На три номера из «Dark Horse» публика реагировала с меньшим энтузиазмом, нежели на остальной материал. «Maya Love» имела весьма поверхностный текст, но — как и инструментальная пьеса «Hari's On Tour» — служила средством демонстрации возросшего мастерства автора в игре на слайд–гитаре. Больший интерес представлял заглавный трек, хотя бы за счет хриплого, словно простуженного, голоса, звучавшего тем не менее довольно приятно и представлявшего собой нечто среднее между вокалом Маккартни и Рода Стюарта. Еще незавершенная в студии, с каждым последующим выступлением тура эта вещь становилась все менее аморфной. «Поскольку аккомпанирующей группе все равно нужно было разучивать «Dark Horse», я решил записать ее живьем. Если ее сейчас послушать, она звучит вполне прилично».
«Вполне прилично» прозвучало и первое трехчасовое выступление, тепло воспринятое публикой. Одна девушка в первом ряду громко рыдала — очевидно, происходившее вызывало у нее ассоциации с магической атмосферой концертов в пользу беженцев из Бангладеш. В каждом пункте тура происходили слабые всплески битломании, как, например, в Окленде, где фэны устроили давку перед сценой, добавив забот и без того испытывавшему огромную нагрузку Джорджу во время исполнения «Give Me Love». «Я либо завершу этот тур абсолютно счастливым, либо уползу в свою нору еще на пять лет».
К минусам можно было отнести то, что в отличие от 1971 года публика с одинаково стоившими билетами бросалась с дикими воплями занимать лучшие места, когда открывались двери стадиона. Дело в том, что «фестивальные места» не были предназначены для сидения. В 1974 году на поп–сцене Северной Америки отсутствовали явные объекты поклонения и, соответственно, не было массовой истерии фэнов. Успех Боуи носил маргинальный характер, а глэм–рок присутствовал в Hot 100 лишь символически. В то время как группы Ramonesв Нью–Йорке и Sex Pistolsв Лондоне только еще проводили пробные репетиции, тинейджерам пост–психоделической эпохи приходилось самим искать себе развлечения. Духовность была забыта. Дешевый алкоголь, наркотики, обесцвеченные пряди волос — вот приметы того апокрифического года.
Примерно тому же уровню сознания соответствовала псевдоблюзовая брутальность таких менестрелей, как Rush, Grand Funk Railroad, Led Zeppelinи Bachman–Turner–Overdrive,чьи звуковые картинки бесчинств Чингисхана идеально подходили для американских стадионов, изначально предназначенных для проведения спортивных соревнований. Еще ниже по этой шкале располагались Climax Blues Bandи Supertramp.Если никто особенно не сходил по ним с ума, то их концерты, по крайней мере, были поводом встретиться с друзьями, оторваться и пошвырять наполненные мочой пивные банки в сторону музыкантов, если те играли недостаточно хорошо. Некоторые из этих снарядов долетали до сцены, где кривлялись тоненькие фигурки с гитарами в форме буквы V.
Принадлежал ли Джордж к этой когорте? После пятого концерта ему пришлось провести два часа на «Long Beach Arena» в ожидании самолета. Он расхаживал по пустому стадиону, а в это время бульдозер сгребал тонны осколков бутылок из–под виски, сигаретных пачек, предметов одежды и прочего мусора, оставленного толпой, к которой он обратился однажды во время выступления: «Не знаю, как там у вас внизу, но отсюда сверху вы похожи на покойников». Когда кто–то, войдя в раж, начал орать, требуя старых песен, он ответил: «Ганди говорит, что нужно создавать образ своего выбора и придерживаться его. Образ моего выбора — не битл Джордж. Если вы хотите Beatles,идите слушать Wings.Зачем жить прошлым? Пребывайте в настоящем. Нравится вам это или нет, я такой, какой есть».
Хотя он придерживался иного мнения, из статьи в «Rolling Stone» явствовало, что у него было немало поклонников. Джордж поначалу утверждал, что журнал выбрал из критических заметок о туре «только позитивные отклики». Но впоследствии признал, что «многие понятия не имели, какую музыку они пришли слушать, и в итоге она им очень нравилась. Она действительно была неплоха. На каждом выступление люди аплодировали стоя». Естественно, он написал об этом песню. «This Guitar (Can't Keep From Crying)» появилась из–за того, что пресса и критики достали меня во время туров 1974—1975 годов. Это было просто отвратительно».
