— Кэтрин, я боюсь за Вашу жизнь. Я понимаю, что требую слишком много… Хорошо. Что я должен сказать, чтобы убедить, что Вы должны уехать?

Кэтрин никак не ожидала, что он так просто сдастся. И… Что спрашивать? У неё море вопросов, и как выбрать нужные?

— Кто Вы? Откуда Вы? Кто такой Кингсли? Это он угрожает мне? Почему я? Потому что я — фертида? Что это значит? — стоило начать, вопросы полились рекой. Кэтрин остановилась, чтобы вдохнуть, и Дегри перебил её.

— Если я отвечу на все эти вопросы, мы потратим слишком много драгоценного времени.

— Почему я? Что во мне особенного?

Дегри вздохнул, ему заметно не хотелось отвечать, но Кэтрин смотрела требовательно и непреклонно.

— Кэтрин, Вы… особенная. Необыкновенная. Не знаю, откуда Вы узнали, но да — Вы фертида.

— Что это значит?

— Ничего хорошего, — мрачно усмехнулся Дегри, снова оглядываясь по сторонам.

— Это я уже поняла. И всё же, что это значит?

— Фертида — это женщина. Человеческая женщина. Необычная. Притягательная для любого из нас. Желанный приз, награда в гонке за титул лучшего самца. Она имеет шанс выжить и выносить ребёнка. Кэтрин, всё, что Вы должны понять, это что быть фертидой обозначает смерть. Быструю, если повезёт, или медленную и мучительную, но в любом случае неизбежную.

— Значит, я — приз? — медленно повторила Кэтрин, пытаясь переварить услышанное. — Что же, поздравляю Вас, Роберт, Вы победили в гонке, как Вы выразились. Я только не понимаю, почему я обязательно должна умирать… Это… Это ещё одно правило в ваших глупых играх?

Из горла Дегри вырвалось рычание. Он ударил рукой по дереву. От этого движения со ствола отломился большой кусок коры и шумно рухнул вниз. С задрожавших ветвей посыпался какой-то мусор и капли, оставшиеся после недавнего дождя. Кэтрин смотрела на ободранный ствол, качая головой.

— Поймите, Кэтрин, это не игра! Это Ваша жизнь, и Ваше проклятие. Драгон нашёл Вас, он сделал всё, чтобы заполучить Вас. Он, не задумываясь, воспользуется Вами. Он не боится, что Вы умрёте, потому что не Вы ему нужны, а ребёнок, которого Вы можете выносить. У Вас нет ни единого шанса выйти из этого живой. Н И О Д Н О Г О! Вы всегда умираете, всегда! Все! И, если повезёт, это происходит сразу, а, если не повезёт, то после нескольких месяцев мучений. Я не знаю, что ещё сказать, чтобы убедить, что Вы должны уехать туда, где Драгон не найдёт Вас.

Побледнев, Кэтрин стояла, ухватившись за дерево. То, что Дегри так страстно говорил ей, звучало полной бессмыслицей, но он был совершенно убеждён в своей правоте, и это было очевидно. У Кэтрин не укладывалось в голове то, что она услышала. Откровенно говоря, это мало что объясняло — кроме, конечно, интереса Кингсли, который с самого начала так озадачил её. Скорее, у неё появилось ещё больше вопросов.

— Но Вы же не позволите Кингсли так поступить со мной? — спросила она, вглядываясь в Дегри с надеждой. — Роберт, я не знаю уже, во что верить и что думать, но я вижу, что небезразлична Вам, так же, как и Вы мне. Так почему бы Вам не объяснить Кингсли, что я выбрала Вас, а не его?

Глаза Дегри сверкнули так, что Кэтрин задрожала и отступила на шаг. Она не боялась его, нет, но видела, что он страшно зол на неё, и это вызывало непонятную, странную боль в сердце.

— Как же сложно с людьми! — прорычал Дегри сквозь стиснутые зубы. — Я говорю, что Вам грозит смерть, а Вы ведёте себя, как дитя малое. Или, полагаете, что, если бы всё можно было уладить в дружеской беседе, я бы не поступил так? Драгон не отступится, он считает Вас своей законной добычей. Своей фертидой. Он не отдаст Вас мне ни за что. Да я и сам не соглашусь на это. Кэтрин, для Вас не имеет значения, кто из нас — я ли, Драгон, или кто-то ещё — заполучит Вас. Для Вас итог будет один — смерть!

