантная операция в Галате в июне 1203 года, столкновение с армией Алексея III у стены Феодосия двенадцать дней спустя, две морские атаки в Золотом Роге (июнь 1203 и апрель 1204), отвага воинов, сражавшихся на подвесных мостках, навешенных высоко над венецианскими кораблями — таковы показатели отваги и военного мастерства высочайшего порядка.
