- Сиди, сиди, крошка, чем быстрее ты вникаешь в этот бред, тем скорее получишь вот это! - муж помахал под носом Ванды связкой блестящих новеньких ключей. - Здесь от дома, от клиники и от "мерседеса". Последняя модель.
...Осень. Золотые, багряные, лиловые леса, грустные, в чересполосице бегущих теней от тяжелых облаков, горы, убранные, спрыснутые дождиком поля. В возведенном доме завершаются последние отделочные работы, разравнивает площадку под цветники и лужайки минибульдозер, готова к пробному пуску автономная электростанция. Хозяин лично на новеньком "мерседесе" цвета "коррида" (наиболее безопасного в горных условиях) подкатывает сюда каждый день - следит за установкой клинического оборудования, устройством лаборатории, холодильных камер, операционной. Все должно быть на уровне авангарда мировой медицины и даже чуть-чуть выше.
А в жилой части дома наводят глянец дизайнеры интерьера. Здесь только новейшие, входящие в строительную практику материалы, лаконичная "космической" формы обстановка, ковры с абстрактным черно-белым рисунком и постер Фредерика Леже на каменной, грубой деревенской кладки, стене.
- Мне нравится однофамилец нашего профессора - такой же противный: сине-красная амеба на желтом фоне, - посмеивался Динстлер, выбрав из альбома дизайнера именно эту репродукцию. Одна стена просторной гостиной, сооруженная из цельного зеркального стекла, открывает вид на ущелье, в котором всегда плавает туманная мгла. В нескольких местах корежатся скульптуры - двухметровые конструкции из обожженной сварочным аппаратом рваной жести с незатейливыми, перекликающимися с Микельанджело названиями "День", "Ночь", "Утро", "Вечер".
- По-моему, у нас получилось очень стильно. И знаешь - зеркальная стена в солнечный день видна чуть ли не от Сен-Антуана
- гигантский "зайчик" в горах! Но отдать за эти железки такую кучу денег мог только Ротшильд или псих, - подытожила хозяйка, завершая обход нового дома. В нем, действительно, было все "на уровне" - несколько комнат для гостей, гостиная, столовая, холл, две спальни, кабинет Доктора, кабинет Хозяйки, детская, прекрасно оборудованная кухня, где, конечно, будет хлопотать прислуга.
Новоселье вылилось в знаменательный прием для узкого круга акционеров и близких друзей. Были приглашены Арман Леже, Остин Браун, Даниил Дюваль с супругой и пара сотрудников
из команды Леже, перешедших к новому шефу. Собравшимся прежде всего были показаны помещения клиники, лабораторий, виварии и операционная. Завершила осмотр прогулка по жилой части дома. Комфорт и продуманная функциональность всех помещений, оснащенных на широкую ногу, явно не соответствовали образу равнодушного к быту фанатика-ученого, каким представлялся присутствующим Динстлер. Дани, почувствовал в какой-то момент, что "носит" на протяжении всей экскурсии вытянутое от удивления лицо и с усилием расслабил мышцы. Но эти "рабочие кабинеты", сочетающие деловитость и барство, этот зал со спортивными тренажерами, эта просторная, полностью обставленная детская, да и костюм хозяина от Кордена с широкими лацканами и "плечами", приталенный, ладно облегающий высокую фигуру фантастика! Такое не могло и присниться.
- Ну, старик, ты меня убил! Я просто отпал. Сдаюсь! - Дани поднял руки, подводя итог увиденному. Когда все собрались в гостиной было налито шампанское. Хозяин дома взял бокал:
- Я знаю, что все вы - коллеги, друзья и пайщики, удивлены. Мой размах кажется вам излишним. Я выгляжу мотом - ведь это все сделано в долг! - Динстлер повел вокруг рукой. - Уверяю вас - я вовсе не кандидат в долговую яму. И вот доказательство
- спонсоры, имена которых я до времени не хочу афишировать, положили крупную сумму на наш общий счет, практически удвоив его. И это только начало. Через пару недель примет первых пациентов наша маленькая клиника, а в конце года, я надеюсь, мы сможет представить реальные доказательства программы "Пигмалион". Признаюсь честно - для отдыха и наслаждения горным пейзажем у меня и моих сотрудников не будет ни минуты.
