Подхватив чемодан и кофр с фотоаппаратурой, он сказал:
— Через пару дней все будет позади. Когда смогу оттуда выбраться, я обязательно тебе звякну.
— Не стоит, Нат. Ведь все решено…
В отчаянии Сара пустила в ход свой последний козырь — а вдруг ее холодность заставит его передумать?
Однако ничего не получилось.
— Ты же хочешь расстаться со мной не больше, чем я с тобой…
Слезы градом покатились по ее щекам. Когда он увидел эти слезы, лицо у него стало таким, что Саре захотелось, забыв обо всем на свете, повиснуть у него на шее. Но делать этого было нельзя…
С бесконечной нежностью он произнес:
— Помни, я люблю тебя.
И вышел.
Закрыв за ним дверь, она стояла на пороге и слушала. Вот он завел машину, вот отъехал от дома… Все стихло, и Сара почувствовала, как тонет в бездне отчаяния.
Субботним вечером после чинной семейной трапезы Чет объявил жене, что заедет за нею в девять вечера, и отправился на встречу со старым приятелем. Мать Сары даже глазом не моргнула. Ее согласия, впрочем, никто и не спрашивал. Пока Сара убирала со стола, она забавляла внука в гостиной.
Покончив с мытьем посуды, Сара пошла к матери и увидела, что Дэнни возится на диване, а мать смотрит какое-то шоу. Памела выглядела как всегда безупречно: модно и со вкусом одета, светлые волосы — в них седина еще совсем не была заметна — идеально уложены, шея украшена ниткой дорогого жемчуга. Никто не дал бы ее матери сорока семи лет.
Дэнни зачарованно следил за мельканием ярких пятен на экране. Сара присела на подлокотник кресла, и мать тут же выключила телевизор.
— Что случилось, детка? Нынче вечером ты была не слишком любезна с Четом. А ведь обычно так старалась…
«…Сделать хорошую мину при плохой игре», — про себя докончила Сара оборванную на полуслове фразу. Именно так всегда и поступала мать.
— Ну и зря я из кожи вон лезла! Давным-давно следовало дать ему понять, как я на самом деле к нему отношусь.
— Это ничего бы не изменило.
Сара изумленно воззрилась на мать.
— А разве ты сама пыталась хоть раз?
— Пыталась. И не единожды. Но он знать ничего не желает.
Сара была обескуражена. А Памела испытующе поглядела на дочь.
— Ты ведь жалеешь меня, правда?
— Мама…
— Ничего, можешь сказать правду.
Сара смущенно потупилась.
— Ты была вынуждена терпеть. Чет дал тебе все, что нужно для спокойной и обеспеченной жизни…
— …И за это превратил меня в свою рабыню. Я слишком долго была покорной, и теперь ничего уже нельзя поделать. Когда я узнала, что ты ждешь малыша, до меня впервые дошло, что я, в сущности, совсем не знаю свою дочь…
— Ты делала для меня все, что могла.
— А это не так уж и много. Странно, что ты не возненавидела меня.
— Ну как могу я тебя ненавидеть! Я… я люблю тебя!
Глаза Памелы наполнились слезами.
— Поговори со мной, родная. Расскажи про свое житье-бытье.
— Ну, для этого одного вечера мало…
— Знаю. — Ее губы решительно сжались. — Давай я не поеду с Четом к его брату. Пробуду у вас до четверга. Что ты на это скажешь?
Сара была ошеломлена.
— А Чет… Он не рассердится?
— Мне до этого нет дела. Я хочу, я должна подольше побыть с вами. И я думаю, что нужна тебе. Разве нет?
— Н-наверное…
Сара уже сама глотала слезы. Памела откашлялась.
— Я случайно обнаружила в твоем обувном шкафчике мужские ботинки. — Она смущенно заморгала. — Я не нарочно, честное слово! Искала крем для обуви…
Сара позабыла убрать ботинки Ната в коробку с остальными его вещами. И пока не могла заставить себя пойти к нему. Ведь все это время она думала о нем, только о нем. Где он? Что делает? Ураган все еще медлил, словно выбирая момент. Метеорологи сходились во мнениях, что самое страшное начнется завтра, ближе к вечеру.
