— Почему бы тебе самому не наливать себе кофе? — спросил Билл. — Кофейник стоит возле твоей двери. Пожалуй, тебе ближе до него, чем Грете.

— Это вопрос принципа. Какой же я начальник, если сам буду возиться с кофейником?

«Да никакой, и кофе здесь совершенно ни при чем».

— Как бы ты повел себя на моем месте? — спросил Бобби, и Билл, подавив желание сказать: «Сам бы носил себе кофе», — ответил:

— Дал бы Грете ясно и недвусмысленно понять, чего от нее жду. Именно так я поступаю со своими парнями. — На лице Бобби отразилось непонимание, и Билл продолжал: — Я точно и отчетливо говорю, чего хочу от них. Никогда не раздражаюсь, лишь терпеливо жду, когда они сделают все, что им велено. Объясни Грете, чего ты добиваешься, и со временем она поймет.

— Звучит слишком оптимистично.

— Ничего подобного. — Билл погасил свет и направился к двери. — Вот, скажем, эта история с Куинн и собакой. Она знает, что нам нельзя держать дома животных, и я напоминал ей об этом до тех пор, пока Куинн не согласилась отдать собаку Эди.

— Эди — еще один кандидат в мой черный список, — сообщил Бобби. — Пожилые женщины не признают авторитета руководителей.

— Послушай. — Билл уже не сомневался, что его слова падают в пустоту. — Людям нравится, когда о них думают хорошо. Они готовы на все, чтобы внушать окружающим добрые чувства. Дай человеку понять, как он должен поступать, чтобы заслужить твое одобрение, — и он сделает все что нужно, разумеется, если это в его силах. Нельзя требовать от людей того, к чему они не способны.

— Грета вполне способна подавать мне кофе, — ответил Бобби.

— А Куинн способна найти собаке хорошего хозяина. — Билл распахнул дверь, и в зал просочились лучи предзакатного солнца. — Все, что нужно, — это немного терпения.

— А ты молодец, Босс, — похвалил его Бобби. — Настоящий инженер человеческих душ.

Билл ехал домой умиротворенный. Какая славная мысль — отдать собаку Эди! Это так похоже на Куинн — спасти Эди от одиночества и вместе с тем найти собаке хорошего хозяина. Два добрых дела одновременно. Пару раз, в промежутках между интрижками, Биллу случалось жить одному. Он ненавидел одиночество и был уверен, что Эди оно тоже не по вкусу. Познакомившись с Куинн, Билл сразу понял, что она — та самая женщина. Он осознал это благодаря практичности Куинн и ее способности уладить любую неурядицу. В присутствии Куинн стихали волны, она умела обуздывать бури. Целый год Билл убеждал Куинн, чтобы она позволила ему переехать к ней. Еще шесть месяцев Билл уговаривал ее перебраться в более просторную квартиру, которую он подыскал для них, но в конце концов она согласилась, и с тех пор его жизнь превратилась в рай.

В июне он сделает ей предложение, а на Рождество они поженятся. Билл спланировал все так, чтобы свадьба не помешала ни школьным занятиям, ни спортивным соревнованиям, и теперь, паркуя машину у дома, живо представлял свое будущее с Куинн. Разумеется, у них будут дети. Всякий раз, встречая в магазинах матерей, кричащих на своих детей, Билл вспоминал округлое безмятежное лицо Куинн, похожее на лик Мадонны, и думал о том, что эта женщина никогда не повысит голоса на его детей. Куинн окружит мужа теплом и заботой, станет надежным оплотом его жизни.

Кроме Куинн ему не нужен никто.

В четверть седьмого Куинн появилась в квартире с собакой, и Билл произнес спокойным тоном, давая понять, что возражения бесполезны:

— Куинн, эта собака отправится к Эди.

Куинн вздернула подбородок, сжала челюсти, и ее лицо внезапно утратило округлость. Волосы скользнули за спину, на щеках вспыхнули два ярких пятна. Она выглядела ужасно; еще хуже была собака, злобная и дикая. Можно подумать, что она укусила и заразила Куинн.

— Нет, — отрезала Куинн.

— Привет, — сказала Дарла Максу, входя в мрачное, захламленное помещение конторы, отделанное в стиле, названном Куинн «раннемануфактурным». — Чья это «тойота» стоит в гараже?

— Барбары Нидмейер, — отозвался Макс, не поднимая головы от счета. — И мы не возьмем еще одну собаку, даже не надейся.

