К XII веку многие здания поздней античности еще сохранились и возвышались над средневековым Константинополем. Все вместе они могли поведать историю города и формировали его неповторимый облик времен Четвертого крестового похода. Перед крестоносцами воистину предстало чудо — сочетание грозных оборонительных сооружений, прекрасных храмов и великолепных дворцов с повседневной жизнью любого города, хотя и в незнакомом доселе никому из них масштабе. Сам город, разбросанный по невысоким холмам, занимал площадь примерно в 11,5 квадратных миль, хотя даже в средние века его пригороды на севере выходили за пределы городских стен, а также продолжались на другом берегу Золотого Рога — в Галате.
Одной из самых впечатляющих и грозных достопримечательностей Константинополя были земляные стены. Когда в V веке город начал расширяться, император Феодосий (408–450 годы правления) предпринял шаги к постройке новых жилых районов и обеспечению должной их защиты от опустошительных набегов гуннов. [326] Возникшие в результате укрепления длиной более 3,5 миль являли могучее препятствие для любого потенциального агрессора. Даже сегодня они большей частью сохранились. Часть стен отреставрирована, часть пребывает в руинах — но все они так же вздымаются и опускаются вместе с окружающим рельефом, и кажутся бесконечными, простираясь от горизонта до горизонта, насколько хватает глаз.
Стены Константинополя представляли собой сложную оборонительную систему. Внутренние стены имели 96 башен высотой в 58 футов каждая, отстоящих друг от друга на расстояние в 175 футов. Они возвышались над основной стеной, имеющей высоту 30 футов и толщину 15 футов у основания. Между внутренней и наружной стеной располагалась терраса шириной в 55 футов, дававшая возможность прохода войск, обороняющих наружную стену. Она имела в высоту 27 футов и достигала 6,5 фута в толщину. Башни наружной стены имели высоту 32 фута и для обеспечения лучшей защиты чередовались с более высокими башнями внутренней стены. Кроме того, чтобы увеличить расстояние между нападающими и обороняющимися, существовала еще одна терраса шириной в 60 футов, а также ров такой же ширины, который сейчас засыпан, а в те времена достигал глубины в 22 фута — хотя неизвестно, был ли он когда-либо полностью залит водой.
Стену Феодосия пронизывали десять ворот. Знатные гости, прибывавшие по суше, входили через Золотые ворота в южном конце стены, на юго-западе города. Именно этим путем вступали в столицу возвращающиеся императоры: через глубокий ров, а затем сквозь мощный оборонительный комплекс. По бокам Золотых ворот находились две мраморные башни. Изначально это была триумфальная арка, воздвигнутая Феодосием I в 391 году, а уже в следующем веке включенная в основную стену. Свое наименование они получили благодаря тому, что тройные ворота, закрывающие вход, были покрыты золотом. [327] Во времена крестоносцев над воротами в качестве стражей стояли два огромных медных слона. [328] Башни сохранились до нашего времени в качестве части более позднего оборонительного комплекса, хотя их отделка давно и безвозвратно утрачена. Вокруг, украшая ворота и башни, располагались классические статуи, изображающие, в частности, подвиги Геракла.
