— Скажи, кто-нибудь напугал или обидел тебя?
— Не-ет, — протянула Аликс, глотая слезы.
— Значит, ты расстроена из-за Нины?
Громкий всхлип ответил за нее.
— Что она натворила?
— Она ничего не сделала сама.
— Полагаю, ты должна мне объяснить.
— Не могу. Именно вам не могу.
— Почему не мне?
— Потому что… вы так ее любите, — всхлипывая, призналась девушка.
Морлинг немного помолчал
— А теперь послушай меня, — очень мягко начал он, — я действительно люблю Нину очень сильно. Я люблю ее больше жизни. Но я знаю все ее слабости. Поэтому, что бы ты мне ни рассказала, я ничему не удивлюсь. Итак, что произошло?
— Вы знаете ее очень хорошо и все равно любите? — вдруг спросила Аликс.
— Да.
— Должно быть, вы давно знакомы.
— О да.
— Как давно? — живо поинтересовалась девушка.
— Думаю, мы познакомились еще до твоего рождения, — с теплой улыбкой произнес дирижер.
— Не может быть.
— Почему же? Неужели ты такая старая? — с легкой усмешкой заметил мужчина.
— Нет, но… — Аликс умолкла, но взгляд карих глаз настойчиво требовал ответа. — Мне двадцать… скоро двадцать один. Вы знакомы с Ниной столько лет?
Морлинг сначала несколько озадачился прямотой вопроса, вскоре его губы медленно растянулись в улыбке. Но ответил он с вполне серьезным видом.
— Думаю, да. Возможно, даже больше.
— Тогда вы должны знать, что я дочь Нины, а не сестра.
Дирижер от неожиданности всплеснул руками и отступил назад. Он говорил, что ничего не может его поразить. Но сейчас он был крайне удивлен. Никогда еще Аликс не видела Морлинга таким бледным и испуганным.
— Ее дочь? — наконец спросил мужчина. — И ты только сейчас это узнала… и поэтому расстроена?
— О нет. Я знаю довольно давно, и мне нравится быть ее дочерью. Хотя иногда становится грустно, что Нина не хочет… не может признать меня во всеуслышание.
— Но тогда я все еще не понимаю, почему ты плачешь.
— Я не могу вам сказать. — И Аликс вновь закрыла лицо руками.
— Прости, дитя мое, но ты должна. — К Морлингу вновь вернулся его командный тон. — Если не расскажешь, я пошлю за Ниной и спрошу у нее.
— Нет, не надо! — Девушка не хотела, чтобы мать узнала о том, что она раскрыла их секрет, пусть даже ненамеренно.
— Хорошо, не буду. Мне кажется, здесь дело в мужчине. Я прав?
— Да, — призналась Аликс, понуро кивнув.
— Кто же это может быть? — Морлинг задумчиво поскреб подбородок. — Не знаю никого из твоих друзей. Я не видел тебя в мужском обществе, за исключением Барри Элтона конечно.
Едва различимый вздох, вырвавшийся из груди Аликс, выдал ее.
— Элтон? — удивленно воскликнул дирижер. — Из-за него все эти слезы?
Морлинг сел рядом на диван и по-отечески обнял девушку за плечи. Аликс почувствовала себя очень уютно. Она успокоилась и прижалась к широкой груди мужчины.
— Малышка, неужели ты могла втянуть себя в интрижку с Барри Элтоном? К тому же он…
— О нет! — Аликс вцепилась в руку дирижера с поразительной силой. — Это не у меня с ним была интрижка
— Тогда у кого?
— У Нины.
— Что? — Мужчина чуть было не вскочил с дивана. — О чем ты говоришь? Когда?
— Тогда. Много лет назад… теперь вы понимаете? До моего рождения. А я понятия не имела. Мне казалось, я влюбилась… — Голос сорвался, и Аликс чуть вновь не разрыдалась. Морлинг зашептал слова утешения и погладил девушку по голове. Затем — казалось, он только теперь заметил, что Аликс бледна, как новогодний снег, — принес ей бокал бренди.
— Выпей.
Девушка выпила содержимое одним залпом и тут же сморщилась от отвращения. Дирижер налил и себе бренди.
— Значит, так, — изрек он, глядя на Аликс сверху вниз, — говори, кто придумал всю эту чепуху?
— Ч-что?
— Кто напел тебе эту басенку про Элтона?
— Нина.
— Мой бог! — воскликнул Морлинг, хватаясь за голову. — Она даже у родной дочери готова отбить поклонника!