- Йохим, вы удивляете нас всех своей деловитостью, прежде как-то не дававшей о себе знать. Вас, конечно же, угнетает ответственность займа и риск эксперимента. Меня не надо убеждать и одурманивать обещаниями. Я не жду от вашего дела финансовой выгоды. Моя ставка больше - и мотивы корыстней. Я знаю ваш незаурядный дар, Йохим, и я рад, что могу помочь ему развернуться и облагодетельствовать страждущее человечество. Так что масштабы - человечество, цель - благодеяние. Играю по-крупному и с надежными партнерами, - Остин ободряюще улыбнулся присутствующим.
- А я, конечно же, в стороне - не миллионер и не профессор. Но с меня причитается - за мной реклама вашего "благодеяния". Мы с Сильвией, как вы заметили, вскоре ожидаем наследника - так что запишите в рекламную группу троих, - поддержал Дани обмен любезностями, а когда гости разошлись по углам, затащил друга в его кабинет и плотно затворил за собой дверь.
- Ну-ка, господин хороший, допрос с пристрастием. Как это понимать? Ты меня хоть бы предупредил. Я твоей милой Ванде чуть в лицо не рассмеялся, когда она женой представилась, думал - шутка. Где Алиса? Что все это значит?
Динстлер неторопливо опустился в кресло и небрежным жестом вытащил из резной коробки тонкую сигару. Щелкнула зажигалка.
- Закуришь? Ну тогда присаживайся, что будешь пить?
Дани опешил - от жеста с зажигалкой, от посадки нога на ногу, от барственного тона...
- Ехи, да ты ли это? Брось дурить, старик! Поиграл в профессора-миллионера, хватит. Разговор серьезный!
- Дани, я никогда не был так серьезен. Просто я очень долго был дебильным мальчонкой и повзрослел сразу, рывком, понял? Принимай меня таким, как есть. Честное слово - это далеко не худший вариант... У меня есть цель, Дани - достойная цель. Конечно же, я мечтаю "облагодетельствовать человечество", как сформулировал Остин, но я хочу и другого - власти. Власти над материей, которая никому пока не дана. Не пугайся - это не цитата из "Фауста" и я не Мефистофель. Я не потребую души взамен красоты, которую научусь давать людям. Я буду дарить ее! Всем! низкозадым вандам, длинноносым йохимам, коротышкам леже, - Динстлер загасил сигару и встал. - Я ничего не пожалею, Дани, ничего не побоюсь на своем пути...
- Да ты революционер, Ехи! Прямо какой-то "эстетический коммунист": всю красоту делить поровну! Все одинаково совершенно и одинаково прекраснодушны! Восхищают меня утопии, но я боюсь утопистов-фанатиков. Чуть что - за топоры, инакомыслящих рубить. То есть, по твоему, "длинноносых" и "вислозадых"!
- Дани, не стоит передергивать. Я знаю какая тонкая, порой едва различимая грань, разделяет добро и зло. Но зачастую ухватить это "доброе, светлое", этот прометеев огонь удается лишь тому, кто вплотную подобрался ко злу, вырвал добычу прямо из его алчущей пасти. Я готов рисковать и жертвовать. Готов стать изгоем, мучеником, готов испытать власть славы и обольщение богатством. Мне никуда не деться! Прости, Дани: я уже "зомби"!
- Кажется, я начинаю потихоньку понимать... - задумался Дани. Извини, что навалился с вопросами. И с этим... ну, про мадмуазель Грави... Прости, - Дани протянул руку и друг ответил крепким пожатием.
- Мы стали взрослыми, стали другими, но будем друзьями, ладно, Дюваль?.. А мадмуазель Грави от меня ушла. Мы жили вместе, но не как муж и жена - по-братски... Я не разу не поцеловал ее. И однажды утром я проснулся один.
- И не мудрено, - язвительно заметил Дани, не воспринимающий идею "братской любви", но тут же спохватился, поймав тяжелый взгляд Йохима.
- Никогда, понимаешь никогда больше не говори об этом, если не хочешь потерять меня. И еще одно, Дани... Попрошу тебя о мелочи - глупость, должно быть... Но - будь добр, не называй меня "Ехи". Это..., - он недоуменно пожал плечами, - как-то не по мне. В общем - мне никогда не нравилось имя, которым наградила меня Корнелия. Звучит расхлябанно... Про Ванду ты знаешь, - с облегчением продолжил Динстлер другим тоном. - Мы были помолвлены в год нашей с тобой поездки во Францию. Она мой соратник, единомышленник, мы идем к нашей цели в одной связке, как альпинисты по высокогорному леднику... К тому же, Дани, это пока секрет, но, кажется, месяцев через пять-шесть мы станем мамой и папой.