— Да, я встречалась с одним человеком…
— Встречалась? — Видимо, на лице Сары отчетливо написано было нежелание продолжать этот разговор, потому что Памела испуганно пробормотала: — Прости. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Сара скучала по Эмбер. С тех пор как та вышла замуж, они практически не виделись. И ей вдруг отчаянно захотелось поговорить с матерью о Нате. Поэтому она выложила Памеле все без утайки.
— Он пустился вдогонку за ураганом. А я сказала, что не буду его ждать, — упавшим голосом закончила Сара свое повествование.
Памела помолчала, задумавшись, и неожиданно спросила:
— Ты хочешь, чтобы он ради тебя отказался от дела всей своей жизни?
Сара откинула со лба волосы и уселась по-турецки на ковре. Она была возмущена! Нет, не возмущена — она была просто в бешенстве!
— Да ни от чего ему не надо отказываться! Ведь он владелец газеты. Я хочу, чтобы он перестал наконец болтаться по земному шару и искать приключений на свою голову! Но вчера он доказал мне, что этого ждать не приходится.
— А ты бы пошла ради него на такое?
— Ради Дэнни я бросила работу.
Она механически достала из кармана ключи от дома Ната и стала вертеть на пальце.
— Это совсем не то. Могла бы ты насовсем отказаться от любимой работы, от своего призвания? — Памела сделала ударение на последних словах.
— Это несравнимые вещи!
С какой стати она должна защищаться! Она сейчас нуждается в материнском одобрении и поддержке! Однако Памела продолжала невозмутимо гнуть свою линию:
— Не увиливай, Сара. Смогла бы ты оставить такую работу, заменив ее серым будничным прозябанием? Сделать свою жизнь бессмысленной?
Сара до хруста в пальцах сжала ключи в кулаке.
— Ты тоже на его стороне! А я-то думала, ты хочешь помочь мне…
— Поверь, родная моя, помогать близкому человеку — вовсе не значит во всем потакать ему. Я дошла до этого не сразу, и было это нелегко. Знаешь, я ведь пытаюсь спасти тебя от того, от чего сама не сумела уберечься. От слепоты. Хочу, чтобы ты посмотрела правде в лицо. Как ты думаешь, за что ты выбрала Ната?
Сара нервно сунула ключи в карман.
— Ну, за то, что он сильный, честный, за то, что он…
— …Любит жизнь, так? — подсказала Памела.
Да, Нат обожает жизнь во всех ее проявлениях. Он ни в чем не знает удержу — ни в развлечениях, ни в работе, ни в любви.
— Думаю, да…
— А Джим тоже был таким? — спросила Памела.
Сара изумленно вскинула голову. Она и сама много раз невольно сравнивала Ната с Джимом и давно пришла к выводу, что они совершенно разные люди.
— Нат еще и верный человек. Он не убегает от ответственности за свои поступки. Я доверяла ему Дэнни без малейших колебаний. А вот Джима оставить с ребенком я бы в жизни не решилась.
Памела легко усмехнулась.
— Сдается мне, детка, ты хочешь отнять у Ната то, за что его любишь. Родная моя, ведь именно от этого светятся его глаза! Отбери у него любимое дело, и он погаснет, станет совсем другим…
— Чушь собачья!
Памелу ничуть не смутил резкий тон дочери.
— Отнюдь не чушь. Подумай хорошенько. Ты требуешь, чтобы он отрекся от своей мечты. Хочешь переделать человека, которого полюбила таким, каков он есть.
И Саре ничего не оставалось, как опять приняться за свое.
— Если бы он по-настоящему любил меня, то сам захотел бы остаться со мною и с малышом…
Но Памела жестом прервала ее излияния.
— Сара, куда лучше наслаждаться его заботой, любовью и преданностью, когда он бывает дома, чем остаться ни с чем! Вот Чет не охотник до перемены мест. Если он и едет куда-то, я всегда сопровождаю его. Но я знаю твердо: я для него — пустое место. Или, что вернее, — вещь. Если ты верно описала мне Ната, то ты счастливая женщина, а он мужчина, достойный любви.
Сара чувствовала себя выжатой, словно губка. Такого поворота дел она не ждала. А если на секунду допустить, что мать права?
И тут Памела снова огорошила дочь.
— Сдается мне, ты боишься, что не выдержишь соперничества с работой Ната, как это уже случилось с Джимом?
