Майкл обнял ее и крепко прижал к себе. Она отчаянно нуждалась в утешении, он понимал это, но если бы на его месте был кто-то другой? Неужели она была бы такой же нежной и податливой? Эта мысль обожгла ему душу — но только на одно мгновение. В следующую секунду его рука обвила ее тонкую талию, и изголодавшееся, измученное тело Майкла задрожало. «Сейчас почувствует это и отшатнется», — подумал он, но Викки лишь теснее прижалась к нему, и слабый всхлипывающий вздох вырвался из ее груди.

Он еще соображал, что пользуется моментом, что Викки просто в шоке от пережитого ужаса, — но это уже не могло остановить его. Ничто на свете не могло остановить его — ни землетрясение, ни вселенский потоп. Ее тело, гибкое, бархатное тело опалило его жаром, ее нежные руки оплели его шею, и он понял, что пропал.

— Я хочу тебя, Викки, — прошептал он ей на ухо. — Боже, как я хочу тебя, Викки! Ты слышишь?

Викки слышала, но не ответила. Внутри ее тела происходило что-то, переполнявшее ее изумлением и недоверием к самой себе. Ей приходилось и раньше испытывать желание: когда она из подростка превращалась в девушку, а позже ее иногда возбуждали поцелуи Джима. Но сейчас все было иначе, сейчас колени слабели, тело таяло. Ее притягивало осязаемое свидетельство возбуждения Майкла, и блаженство стало еще сильнее, когда она сдвинулась, чтобы ощутить твердость мужского влечения нежной плотью в проеме своих бедер.

Майкл издал короткий нетерпеливый стон, поцеловал ее, и Викки приоткрыла губы, готовая ответить на его ласку. Запах мужского тела соблазнял, обещая немыслимое наслаждение. Руки его прижали ее еще ближе, заставляя бедра уступить и открыться натиску. Она не хотела сопротивляться — наоборот, она хотела всего, что он в состоянии был дать. Расплавившись в неизвестных ей ощущениях, она не заметила, как он уложил ее на кровать.

Дрожащей рукой он обвел ее губы.

— Я так мечтал об этих губах, — простонал он. — Мне уже начало казаться, что сны, где я тобой владею, сведут меня с ума.

Он отдернул тонкую простыню, в которую была завернута Викки, и сомлел, увидев ее обнаженное тело. Дотронувшись кончиками пальцев до ее груди, он провел ладонью вдоль ее тела, нежно коснувшись сосков, впадины живота, мягкого треугольного островка золотистых волос.

Когда он продвинулся дальше и язык его затрепетал, возбуждая ее, Викки задрожала, безумно испугавшись, что сейчас произойдет то же самое, что с Джимом, который обманывал ее, доводил до этой грани, а затем предоставлял самой себе.

Словно почувствовав ее страх, Майкл оторвался от горячей и влажной плоти и прошептал, что сделает все, чтобы ей было хорошо.

Викки нащупала пряжку его ремня, но Майкл поймал ее руку и отвел в сторону.

— Боюсь, я не смогу сдерживаться, если ты меня коснешься, — сказал он напряженным голосом.

Викки жадно следила за тем, как он раздевается. Тело его было длинным, отлично сложенным, грудь — гладкой, без волос, но это было тело стопроцентного мужчины, и вид его возбуждения наполнил Викки горячей истомой.

Он снова поцеловал ее, и тело Викки запылало еще жарче. Она и не подозревала, как чувствительна впадинка у нее под ухом, ямка между грудей, подколенный изгиб — его губы и его ласковые пальцы открывали ей саму себя.

Потом она задохнулась и обмякла, когда он провел рукой по ее ягодицам, а затем обвел пальцами складки между бедер. Когда же его рука раздвинула ее бедра, поднимающееся в ней блаженство стало настолько сильным, что она нетерпеливо двинулась навстречу его пальцам.

И снова он оторвался от ее горячих губ и вполголоса попросил расслабиться, довериться ему — и все будет как должно быть.

