– Дайте, пожалуйста, немного денег. У меня нет совсем, а здесь поесть нужно.

Слова выдавали в парне не местного, слишком правильным произношением. Михаил удивился тому, что совсем не удивился просьбе. Мало того он, даже не спросив величину суммы молча протянул пятьдесят рублей испытав при этом даже некое облегчение. Сработала нереализованная жалость к парню, когда он сидел на холоде снаружи. Парень встал, сам подошел к бару и, сделав заказ, вернулся к своему столику. Дама в кокошнике, не трудясь сокрыть недовольства, побрела исполнять свои обязанности. Михаил же обратил внимание, что джентльмены в черном напряженно, практически не мигая, наблюдают за маневрами парня. Когда парень развернулся, идя назад, они непроизвольно даже привстали и успокоились лишь когда тот сел за столик. Михаил заметил и то, что парень, в свою очередь, также знает о пристальном интересе к себе с их стороны. Это показалось странным, но релаксация спиртным окрашивала все в розовый свет. Да мало ли, все нормально. Дама принесла какой-то каши, несколько кусков хлеба, салат и компот, небрежно сгрузив все это ему на стол. Интенсивность поедания парнем пищи выдавала серьезный голод. «Надо было дать сотку» подумалось с досадой. Покончив с едой, парень застыл в одной позе, обнаружив полную незаинтересованность к окружающему. Михаил снова включился в пустопорожнюю беседу с соседями. Минут двадцать спустя парень довольно резко повернулся к Михаилу и также быстро начал говорить.

– Вы оказали мне одну любезность, окажите и другую. Мне необходимо выпить. Но вы знаете, что у меня нет денег. Налейте мне немного водки.

– Хотите, я дам вам еще денег?

– Нет, спасибо, налейте мне из своего графина. Тем более, что вам более не нужно пить.

Парень быстро встал и, заслонив спиной мужчин в черных куртках, протянул Михаилу стакан из под выпитого компота. «Вам более не нужно» покоробило, но он, в очередной раз удивившись своей реакции, вылил остатки водки в протянутый стакан. В то время пока он наполнял предложенную емкость, парень другой рукой вытащил из-за пазухи какую-то небольшую книгу и протянул ее.

– Возьмите, пожалуйста. Это вам за угощение. Другого у меня нет.

– Да не нужно мне от вас ничего, я и так дам!

Заупрямился Михаил.

– Возьмите же, наконец, это вам!

С упором и даже с нотками нетерпения негромко произнес парень. Не прекращая опорожнять графин, Михаил взял книгу.

– Уберите ее.

Сказал парень в том же тоне. Пары алкоголя позволили, не задумываясь, включиться в игру, и быстро засунуть книгу в карман куртки.

– Спасибо большое.

Молвил парень и сел на свое место спиной к нему. Михаилу захотелось уговорить парня забрать книгу, убедив его в своей бескорыстности, но как только созрело решение подойти к парню, тот резко встал и быстро двинулся к выходу. Михаил обратил внимание, что стакан с водкой остался стоять нетронутым на столе. Несколько замешкавшись, поспешно вскочили и тоже двинулись к выходу мужики в черных куртках. «А у парня проблемы» сообразил сразу.

Он не любил расклад два к одному, поэтому тоже встал и двинулся следом. Расчет в этом заведении брали сразу по исполнении заказа. Это был опыт – сын ошибок, да и посетителям удобно, если вдруг понадобится «свалить по быстрому». Парень шел скорым шагом в пятнадцати метрах впереди. Двое в черном отставали метров на семь. Михаил, соблюдая, дистанцию, двинулся следом. Парень свернул в подворотню. Эх, не туда – тупик там, подумалось. «Не даром же наука рекогносцировки существует – по пьяному хвастливо обозначилась причастность к этим навыкам. „Впрочем, вечер, похоже, обещает быть динамичным“ подумал почти удовлетворенно. Закрутилось затертое: „Драку заказывали?“. Он застегнул куртку поплотнее на ходу разминая кисти рук. Однако дальнейшие события его попросту огорошили. Двое в черном, разворачиваясь фронтом, свернули следом за парнем в тупиковую арку, но тут же выскочили из нее, завертевшись на месте и энергично озираясь. Михаил снизил темп шага и принял вид безучастного прохожего. Подойдя к арке, он увидел, что она была пуста! Один из двоих, подойдя к глухой стене перегораживающей арку, пинал ее ногой, что-то, быстро говоря на чужом гортанном языке. У Михаила были неплохие лингвистические способности, но он не помнил звучания этого языка раньше. „А парень не промах“ удовлетворенно подумал он. „Как ловко сманеврировал. Даже я не заметил, куда он делся“ мелькнула хвастливая мысль. Да и ладно.