По бутлегам и одной официально изданной живой записи тура можно сделать вывод, что он в самом деле был вполне удачным, и никакие негативные публикации не смогли отвратить от него преданных фэнов, прощавших ему все ошибки и недостатки. Даже Джон Леннон, который находился с ним в ту пору не в самых лучших отношениях, сказал: «Хотя у него сел голос, атмосфера была замечательной, а игра Джорджа — выше всяких похвал».
По «Long Beach Arena» он разгуливал после выступления, во время которого его воспаленные голосовые связки подверглись страшному напряжению. Никакие лекарства и вынужденное молчание не смогли предотвратить появление в местной газете жестокого заголовка «Dark Hoarse» (игра слов — «hoarse»означает хриплый. — Прим. пер.) .Когда ему стало особенно тяжело, были исполнены три инструментальных номера подряд, дабы его голосовые связки могли отдохнуть в течение нескольких минут, но «отдохнуть в ходе семинедельного тура нереально. Как это ни странно, но мне нравился мой голос — он немного напоминал голос Луи Армстронга и к концу тура стал лучше». Он действительно стал лучше благодаря временной неспособности подниматься выше хрипа. Вместо того чтобы пытаться взять верхнюю «соль» в припеве «In My Life», Джордж хрипел, словно певец соул, как будто заложенное в песне чувство нельзя было выразить посредством ожидаемой мелодической артикуляции.
Многие не могли простить ему искажение текстов — как правило, в результате замены одного слова, — что искажало эмоциональное содержание вызывавших ностальгию старых песен: «something in the way she moves it» вместо «something in the way she moves», «while my guitar gently smiles» вместо «while my guitar gently weeps», что вызывало наибольшее возмущение, и «in myyyyy life I loved God more». Tex, кто пришел хорошо провести время, раздражали упоминания бога во всех ипостасях: Кришна, Христос, Аллах, Будда — которыми он время от времени перемежал свое пение. Некоторые отзывались, понимая, что это часть его имиджа, но черт побери, какое отношение имеет этот самый Кришна к рок–музыке?
Расистов гораздо больше раздражало появление на сцене Рави Шанкара. Промоутер Билл Грэхэм утверждал, что афиши «Джордж Харрисон и Рави Шанкар» будут сбивать людей с толку, но Джордж даже хотел, чтобы на них было написано: «Не приходите, если не хотите слушать индийскую музыку». («Я думал: не всю же жизнь людям слушать Led Zeppelin,пусть послушают и другую музыку».)
В качестве церемониймейстера Харрисону было далеко до Кена Додда, и он оказывал Рави медвежью услугу, призывая публику проявить немного терпения еще до того, как звучала первая нота индийского оркестра, состоявшего из 16 музыкантов. Затем он приветствовал своего бывшего учителя игры на ситаре посредством церемонного «пранум». На одном концерте Джордж поклялся, что отдаст жизнь за индийскую музыку. «Но не за эту», — добавил он, похлопав по своей гитаре «Stratocaster», висевшей на ремне, украшенном значком йога.
Возможно, тем самым он бросал вызов Led Zeppelin.Хотя Рави и не мог рассчитывать на победу, он заставлял своих музыкантов звучать как можно ближе к западной поп–музыке, о чем свидетельствовали его джазовая вещь «Dispute And Violence» и последний хит «I Am Missing You (Krishna, Where Are You)». Тем не менее его появление во втором отделении концерта лишило публику значительной части терпения, к которому ее призывали, и люди начали переговариваться, а некоторые направились в туалет, где им предлагался широкий ассортимент легких наркотиков. «Очень жаль, что многие люди не воспринимают то, что проходит над их головами», — вздыхал Джордж.
Для этой части публики главным аттракционом служило выступление Престона со своим трио, продавшим незадолго до этого миллион пластинок. Они выделывали ногами причудливые па, и в авангарде находился Билли в костюме с блестками, во всем эксгибиционистском великолепии истинного певца соул, прекрасно знавший, как завести людей, заскучавших под монотонные звуки бамбуковых флейт и ситаров. Когда затем к центральному микрофону возвращался Джордж, чтобы прохрипеть «Dark Horse» или «For You Blue», в публике явственно ощущался спад напряжения.
