Меч вынул — странно было торчать посреди поля боя с оружием в ножнах. Правда, то место, где находился я, вернее было бы назвать полем тел. Или полем смерти. Моим бойцам как раз предстояло добить тех, кто не захочет сдаться.

Но теперь, после того, как замок ожил, похоже, желающих сдаться будет немало. Вон, в той части поля бой утих быстрее, чем можно было б перебить всех до единого. Ага, вон и пленные. Может, Аштия ещё и получит своё подкрепление. Если, конечно, его величество после боя не прикажет всех их перевешать на стенах крепости.

— Ильсмин?

— Командир?

— Как идёт?

— Не могу пожаловаться. Действуем во взаимодействии с лёгкой пехотой. Приказано ли преследовать бегущих?

— Мне такого приказа не передавали. Видимо, это не наша забота.

— Понимаю.

— Действуй.

Офицер поклонился и подогнал коня, возвращаясь к подчинённым ему сотням. Как бы его не сшибли из седла какими-нибудь чарами. Будет жалко, парень-то явно дельный. Не хуже Аканша.

Я часто оборачивался и в какой-то момент заметил, что блистающее доспехами штабное великолепие в сопровождении летящих по ветру знамён принялось медленно спускаться с пригорка в долину. Что, само собой, понятно — прямые подступы к замку уже очищены от живой силы противника. Видимо, об этом моменте её светлость и говорила мне. Она, видимо, хочет по всей форме представиться императору, и высказала желание, чтоб я был рядом с ней.

— Коня мне, — приказал я. — И сообщи Аканшу и Ильсмину приказ самостоятельно выводить бойцов с поля, когда боевая задача будет выполнена.

— Слушаю, командир, — ответил боец, сейчас служивший при мне запасным вестовым.

Конь не очень-то торопился прыгать через тела. Они его пугали, и пару раз пришлось спешиться, вытягивать его на более или менее свободный участок луга. Когда я добрался до дороги, её светлость с сопровождающими уже покрыла добрую половину расстояния до ворот, по-прежнему стоявших распахнутыми. Мне пришлось проскакать сотни три метров, чтоб догнать её. Хорошо хоть охрана её светлости явно была оповещена и без возражений пропустила меня, не пришлось огибать по лугу или протискиваться.

Император ждал в воротах. Я не сразу узнал его. Прежде правитель опознавался просто — роскошная золотая мантия или какое-то другое одеяние из золотой парчи, ослепительно сияющей на солнце… Сейчас государь был облачён в почерневшую кольчугу, разве что наплечи блистали, начищенные на славу, без плаща, без регалий или драгоценностей. Я узнал его только по взгляду, по малоподвижному лицу, по осанке — сразу чувствовалось, что эта спина давно и прочно отучилась сгибаться. В нём действительно было что-то от скалы в человечьем обличье.

Аштия спешилась, и вслед за ней спешились все её офицеры. Я последовал общему примеру. С десяток шагов до цели её светлость проделала пешком. В трёх шагах от правителя она сняла шлем и опустилась на колени, склонила голову. Я решил, что и всем остальным придётся, но нет, окружающие только склонились в поклоне, не ниже, чем обычно, и ровно на десять счётов, потому что представителей невоинского сословия, обязанных считать дольше, тут не было.

Император шагнул к ней, наклонился, подал руку. Помог подняться.

— Я рад тебя видеть, — сказал он. Голос звучал хрипло. — Поздравляю с победой.

— Благодарю, государь.

— И ты, и твои люди будут моими гостями. Приветствую всех вас! — он повысил голос.

Снова общий поклон, видимо, в ответ. Снова досчитаем до десяти. Выпрямившись, я увидел, что его величество подтащил к себе Аштию и крепко обнял её, стиснул плечи чуть пониже наплечий. Наверное, только в этом и можно увидеть его подлинное облегчение, подлинную благодарность своей спасительнице. Какие ж они все здесь истуканы…

Его лицо помягчело. Казалось бы, радость должна была сделать облик полудемона намного более человечным, чем пару мгновений до того. На её светлость он смотрел с искренней приязнью, но именно сейчас нечеловеческие черты стали особенно заметны. Впервые я имел возможность рассматривать императора с такого близкого расстояния. Любопытство заставило меня искать в нём необычное. Я обратил внимание и на странный разрез глаз, не характерный ни для одной из земных рас, и на фактуру кожи, которая издали казалась самой обыкновенной, разве что сильно обветренной, грубоватой. А ещё бросились в глаза выступающие боковые кости нижней челюсти и скул. Если б щёки не были такими впалыми, эта необычность сгладилась бы.

