– А я говорю, – доказывал своё Звенислав, указывая на куст дикой смородины, – что здесь Вышага похоронен, которого на стройке балкой придавило.

– Нет, – Курбат был немногословен, – то Дива, точно знаю, сам её хоронил.

– А где тогда Вышага? – не успокаивался Звенислав.

– Он правее, где черемуха.

– Где черемуха, там Ясна. – Мой друг поник головой, вспомнив родную сестру.

– Хватит, – прервал я товарищей. – Здесь на одном месте по три-четыре человека схоронено. Сначала хоронили тех, кто в первую зиму от голода помер. Потом через три года холода большие случились, опять всех здесь клали. А затем уже тех, кто за остатние шесть лет преставился.

Курбат пожал плечами, и его горб забавно качнулся. Смешно мне не было, но какую-то неловкость я почувствовал. Горбун, когда разговаривал, забывал о своём увечье, но, видимо почуяв смену моего настроения, нахмурился и засобирался.

– Пойду, – пробурчал он.

– Погоди, – остановил я его.

Он исподлобья посмотрел на нас и спросил:

– Чего ещё?

– Ты как, теперь всегда с нами или опять сам по себе?

Горбун задумался, крепко так, серьёзно и сосредоточенно. Так из всех наших только он умел.

– До конца? – уточнил он.

– Да. До самого последнего часа.

– Пусть будет так, – поддержал меня Звенислав.

– Тогда в полночь встретимся на этом месте, дело будет, – отозвался Курбат и улыбнулся, как и должен улыбаться четырнадцатилетний парень, а затем развернулся и направился к баракам.

Чуть погодя вслед за ним из кустов вышли и мы. Потолкались по двору, никто нас никуда не гнал, и, воспользовавшись этим, завалились спать. Если всё будет как обычно, то этой ночью нас ждут новые приключения.

Когда совсем юным стажёром Гельмут Штенгель попал в сыскное бюро при Управлении Тайной стражи, его направили к самому Густаву Кремору, грозе всего преступного дна столицы герцогства Штангордского. И он был горд. Ведь его взяли в Тайную стражу. Именно его, единственного из всего благородного молодняка, поступившего в тот год на службу. Поэтому совершенно естественно, что окрылённый стажёр ожидал увидеть перед собой модного сурового франта в тёмном плаще, полумаске и с тяжёлой рапирой на боку. Только так и не иначе воображение рисовало ему образ знаменитого Кремора. Но реальность – жестокая вещь, и она оказалась иной.

В грязной комнате, куда отправили Штенгеля, сидел низкорослый старичок со сморщенным, словно печёное яблоко, лицом и выбитыми зубами. А одет он был будто бродяга: засаленные брюки, штопаный сюртук с чужого плеча, грязная сорочка и стоптанные ботинки. Как же в этот момент молодой человек был разочарован! Словами не передать.

– Мы не собаки, – такими были первые слова, которыми встретил стажёра Густав Кремор.

– Не понял… – пролепетал Штенгель.

– Мы крысиные волки, – продолжил знаменитый сыскарь. – Наша задача стать такими же, как преступники, впустить в себя грязь и уподобиться этим падшим людям. Только после этого мы начинаем понимать поступки воров и можем предугадывать их деяния. Ты не в Городской страже, сынок, а в Тайной. И наша задача не только ловить преступников, но и использовать чужие таланты на благо нашего герцога. Понимаешь, о чём я?

– Не совсем… – растерялся Гельмут и спросил: – Зачем нам таланты воров, убийц и мошенников? И как это можете говорить вы, неоднократно отмеченный герцогом человек?

– Объясняю один раз, – прищурился старик. – Поймёшь – оставайся. А нет – проваливай в Городскую стражу. Готов?

– Да. – Стажёр щелкнул каблуками щегольских кавалерийских сапог.

Старый сыщик издевательски засмеялся, но затем снова стал серьёзным и начал:

– Преступников ловит обычная стража, а для нас это занятие побочное. И в Тайной страже всего три человека, кто занимается криминалом. Слышишь меня? На всё наше немаленькое герцогство – трое. Я уже стар. Мне нужна смена, и из всех поступивших в этом году на службу герцога молодых дворян был выбран ты.

– Кем выбран? – Гельмута распирало от чувства гордости.

– Мной, – ответил Кремор. – А знаешь почему?

– Почему?

