После того как Зебра пустил его по кругу, Джон провел целый месяц в больничном крыле «Коустел», по новой учась справлять большую нужду. Когда он вышел оттуда, оказалось, что его определили в изолированное от других заключенных отделение, где содержались сидевшие за серьезные сексуальные преступления. Может быть, администрация посчитала, что Бен Карвер получит от Джона особое удовольствие и закончит дело, начатое Зеброй, но этот пожилой мужчина только взглянул на тощего шестнадцатилетнего подростка и тоном нескрываемого разочарования бросил:

— Брюнет! Я же просил блондина!

Джон не знал, кто принимал решение о переводе его в это отделение под охрану для защиты, но даже если бы и знал, все равно понятия не имел, как его благодарить. Иногда ему казалось, что это был Эверетт, охранник, но когда он ночью лежал на своей койке, воображение начинало рисовать ему фантастическую историю о том, что это отец спас его. Вот Ричард врывается в контору тюремных надзирателей. Ричард пишет суровое письмо сенатору штата. Ричард требует справедливого отношения к своему сыну.

Джон сунул свою учетную карточку в часы с компостером и в ожидании громкого щелчка, который должен засвидетельствовать, что рабочий день на автомойке для него на сегодня закончен, стоял, посмеиваясь над своими мальчишескими фантазиями. Уже несколько недель погода установилась хорошая, и народ, отправляющийся за покупками на праздники, дружно выехал помыть машины. Время, чтобы съездить к матери Бена и взять машину, появится у Джона только завтра во второй половине дня. Когда погибла Мэри Элис, он как раз занимался получением ученических водительских прав, но это было так давно, и теперь при мысли о перспективе сесть за руль он обильно потел, словно шлюха в церкви. Если его застукают, когда он будет вести машину, Марта Лэм бросит его обратно в тюрьму. Правда, если он не воспользуется автомобилем, то все равно вполне может оказаться там же.

По телефону голос старенькой матери Бена звучал открыто и дружелюбно — она была «очень рада поговорить с другом Бена». Когда он задал вопрос о страховке, она заверила его, что все уплачено. Потом миссис Карвер объяснила Джону, что ее друг, мистер Пропсон, в воскресенье повезет ее на собрание церковной общины в Ворм Спрингс, и попросила не забыть вернуть машину с полным баком горючего. Джон был согласен на все, но она все равно продержала его на линии еще пятнадцать минут, чтобы рассказать о своем ишиасе. Все бабушки и дедушки Джона умерли, пока он был в тюрьме, никто из них ни разу не удосужился навестить его. Он сосредоточенно слушал о ее невзгодах, реагируя в соответствующих местах соответствующими восклицаниями, пока на него уставился педофил из комнаты на другой стороне коридора и не потребовал освободить телефон.

Как и было обещано, Джон нашел темно-синий «Форд Фэрлейн» припаркованным под навесом для автомобиля. Ключ был заткнут за козырек вместе с документами на машину и страховой карточкой. Но в тот момент самым главным для Джона было завести этот агрегат с первой попытки. Он включил передачу и выехал на улицу, нажимая ногой то на газ, то на тормоз, чтобы потренироваться на улице с однорядным движением, на которой стоял дом Карверов. Хвала Господу, трансмиссия здесь была не ручная, а автоматическая, иначе Джону пришлось бы бросить машину, где взял. Большую часть второй половины дня Джон учился управлять этим «фэрлейном», и к моменту, когда выехал на шоссе с двухрядным движением, руки его, вцепившиеся в руль, от постоянного напряжения гудели.

Ты можешь это сделать, скрипя зубами, повторял он про себя, выезжая на хайвей 1-20 в сторону Атланты. Все, что ему сейчас нужно, — это обеспечить видимость того, что он знает, что делает. Не слишком быстро, не слишком медленно, взгляд уверенный, локоть на опущенном оконном стекле. Копы всегда только и высматривают кого-то, кто выглядит виноватым. Срабатывает их специальный маленький коповский радарчик, который чувствует сигнал исходящей от человека неуверенности.

