И всё же, ей удалось немного поспать. Никто не пришёл будить её с утра, и Кэтрин провалялась в постели до одиннадцати. Когда она открыла глаза, чувствуя, наконец, что готова встать, и обнаружила, сколько уже времени, то слегка запаниковала. Первый день в чужом доме, и уже ведёт себя, словно в своей спальне. Она быстро встала и побежала умываться.

Вернувшись из ванной, она с удовлетворением посмотрела на себя в зеркало. Сейчас она чувствовала себя превосходно, вчерашний дурман полностью выветрился из головы, и Кэтрин невольно фыркнула, вспомнив своё идиотское поведение.

Всё, сегодня никаких глупостей, — твёрдо сказала она себе. Кингсли очень мил, но это ещё не значит, что я должна млеть от одного его присутствия. Она игриво подмигнула своему отражению, расчёсывая спутавшиеся за ночь волосы. Рыжеватые пряди закрутились в жёсткие колечки и не желали поддаваться гребню. Кэтрин с силой дёрнула расчёску, выдрав клочок волос, и раздосадовано поморщилась. Её взгляд упал на шнур, висевший у постели, служивший для вызова прислуги.

Горничная пришла довольно быстро. Правда, вид у неё был рассеянный и запыхавшийся. Поклонившись и тотчас же принявшись за работу — Кэтрин всучила ей гребень и попросила сделать приличную причёску — девушка торопливо забормотала, извиняясь:

— Простите, простите, мадам, что так долго не шла. Приехало много народу, и у нас сейчас не хватает рук. Извините, мадам, такого больше не повторится.

Кэтрин смотрела на девушку с удивлением. Она, что, решила, что Кэтрин сердится из-за того, что бедняжка пришла не через секунду, а через две минуты после вызова? О, Кингсли умеет вышколить прислугу, судя по всему. Ей самой такой подвиг никогда не удавался. И сейчас Кэтрин с невольной теплотой и сочувствием сказала:

— Ничего. Всё хорошо, милая, не волнуйтесь.

— Правда? Спасибо, мадам, Вы слишком добры ко мне.

Кэтрин покачала головой, не веря, что на свете существуют такие сознательные слуги. Кингсли — чародей, право слово.

— А кто приехал? — полюбопытствовала Кэтрин. Ей предстояло провести ещё как минимум полчаса перед зеркалом, и, в то же время, не терпелось окунуться в гущу событий. Такого приключения у неё уже давно не было: новые знакомства, приём, возможно, бал. Это очень возбуждало.

— Ах, ну, сначала приехал полковник Рид, потом мистер Фрай с женой и дочерью, и ещё мистер Барр с сыном и пастор Кэнвик. Они все собрались в гостиной, а мистер Кингсли поехал встречать леди Иршем и её сына. Кажется, когда Вы меня позвали, ещё кто-то прибыл, но я не успела узнать, кто… Если хотите, могу сбегать вниз и посмотреть.

— Нет, давайте закончим с причёской и платьем, и я смогу сама спуститься в гостиную.

Горничная лишь кивнула, старательно подкалывая пряди, попутно распрямляя их, что занимало всё её внимание. Кэтрин расслабилась, прикрыла веки и заулыбалась. Какое общество! И, кстати, раз приехал мистер Фрай, то можно будет самой поговорить с ним о займе, чтобы не вешать это на отца. Мистер Фрай был одним из совладельцев Нориджского Банка. И даже очень удачно, что они встретились здесь, в Голубых кедрах. Вряд ли у мистера Фрая возникнут сомнения в её платёжеспособности, раз она приглашена на приём в столь богатый дом. При этой мысли Кэтрин фыркнула, а затем нахмурилась, вспомнив о своём горестном финансовом положении.

Когда с туалетом было покончено, Кэтрин с одобрением осмотрела себя в зеркале, немного повертевшись во все стороны. Светло-голубое платье освежало её, подчёркивая цвет лица и сияющие глаза, и неважно, что оно обошлось ей совсем недорого — ведь никто об этом не узнает, если она сама не скажет. А уж она не скажет, будьте уверены.

— Спасибо, милочка, — сказала она, отпуская горничную.

Та мгновенно убежала — видимо, и правда, дел у прислуги было невпроворот. А Кэтрин, изобразив на лице самую очаровательную улыбку, пошла вниз, в гостиную.