— Нам предстоит многое обсудить, Аштия.

— Да, государь.

— Идём, — он повернулся, не снимая руки с её плеча, и повлёк собеседницу за собой.

Я покосился на Ниршава — несмотря на усталость, высушившую его лицо даже от намёка на румянец, он был весел.

— Ну, Серт, теперь нам всем прямая дорога к вершинам, — проговорил он вполголоса.

— Не говори «гоп», — предостерёг его Азур, и меня тоже уколол предостерегающим взглядом. — Эту войну ещё надо выиграть.

— Бабка нашей предводительницы играла в худших условиях. И выиграла.

— Сейчас про те времена можно домыслить что угодно. Но какими они были, сейчас уже никто не помнит. Только то и известно, что тогдашняя госпожа Солор вернула императору власть над страной.

— Нынешняя сделает то же самое, — заверил Ниршав и направился в ворота Анакдера с надменным видом победителя, словно это он, и никто другой, носил фамилию Солор.

Первое, чем я занялся, едва перестал быть нужен Аштии в её свите — это мои люди. Бой был завершён, пленники отконвоированы в подземелья крепости, и выжившим бойцам полагался нормальный отдых, а раненым — ещё и лечение. Следовало заняться всем этим — не только ж Аканшу с Ильсмином отдуваться. В Анакдере я совершенно не ориентировался, а ведь нужно было не только отыскать, что тут где, но ещё и поймать нужных мне должностных лиц. Уж эту обязанность перевешивать на замов было бы неправильно.

— Господину выделена комната, — сообщил слуга, догнавший меня в одном из переходов замка. — Позволит ли господин её показать ему?

— Покажи. А заодно подскажи, где находится господин Хусмар. И давай живенько. Мне ещё господина Джасмела искать.

— Слушаю, господин. Готов помочь.

Комната, которую подготовили для меня, оказалась большой и очень уютной. Измотанный беготнёй по этажам и башням, я ожидал много худшего, и может быть, даже обиталища, общего с тремя или четырьмя собратьями-офицерами. А тут… Можно подумать, я уже превратился в большую имперскую шишку. Конечно, в замке много комнат, но он всё равно не резиновый. А я всего лишь командир над отрядом в триста сорок элитных бойцов… Ещё двенадцать ранены сравнительно легко, глядишь, и встанут в строй в ближайшее время.

— Отлично, — сказал я, разглядывая массивную резную кровать такой ширины, что улечься можно было бы с четырьмя, а то и пятью девками — при желании. — Сообщи Аканшу и Ильсмину, чтоб они поднялись ко мне, когда закончат с делами.

— Выполню, господин, — поклонился слуга и поспешил исчезнуть, чтоб на него не навешали новых поручений.

Мои подчинённые появились в комнате настолько быстро, что мне хватило времени разве что на освобождение из доспехов и умывание над тазиком.

— Да расслабьтесь, — предложил я. — Позвал вас обоих, чтоб мы вместе могли пообедать с комфортом, — растёр плечи и лицо полотенцем и кивнул служанке, державшей кувшин. — Аканш, тебе помочь снять эту конструкцию?

— Справлюсь, командир.

— Принеси, будь добра, нам что-нибудь из еды.

— Что господа будут пить?

— Что-нибудь не слишком крепкое. Лучше квас.

— Гостям господина полить на руки?

— Да, очень кстати, — чопорно поблагодарил Ильсмин.

— Ну, что скажете?

— Триста сорок один боец в строю, — ответил Аканш. — Неплохо, если учесть участие в двух боях.

— Раненые устроены?

— Обижаешь… Всё как положено, всё сделано.

— Ну да, ну да, — усмехнулся я. — Присаживайся пока к подоконнику. Стол попробую пристроить.

— Подоконник сойдёт за стол, не надо трудиться.