Когда же он овладел ею, по его медленным, затяжным движениям она поняла, что он хочет сначала довести до кульминации ее. А дальше Викки захлестнула и оглушила волна непередаваемо острых ощущений, и всякая связь с реальностью порвалась, сгорев в ослепительном пламени наслаждения. Волна эта откатила, затем захлестнула ее снова, а сверху бился в судорогах и выкрикивал ее имя Майкл, и Викки стало понятно, что и он достиг своего апофеоза. Ею овладела внезапная всепоглощающая нежность к Майклу и гордость за себя: ведь она смогла подарить такое наслаждение этому сильному, твердому как кремень мужчине. А еще она поняла, что все это не случайно, потому что ею снова овладевало желание.

Майкл упал на нее, потом перекатился на бок, лег на спину, не отпуская ее, так что она оказалась наверху. Отведя с ее лица прядь волос, он поцеловал Викки в кончик носа.

— Да будет тебе известно, что это еще не все, — улыбаясь, сказал он. — У нас будет еще много счастливых минут. Но только и у тебя, и у меня очень плохой характер… Поэтому я считаю, нам следует пожениться. Иначе мы можем снова поссориться, а это будет слишком глупо! Давай-ка быстренько одеваться, чтобы мы успели совершить этот в высшей степени легкомысленный шаг прямо сегодня.

Мара спокойно пила чай, уложив перевязанную ногу на маленькую скамеечку, когда в палатку влетела взволнованная Кланки. Она так быстро бежала, что сразу не смогла говорить. Упав на диван и чуть отдышавшись, она срывающимся голосом сообщила:

— Господи! Они поженились… Викки и Майкл поженились!

Новость оказалась настолько радостной, что Мара от волнения закрыла глаза и будто окаменела. Кланки удивилась, даже открыла рот, и тут Мара кинулась к ней на шею, и слезы счастья полились из ее прекрасных глаз.

— Я знала, я была уверена… я так мечтала, чтобы моя девочка была счастлива… счастлива с Майклом.

— Значит, ты своего добилась? — сказала Кланки, и в голосе ее звучало восхищение. — Как же ты все рассчитала?

Мара улыбнулась сквозь слезы.

— Это не я. Это карты.

Кланки фыркнула.

— Только не надо мне заливать! Просто ты жутко проницательная. Как это ты догадалась? Эта парочка оставила в дураках даже меня! Я была уверена, что они ненавидят друг друга самой лютой ненавистью.

— Глупенькая маленькая Кланки! Это же было видно невооруженным глазом.

— Значит, ты специально послала Майкла за дочкой? — спросила Кланки обиженно. — И мне ничего не сказала? — Она пожала плечами: — Что ж, они теперь женаты, но я не уверена, что ты сослужила им добрую службу. Мистер Сэм рвет и мечет — еще бы, любимый сынок взял и, не спрашивая родителя, женился.

— Ничего, перемелется — мука будет. Он давно мечтает стать дедушкой. И потом, он всегда восхищался Викки. Думаю, он ее немного даже побаивается, но это и к лучшему. Вот увидишь, они еще споются.

— Ты думаешь? Значит, счастливый конец и все такое прочее? И все-таки, Мара, это очень опасно — по картам устраивать чью-то судьбу.

Мара перестала улыбаться и задумчиво произнесла:

— Ты права. Но клянусь тебе: это в первый и последний раз. Больше я не вмешаюсь в чужую жизнь. Отныне мое дело сторона. Пускай люди сами решают свои проблемы. — Мара вновь обняла Кланки и сказала: — Я знаю, что Викки и Майклу будет нелегко. Викки ненавидит цирк, а Майкл без цирка жить не может. Но мне почему-то кажется, что Викки хватит в этой жизни одного Майкла. Возможно, она посвятит себя семье, а ему предоставит заниматься любимым делом.

— Или превратит Брадфорд-цирк в пансион благородных девиц, — немедленно съязвила Кланки.

— Нет — пока мистер Сэм при цирке, ничего из этого не выйдет.

— А впрочем, и с Майклом это не пройдет, — усмехнулась Кланки. — Он ее приберет к рукам.

— Ты забываешь, что она — моядочь!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Просто ставлю на Викки.

Глаза Кланки загорелись.

— Сколько?

— Ну, скажем, пять долларов.

— Подними до десяти — и я принимаю пари, — засмеялась Кланки.

— О'кей! — ответила Мара.