– Ты самый неказистый и неприметный из всех: сутулый, ноги кривые, прыщавый, глаза невыразительные, волосы редкие и перхотные. Именно такой мне и нужен. Кроме того, ты неплохо владеешь кинжалом и быстро приспосабливаешься к обстоятельствам. А ещё ты – провинциал, и твоё лицо в столице не примелькалось.

Гельмут нахмурился, ибо ему было неприятно услышать о себе такие слова, а Кремор повёл речь дальше:

– Ты думаешь, многие в замке понимают, кто я? Нет, только несколько людей во всём герцогстве знают Кремора в лицо и владеют информацией о том, чем я занимаюсь. И никто из бесполезных придворных хлыщей не определит меня как полковника или виконта. Так правильно, и так должно быть, ибо слава вредит работе. По этой причине мы живём двойной жизнью, и в городе меня знают как Перстня, весьма авторитетного вора-домушника с понятием. Это моя маска, и задача подобных агентов жить среди преступников, быть ими и сродниться с мерзавцами. И всё это ради того, чтобы в нужный момент, когда какая-нибудь обиженная скотина из приближённых ко двору ублюдков закажет смерть герцога или близкого ему человека, мы смогли вовремя отреагировать. А кроме убийц существуют иные угрозы: вражеские шпионы, подсылы, диверсанты, сектанты, опасные колдуны, революционеры, торговцы запрещёнными артефактами и прочая шваль, которую надо вовремя придушить. Опять же, когда герцогу нужно что-то сделать не слишком благородное, разумеется, не он этим занимается, а нанятые нами воры и убийцы, которые за золото готовы на многое. Теперь понял?

– Так точно! – Гельмут встал по стойке «смирно».

– А вот это брось, виконт Штенгель, отвыкай, – сухо сказал старик. – Теперь всегда называй меня дядя Перстень, только так, и веди себя соответственно.

– Понял. Что я должен делать?

– Учиться, Штенгель. Сейчас ты обязан учиться.

С этого момента для Гельмута Штенгеля началась совершенно новая жизнь, совмещённая с практикой учёба.

Для начала ему сменили внешность. Полковник побрил его наголо, заставил отрастить усы и больше загорать. Ведь теперь он не аристократ, и белизна кожи ему ни к чему. Потом была придумана легенда, которую он зазубрил, и виконт стал Лысым, бродягой из отдалённой деревни в Ригейских горах и племянником вора-домушника Перстня. Ну а затем самое тяжёлое – изучение криминальной системы Штангорда, воровских законов, навыков, языка, обычаев, понятий, жаргона и последующее применение всего этого на практике.

Минул год. Лысый заработал некоторый авторитет и стал в криминальных кругах достаточно известен, чтобы его узнавали. Стажировка окончилась, и ему следовало занять место полковника Кремора. Однако старик решил, что будет доживать свой век там, где прошла его жизнь, в трущобах, а не в родовом замке, и начальник Тайной стражи с этим согласился.

Два агента, старый и молодой, продолжили жить и работать на благо герцога вдвоём. А поселились они в логове Перстня, небольшой неказистой хибарке на окраине города возле моря. Район, конечно, не самый лучший, Старая гавань. Но это для честных граждан он был плох, а для агентов – настоящий дом, лучше которого не найти. И Лысый, он же виконт Штенгель, настолько вжился в роль вора, что даже наедине с Кремором никогда не упоминал своего настоящего имени. Весь день он мотался по городу, общался с людьми городского дна, а старый сыскарь, словно паук в центре огромной паутины, сидел в своей хибарке и анализировал поступающую информацию.

Прошло ещё несколько лет, годы одолели Густава Кремора, и в одно абсолютно обычное утро он просто не проснулся. Всю свою жизнь верный слуга герцогской короны жил тайной жизнью и умер так же, как жил: тихо, спокойно, незаметно и без суеты.

Хоронили старика совершенно чужие люди. А в замке Кремор на родовом кладбище дальние родственники виконта, не успев закопать богатого дядюшку в землю, передрались за его немалое наследство. После чего Штенгель задал себе вопрос: зачем он жил, если ничего не оставил после себя? И правильной ли дорогой идёт он, агент Тайной стражи и дворянин? Но когда он поочередно оказался на двух поминовениях в честь одного и того же покойного, сомнения ушли прочь. Он – слуга государства и обязан оберегать корону.