Уже подходя к распахнутым дверям, она слышала гул голосов — в основном мужских. Один голос, громкий и грубоватый, выделялся особенно. Кэтрин хмыкнула про себя, поняв, что это полковник Рид выступает с речью, обрушиваясь на неправильную политику правительства, которое, по недомыслию, разбазаривает все ресурсы. Это был конёк полковника, сколько она его помнила. Неверная политика и недостаток внимания к колониям — полковник Рид не признавал других тем для разговора.

Она подошла к дверям, бросая первый взгляд в гостиную. Народу, действительно, собралось уже немало. Дамы сидели в креслах и на диване и натянуто улыбались, вынужденные молча выслушивать скучные мужские разговоры. Мужчины стояли в центре комнаты, образовав круг. Мистер Фрай, красный и недовольный, слушал страстную речь полковника, порываясь вставить какое-то возражение, но полковник не давал ему такого шанса.

Исключение составляли лишь Дегри. Брат с сестрой стояли у самых дверей, молча, глядя друг на друга с такими лицами, словно попали в клетку обезьян из зоосада. Елена, как всегда, блистала неземной красотой, и Кэтрин с уколом ревности увидела, что все мужчины, кроме полковника, слишком увлечённого пылкой речью, то и дело бросают взгляд в сторону француженки.

Роберт Дегри равнодушно скользнул по Кэтрин взглядом и снова уставился на сестру, что-то прошептав ей на ухо. Та искоса взглянула на Кэтрин и так же вполголоса ответила брату, едва заметно кивнув в её сторону. Дегри заметно напрягся и, как показалось Кэтрин, едва не скривился, однако сдержал себя и пошёл к Кэтрин, напряжённо буравя её высокомерным взглядом.

Кэтрин похолодела. Она поняла, в чём дело. Кингсли уехал, и французы были вынуждены изображать радушных хозяев. И Дегри, разумеется, был просто обязан ввести её в гостиную и представить, неважно, что большинство собравшихся было знакомо Кэтрин с детства.

Кэтрин невольно отступила, безнадёжно ища выход из сложившейся ситуации. Ей была противна даже мысль о том, что придётся оказаться рядом с надменным французом, не скрывавшим пренебрежительное отношение к ней, и, вероятнее всего, взять его за руку, когда он поведёт её в гостиную. Мысль о его прикосновении вызывала у Кэтрин неподдающийся логике ужас.

Однако отступать было некуда. Дегри подошёл, молча, сверля её холодным взглядом, и протянул руку с изящными длинными пальцами, такую же совершенную, как и всё в нём, до отвращения. Кэтрин уставилась на его руку, как на змею, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Она отдала бы всё, что угодно, чтобы избежать контакта с молочно-белой кожей без единого пятнышка, с рукой ожившей статуи.

— Миссис Хэскил, — Кэтрин внутренне вздрогнула от звука его голоса и подняла на француза затравленный взгляд, смиряясь с неизбежностью контакта.

Ладно, она ведь решила, что будет умницей и хорошей девочкой, и это просто неприятная необходимость. Да и что тут такого, ну, проводит он её до кресла? Это займёт не больше минуты. Несколько тягостных секунд, и потом она сможет забыть о нём, как о страшном сне.

Она решительно положила ладонь на протянутую руку, вздёрнув голову и отворачиваясь в сторону заметивших её знакомых из гостиной. Подумаешь…

Всё вдруг поплыло перед глазами, ноги стали слабыми, словно из ваты, в ушах зашумело, и руки безвольно упали. Она стремительно летела вниз, пол приближался к ней, и в голове пронеслась нелепая мысль о том, что она разобьёт лицо в кровь. Дальше был только густой, вязкий туман и бессмысленное мельтешение вспышек перед глазами.

— Миссис Хэскил, миссис Хэскил, — настойчиво твердил чей-то голос у самого уха.

Кэтрин слабо шевельнулась и приоткрыла глаза. Затем вздрогнула и громко чихнула. Холодный влажный воздух наполнил её грудь, заставив задрожать.

Что с ней? Она слабо попыталась приподняться, и это почти удалось, но кто-то мягко уложил её обратно, на диванчик, стоящий у раскрытого настежь окна, в которое врывался промозглый мартовский воздух, разгоняя тепло протопленной гостиной.

— Что со мной? — пробормотала она, проводя рукой по лбу, покрытому испариной и неверяще уставившись на собственную влажную ладонь.