Джон сказал себе, что должен еще немного попрактиковаться, когда садился в «фэрлейн» вчера в районе полуночи. Но долго он обманывать себя не мог, когда машина остановилась на другой стороне улицы напротив винного магазина на Чешир-Бридж-роуд. Он прождал там тридцать минут, но Робин, видимо, в этот день не работала. Когда он ехал домой, то подумал, что, будь у него хвост, тот сейчас уныло болтался бы между ног.

Поскольку бензин был еще одной роскошью, которую Джон не мог себе позволить, он ушел с мойки пешком и направился по Пьемонт до перекрестка с Чешир-Бридж. Сначала он делал вид, что просто гуляет, но потом решил, что самообман — такая же глупость, как и то, что он спланировал на сегодняшний вечер. Бен наконец-то дал о себе знать. Джон получил на этой неделе две открытки — это была единственная почта, которая пришла в ночлежку на его имя за все это время. На первой стоял штамп штата Алабама, а внутри содержалась последовательность цифр: 185430032. Вторая открытка была из Флориды, и в ней было написано: «Едем в Пиней-Гроув. Увидимся, когда вернемся обратно!»

Джон ненавидел всякие загадки, но у него хватило ума снова отправиться в библиотеку и усесться за атлас. Посидев пару часов, тупо уставившись в окно, он наконец понял. 30032 было почтовым кодом поместья Эвондейл. Адрес 1854 Пиней-Гроув-Серкл граничил с Мемориал-Драйв на окраине Декатура.

— Эй, малыш!

Перед винным магазином стояли уличные шлюхи, включал и пожилую даму, которую Джон спас на автомойке. Ему, вероятно, следовало бы узнать ее имя, но он знал, что если бы сделал это, то только расстроился бы. Если у нее появляется имя, это означает, что где-то у нее есть близкие. Что когда-то она была маленькой девочкой, ходила в школу, у нее были свои надежды и мечты. А теперь… теперь ничего этого нет.

— Хочешь свидание? — спросила одна из женщин.

Он покачал головой, не подходя ближе и сохраняя дистанцию.

— Я ищу Робин.

— Она в кино, — сказала проститутка, кивнув в сторону дороги. — Там показывают «Звездные войны». Она считает, что любой из этих парней в последний раз видел женскую киску, когда одна из них производила его на свет.

Девушки добродушно посмеялись этой шуточке.

— Спасибо, — сказал Джон, помахав им рукой, прежде чем они успели предложить ему кого-то другого взамен.

Кинотеатр находился на приличном расстоянии от винного магазина, но время у Джона было. Он позволил себе сконцентрироваться на том, что просто вдыхает воздух, даже несмотря на наполнявшие его выхлопные газы. В тюрьме такого сделать нельзя. Там приходится искать другой способ заработать рак легких.

Когда он добрался до кинотеатра, у него уже болели ноги. «Звездные войны». Он смотрел этот фильм раз шесть или семь, когда был маленьким. Каждый уик-энд мама привозила его с друзьями в кино и через несколько часов заезжала за ними. Это было еще до наркотиков, до того, как Джон стал крутым. Он любил эту ленту, ему нравился уход от реальности.

В тюрьме за все, что они делали, отвечал Бен, и даже когда Джон вырос, он не стал здесь ничего менять, потому что так было проще. Отрицательный момент состоял в том, что все культурные познания Джона были получены от человека старше его более чем на тридцать лет. Он не знал очень многих фильмов и телевизионных шоу, появившихся за последние два десятилетия. Никто из их крыла не ходил в общий холл в вечер просмотра телепрограмм, потому что все они были достаточно сообразительными, чтобы не смешиваться с обычными заключенными. Дорис Дэй, Фрэнк Синатра, Дин Мартин — их песни всегда звучали из маленького транзисторного радиоприемника, который Эмили подарила Джону на его первое Рождество в заключении. В детстве для него была очень важна музыка — саундтрек к его неблагополучной жизни. Сейчас он не смог бы назвать ни одной современной популярной песни, даже если бы кто-то приставил ему пистолет к виску.

Джон уже успел убедить себя, что Робин не может быть в кинотеатре, поэтому был очень удивлен, когда буквально столкнулся с ней, едва завернув за угол.