— Не понимаю, — пробормотала Кэтрин. — Я… Роберт, я согласна уехать из Голубых кедров, с Вами, конечно. Если уж мне, и правда, грозит такая опасность, я поеду, куда Вы скажете, но не одна. Надо взять Элисон, я должна собраться, предупредить родных… И, говорю Вам ещё раз, я никуда не поеду без Вас.

Она замолчала, испуганная переменой на его лице. Дегри замер, его лицо застыло в полной неподвижности, взгляд смотрел куда-то вдаль. Она с почти суеверным трепетом видела, как он меняется на глазах. Только что с ней стоял человек, джентльмен. Они говорили, спорили, но он был нормальный, если, конечно, не принимать во внимание нереальную внешность. Вдруг, в один миг, всё переменилось.

Дегри медленно развернулся, мягко, пружинисто, бесшумно. Она увидела, как расходится по швам элегантный сюртук, облегающий его фигуру. В следующую секунду он бросился вперёд, издав гортанный звук, больше напоминающий рык, чем человеческую речь. Что-то мелькнуло перед её глазами, что-то огромное, устрашающее и чрезвычайно быстрое — словно какой-то великан, забавы ради, подбросил в воздух каменную глыбу. И это что-то обрушилось на Дегри, свалив его на землю.

Чувствуя, как колени подкашиваются, Кэтрин осела вниз, прислонившись к дереву спиной, чтобы не упасть. Рядом с ней по влажной земле, сплетаясь в клубок, с воплями, напоминающими рёв раненного зверя, катались Кингсли и Дегри. И в этот миг в них не было ничего человеческого. Кэтрин было ужасно страшно, она была бы рада убежать, но не могла даже подняться. И не могла оторвать глаз от бешеной схватки.

Они наносили друг другу такие удары, которые давно уже вывели бы из строя нормального человека. Воздух сотрясали звуки свирепой борьбы, и рык, вырывающийся из двух глоток. Это было жутко.

Дегри удалось оказаться сверху и прижать Кингсли к земле. Одной рукой он удерживал рвущегося противника на земле, а другой душил его. Это было похоже на кошмарный сон, а не на явь.

Руки Кингсли судорожно царапали землю, оставляя глубокие борозды. Он ухватился за корень дерева и потянул его. Корень, с громким треском, отделился, и Кингсли тут же стал наносить им удары по Дегри, не целясь. Он хрипел, задыхаясь, и бил без остановки.

Лицо и плечи Дегри мгновенно превратились в кровавое месиво, но, к безмерному ужасу Кэтрин, ещё несколько мгновений он продолжал душить Кингсли. Потом, с криком боли и разочарования, отпрянул, схватившись за окровавленное лицо.

Кингсли тут же воспользовался этим и сбросил Дегри на землю. Вскочив на ноги так быстро, что Кэтрин и ахнуть не успела, он развернулся к ней. Кэтрин была на грани обморока от дикого страха, охватившего её. На неё смотрело лицо зверя, в котором не оставалось ничего человеческого. Перекошенная маска, ужаснее, чем самые страшные маски Хэллоуина. Измазанный в грязи, в разорванной одежде, чудовище, порождение ночного кошмара, бросилось на неё с звериным рыком.

Зажмурившись, она выставила перед собой руки в бессмысленном жесте защиты. В ту же секунду раздался грохот, словно на землю рядом с ней уронили каменную плиту. Открыв глаза, Кэтрин увидела, что Кингсли лежит ничком на земле, лицом к ней. Дегри сидел на нём сверху, завернув одну из рук Кингсли вверх под совершенно неестественным углом. Она услышала мерзкий хруст, лицо Кингсли налилось багровым цветом, он захрипел от боли. Он попытался сбросить с себя противника, но Дегри, навалившись на него всем весом, ухватил его за волосы и начал бить головой о ствол дерева. Кингсли рычал и вырывался, но Дегри не ослаблял хватку. Кэтрин смотрела, не в силах отвести взгляд, как на её глазах лицо Кингсли превращалось в кровавую массу. Наконец, он сдавлено захрипел и перестал сопротивляться, закатив глаза. Дегри, словно не видя этого, продолжал колотить проивника о дерево.

Что-то мелькнуло — Кэтрин успела только раскрыть рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но не успела. Появившаяся словно из ниоткуда, Елена с размаху ударила Дегри по голове зажатым в руке поленом. Оно треснуло и развалилось. Кэтрин, наконец, удалось закричать.

Дегри, отбросив бесчувственное тело Кингсли, вскочил на ноги, и через мгновение Елена уже лежала на земле, крича, хрипя, извиваясь и царапая острыми ногтями лицо и грудь Дегри.