От Золотых ворот императорский центр Константинополя отделяло около трех миль. Идти к нему можно было по проспектам, украшенным статуями и прерывающимися рядом fora —общественных площадей, относящихся к IV, V и VI векам. На форуме Быка стояла огромная бронзовая конная статуя, а на овальном форуме Константина располагалось множество диковин — например, большая бронзовая статуя богини Геры, голова которой была столь крупной, что потребовалось четыре воловьих упряжки, чтобы перевезти ее. В центре форума помещалась колонна Константина. Первая такая колонна рухнула во время бури в 1106 году, но Мануил Комнин велел восстановить ее. Ныне на ней не осталось статуи, на вершине постамента из грубого камня возвышаются лишь шесть или семь покосившихся или плохо установленных порфировых барабанов. [329]
Наряду с этими традиционными монументами были и более оригинальные. Например, на форуме Константина можно было полюбоваться также массивным флюгером, носившим имя «Anemodoulion»или «Слуга Ветров», который представлял собой массивное четырехгранное бронзовое механическое устройство, украшенное птицами, пастухами и рыбами. Его вершина была заострена, как у пирамиды, и над ней возвышалась женская фигура, которая поворачивалась на ветру. [330]
Примерно в пятистах ярдах за форумом Константина в самом сердце города находился комплекс построек — Ипподром, Императорский дворец и приводящий в трепет храм Святой Софии. Здесь встречались клирики и миряне, блистая приметами императорской власти и набожности, являя собой классическое прошлое города. Такое окружение прекрасно подходило для поддержания средневекового авторитета императора. Здесь же располагались и основные учреждения империи, финансовые и силовые: сокровищницы, казармы, тюрьмы. В обширных пространствах под сводами Святой Софии и Ипподрома царил дух религии и зрелищности.
Великий дворец, известный на Западе под названием Буколеон (из-за украшавшей его скульптуры, изображающей смертельную схватку льва с быком), представлял собой громадный комплекс зданий на юго-восточном краю города. Ограниченный с двух сторон Мраморным морем, с двух других он соседствовал с Ипподромом и площадью Святой Софии. Имея в своей основе первоначальный дворец Константина, в течение веков он многократно перестраивался и расширялся. [331] Уильям, архиепископ Тирский и канцлер Иерусалимского королевства, описывал визит короля Амальрика к императору Мануилу Комнину в 1171 году. В знак особого уважения французам было дозволено причалить у морских ворот, откуда они прошествовали ко дворцу по прекрасной мостовой из дивного мрамора. Дворец состоял из бесчисленного множества проходов и коридоров, а император принимал Амальрика в зале для аудиенций. Зал был убран драгоценными тканями, а в центре установлены два золотых трона — один был несколько ниже, чтобы подчеркнуть для короля его более низкое положение. [332]
Робер де Клари, пытаясь передать подлинный размер дворца, говорил, что в нем имеется «пятьсот залов, соединенных между собой и отделанных золотой мозаикой». По его воспоминаниям, только в Великом дворце было более тридцати молелен, самой запоминающейся из которых была церковь Богородицы Фаросской,
«столь богатая и прекрасная, что здесь не было ни одной петли, ни одного пояска, ничего другого, что обычно делается из железа, и что не было бы здесь из серебра. Не было ни одной колонны, что не была бы сделана из яшмы, порфира или другого прекрасного драгоценного камня. Пол молельни был устлан белым мрамором, таким гладким и чистым, что казался хрустальным. И вообще вся она была столь прекрасна и богата, что ее красоту и роскошь невозможно выразить словами».
Внушительным был и список реликвий, сохраняемых там: два больших фрагмента Креста Господня, часть гвоздей, пронзивших руки и ноги Христа, фиал с Христовой кровью, терновый венец, частица ризы Богоматери и глава Иоанна Крестителя. [333]
В Великом дворце также располагался обширный позолоченный зал, созданный по проекту Мануила Комнина, украшенный мозаиками с изображениями его побед. Он или же Исаак Ангел создал изумительный «Мукроутас» {30} , который византийский автор Николай Мезарит описывает так:
«Ступени, ведущие к нему, сделаны из обожженного кирпича, известняка и мрамора. Лестницы сооружены по обеим сторонам и выдержаны в синем, красном, зеленом и пурпурном цветах, благодаря раскрашенным плиткам крестообразной формы. Здание создано… персидским мастером. Свод крыши, состоящий из полушарий, прикрепленных к подобному небу потолку, являет великолепие красок. Через группу ангелов свет падает внутрь зала. Красота резьбы невероятна, в изумление приводят каверны, перекрытые золотом так, что возникает впечатление радуги, перед которой блекнет та, что сияет на небесах. Все это — вызывает нескончаемый восторг, который невозможно скрыть». [334]