Посмотрев на затылок мужа, Дарла улыбнулась и подумала, как сексуально выглядит изгиб его шеи, уходящей в вырез футболки. За семнадцать лет, минувших с той поры, когда они заканчивали школу, Макс набрал немного лишнего веса и его темные волосы чуть поредели. Однако Дарла по-прежнему видела в нем самого красивого парня в старших классах, пригласившего ее первую поехать с ним в кинотеатр под открытым небом на машине, которую он отремонтировал собственными руками. Они смотрели фильм «Империя наносит ответный удар» — во всяком случае, большую его часть. И теперь, глядя на Макса, Дарла испытывала нестерпимое желание запрыгнуть на него. Не так плохо для брака, продлившегося семнадцать лет.

Она заглянула в ремонтный бокс.

— А где Ник?

— Наверху. — Макс отодвинул кресло от стола. — Я серьезно — никаких собак.

Дарла присела на краешек стола и легонько подтолкнула бедро Макса своим.

— Даже если я очень хорошо попрошу?

— Даже и тогда. — Макс уловил интимные нотки в ее голосе; Дарла поняла это по блеску его глаз. — Впрочем, можешь попытаться уговорить меня.

Дарла обхватила ногами колени Макса и положила ладони на подлокотники его кресла.

— Так вот, мне очень хочется заполучить эту собаку. Что я должна для этого сделать?

— Когда приду домой, почешешь мне спину, — сказал Макс. — И сделаешь еще кое-что. Но признаюсь честно: ты все равно не получишь собаку.

Он пытался говорить строго, но Дарла лишь рассмеялась и подалась к нему еще ближе.

— Не надо дома, — шепнула она. — Там полно детей. Давай прямо здесь, милый. Ты и я. — Макс нахмурился, и Дарла поцеловала его. Муж поцеловал ее в ответ их старым крепким поцелуем, словно говорящим: «Как я рад, что у меня есть ты». Однако сегодня кровь вскипела в жилах Дарлы, потому что они находились не дома, а в кабинете с распахнутыми окнами, горящим светом и вновь вели себя словно одуревшие юнцы. Дарле нравилось заниматься любовью с Максом, но она не всегда успевала возбудиться, а в последнее время это происходило все реже.

Но сейчас ее сердце едва не выпрыгивало из груди.

— Подожди минутку. — Макс перевел дыхание, и Дарла, скользнув ему на колени, оседлала бедра Макса, но не так крепко, как ей хотелось бы.

— Иди ко мне, — шепнула она.

— Черт возьми, мы на виду у всего города.

— Что ж, пусть зеваки кое-чему поучатся, — проговорила Дарла, но Макс уже поднимался на ноги и на какое-то короткое, но сладостное мгновение крепко прижался к жене, усаживая ее на стол.

— Идем домой, — попросил он. — К одиннадцати вечера дети будут в постели. Тогда мы останемся вдвоем.

Дарла почувствовала, как ее вожделение утихает.

— До одиннадцати еще пять часов.

Макс усмехнулся:

— Как-нибудь вытерпим. Идем. Надо выбраться отсюда, пока кто-нибудь не заметил, как мы тискаемся.

— Да, это было бы скверно. — Дарла последовала за мужем к двери. В ярком свете гаража поблескивала белая «тойота». — Так чья, ты сказал, это машина?

— Барбары Нидмейер, — ответил Макс.

— Она только что ушла от Мэтью, — сообщила Дарла и замерла. О Господи, она охотится за Ником!

— Может, ей всего лишь почудилось, будто с ее машиной что-то не в порядке, — заметил Макс. — Скажи, ведь на самом деле ты не хочешь эту собаку?

— Нет. К тому же Куинн решила оставить ее себе. — Дарла прокручивала в мозгу различные варианты, позабыв о собственном разочаровании. — Послушай меня: если эта «тойота» вернется сюда менее чем через неделю, это будет означать, что Барбара положила глаз на Ника. — Она повернулась и посмотрела на мужа. — Не попытаться ли нам спасти его?

— Ник не нуждается в том, чтобы его спасали от кого бы то ни было. — Лицо Макса выразило такое смущение, что Дарла решила оставить этот разговор. Макс и Ник очень близки, но не вмешиваются в дела друг друга. Эти отношения выработались между братьями за те тридцать пять лет, что они прожили на свете. Нет никакой необходимости что-то в них менять.