Уже не изображая безучастие, двинулся к дому. Пойду пешком – нужно протрезветь немного. «Как он мне врезал – то правильно. Вам более не нужно! Хоть и сопляк еще советы старшим давать, а ведь прав. И водку пить не стал, молодец». Мысли потекли бессистемно в разные стороны. Ноги понесли домой. По дороге он прошелся еще по пяти или шести барам, где намеренно прожег еще кучу времени в пустых беседах с такими же неприкаянными как сам.

Он вернулся домой в 3.15 ночи. Эти самые 3.15 навязчиво и зелено горели в темноте над телевизором…

«Ерунда какая-то…» Михаил не додумал эту мысль потому, что все вокруг начало плавно с ускорением вращаться по часовой (опять часы будь они не ладны) стрелке и окружающие предметы становились прозрачными. «Во, блин, центрифуга…» Беззвучная вспышка яркого, но не резкого, даже приятного для света такой интенсивности и затем полная темнота и абсолютная тишина на фоне ритмичного звука. «Я умер? Но я мыслю. И я слышу какой-то стук. А, это мое сердце стучит. А тело где? На месте вроде, только легкое очень. Как на перегрузке ноль в самолете…»

Ритм сокращений сердца явно замедлялся. Он лихорадочно пытался контролировать ситуацию, но как? Ничего не видно, не слышно. Положение тела совершенно не определяется в пространстве. Страшновато. В таких ситуациях обычно адреналин струей вбрасывается в кровь, ускоряя пульс, а сейчас сердце не ускоряется, а даже совсем наоборот. Странно все это! После очередного удара сердца следующего не последовало. Полная тишина. «Ну, вот и все. Умер» подумалось практически безучастно. А вот мысли остаются. Недавно только хотел из сна да в смерть – получите и распишитесь.

И тут навалилось изнутри каким-то взрывом. Воспоминания всей жизни. От первого открытия глаз сразу после рождения, до прочтения странного стихотворения. Все они проносились перед внутренним взором в строгом хронологическом порядке в цвете, с эмоциями, запахами, разговорами как если бы происходили в данную минуту. Он, переживая все события, в то же время был как бы сторонним наблюдателем с собственным потоком сознания. «Так вот оно как все было. Забыл уже многое. События, люди. Чувства» думалось как-то сбоку, как в кинотеатре. «Неплохая вроде жизнь получилась в целом-то. Но тут, пожалуй, чуточку не так бы поступил, если бы по второму разу жил, а здесь совсем наоборот. А тут просто стыд и позор! А вот это красиво – герой прямо». События последнего года смотреть совсем не хотелось, но не отвернешься. А все же жаль. Но увы, все закончилось… Однако он чувствовал свое тело! И вес потихоньку прибывал. Заработал вестибулярный аппарат и натренированно сообщил, что тело находится в вертикальном положении. Кожа и костная система сообщили, что он стоит и стоит на чем-то твердом и ровном. Но сердце не билось. Михаил пощупал пульс – его не было! «Нет. Все-таки помер, курилка! Сорок с хвостиком еще только, крепкий такой. Женщинам всегда нравился, до самого конца, практически. Даже молоденьким девушкам. И не болел никогда ничем. Вот как бывает…» – мысли продолжали течь, но эмоциями, как таковыми практически не сопровождались. «Интересно, а дальше-то что?».

«Заходите, молодой человек, заходите же!» – раздался незнакомый, с искажениями и даже с легким эхом мужской голос. Сердце не только запустилось мгновенно, но и чуть не выпрыгнуло из груди в бешеном пульсе. Все мышцы тела напряглись, привычно готовясь к любому развороту событий. «Ну, чего же вы стоите, заходите!». В голосе зазвучали иронические нотки. Михаил, прочистив пересохшее горло, с опаской спросил «А куда?». «Да куда хотите, вам решать» смешливость в голосе заметно усилилась. Однако сам голос не был неприятен. Слова выговаривались предельно правильно. Так не говорят в обыденной жизни. Не хватало шероховатостей. «Издевается!» – мелькнула первая за последнее время, эмоционально окрашенная мысль. Спрашивать куда второй раз гордость не позволяла, и он поступил как все военные, туповатые, но мужественные – шагнул вперед, как ему казалось в этой кромешной тьме, прямо перед собой.