— О чем вы? — дрожащим голосом спросила девушка.
Мужчина грустно улыбнулся:
— Как ты думаешь, сколько лет Барри Элтону?
Аликс не ответила. Ее взгляд был печальным и потухшим.
— Моя дорогая, Барри не может быть больше тридцати, максимум тридцать три. Я помню, как он впервые попал в оперу студентом лет двадцати. С тех пор прошло годков десять — тринадцать. Но не больше. Да, он был влюблен в Нину как в певицу. Как и сотни других молодых людей. Но поверь, между ними ничего не было. Вся рассказанная тебе история — просто абсурд.
Девушка не знала, что и ответить. Облегчение, которое она испытала после разговора с Морлингом, нельзя было описать словами. Даже боль от ссоры с Барри отошла на второй план. И пусть он никогда не сможет ее простить и понять, Аликс будет любить его, не получая ничего взамен.
— Так, значит, ты действительно дочка Нины, — как сквозь туман донесся до нее голос дирижера. — Неудивительно, что ты всегда казалась мне такой милой и хорошенькой.
Аликс с благодарностью прислонилась щекой к теплой руке мужчины. Он улыбнулся в ответ, а затем подошел к столику и позвонил в колокольчик. В ответ на вызов мгновенно появился слуга.
— Передайте мадам Варони, я желаю с ней переговорить, — коротко бросил Морлинг.
Слуга в сомнении покачал головой:
— Простите, сэр, но сегодня у мадам важный ужин.
— Знаю. Скажите, что мне неловко ее беспокоить, но дело не терпит отлагательств.
Когда слуга удалился с гордым поклоном, Аликс встревожено спросила:
— Что вы задумали? Пожалуйста, не передавайте ей наш разговор. Я вас очень прошу!
Но маэстро стоял на своем:
— Дитя, положись на меня. Не надо бояться.
Девушка с тревогой прислушалась к шагам в коридоре. Но это оказался лишь возвратившийся слуга.
— Прошу прощения, сэр, мадам Варони просила передать, что не может прийти сию минуту.
Морлинг не ответил. Он подошел к столу и черкнул пару фраз на листке бумаги, который затем положил в конверт.
— Пожалуйста, передайте ей это, — небрежно произнес дирижер.
Время тянулось медленно. Аликс с трепетом ожидала появления своей прекрасной и одновременно пугающей матери. Девушка украдкой бросила взгляд на дирижера. Тот был спокоен, на его красивом величественном лице не отражались ни гнев, ни волнение.
Дверь распахнулась, и вошла она. Блестящие голубые глаза словно метали молнии.
— В чем дело, в конце концов? — Она смотрела то на Морлинга, то на Аликс. — Почему вас так долго не было? И как ты смеешь присылать мне подобные записки?
— Прости, моя дорогая (раньше Морлинг не позволял себе называть ее так, отметила Аликс). Но иначе я не мог заманить тебя наверх. Заходи, пожалуйста, и закрой за собой дверь.
Нина подчинилась. Она остановилась посреди гостиной, бросая тревожные взгляды на дочь.
— И…
— Я хочу поговорить об Аликс, — холодно произнес дирижер. — Признайся, она моя дочь?
Аликс многого ожидала от предстоящего разговора, но только не этого. Девушка застыла в ужасе, боясь пропустить ответ матери.
— Что ты имеешь в виду? — зло вскрикнула Варони.
— Лишь то, что сказал. Брось, Нина. Я понимаю, для тебя все не так важно, но хотя бы попытайся вспомнить, кто приходится отцом твоей дочери.
— Она мне не… — засопротивлялась певица.
Морлинг решительно перебил ее:
— О да. Она твоя дочь. Аликс гордится тобой. Она так тебя любит… не отрекайся от нее. И к тому же мне кажется неспроста у нее мои глаза, — изрек он с хитрой улыбкой.
Аликс удивленно уставилась на новоявленного отца. А ведь он прав! У нее такие же большие темно-карие глаза. И почему она раньше ничего не замечала? В их отношениях с дирижером всегда проявлялась необъяснимые теплота и близость. Она дочь Морлинга! И как Нина ни пыталась скрыть этот факт, сейчас правда вышла наружу.
Девушка с тревогой взглянула на мать. Как та воспримет еще один удар судьбы? Неожиданно маска злости и гордости словно сползла с лица Нины. Слезы хлынули из ее распахнутых от ужаса глаз. Оперная примадонна упала со своего пьедестала.