Только после этого Джулиан обратил внимание на присутствовавших за столиком. Он приветливо улыбнулся им, и миссис Денби вся расцвела.

— Как прошла репетиция? — поинтересовалась Никола.

— Отлично. У нас отличная, слаженная команда, и все полны энтузиазма. Естественно, Торелли превосходна.

— Никола говорит, что вы прекрасный дирижер, — заметила миссис Денби с такой наивной искренностью, что, прежде чем ответить, Джулиан с улыбкой посмотрел на нее.

— Никола слишком добра. Надеюсь, вы сможете прийти в пятницу?

— Да, обязательно. Ведь мой муж — деверь мадам Торелли. Это будет своего рода воссоединение семьи. Питер Денби, муж мадам Торелли, вернется в Лондон…

— Он уже вернулся, — заметил Джулиан. — Он приехал сегодня утром после репетиции.

— Правда?! — вскричала Никола. — А Лизетт мне ничего не сказала! Как же, наверное, счастлива Джина.

— Уверен в этом, — улыбнулся дирижер. Внезапно у дверей, ресторана возникло какое-то движение, он обернулся и сказал: — Похоже, это место сегодня вечером все выбирают для встреч. Там мадам Торелли и ее муж.

Никола немедленно обернулась, а ее родители вытянули шеи, чтобы лучше видеть. Торелли их заметила, сердечно и вместе с тем величественно помахала им и немедленно направилась к их столику в сопровождении высокого, худого загорелого мужчины, в котором Никола узнала своего дядю Питера.

Последовали приветствия и поздравления, и Джулиан собрался уйти. Но Торелли, которая выглядела счастливей, чем прежде, удержала его:

— Нет, Джулиан, оставайтесь с нами. После сегодняшнего представления вы один из нас. Я не хочу, чтобы вы ужинали в одиночестве. А теперь, мои дорогие… — взмахом руки Торелли будто бы обняла совершенно очарованную миссис Денби и удивленного доктора Денби, — мы должны попросить поставить сюда еще один столик. Уверена, вам с Питером есть о чем поговорить.

Вспомнив неразговорчивость своего дяди, Никола засомневалась в правоте этих слов. На самом деле Торелли имела в виду, что ей есть, что сказать всем тем людям, которых она с удовольствием называла своей семьей. По мановению руки к Торелли уже бежали метрдотель и его помощник. Был поставлен еще один столик, все расселись по местам, и Никола оказалась между дядей и Джулианом.

Слегка потрясенная близостью дирижера, она повернулась к дяде, который глуховатым, но приятным голосом произнес:

— Джина сказала мне, что ты ей очень помогаешь.

— Я рада, если это так. Для меня это незабываемый опыт. Я ее по-настоящему люблю, — искренне ответила Никола.

— Я тоже, — последовал неожиданный ответ. — Конечно, она невозможна, но неотразима.

После этого дядя занялся меню, а Никола, подавив смешок, обернулась к Джулиану, который, слегка склонив голову, со снисходительной улыбкой слушал Торелли.

— Вы согласны со мной? — с вызовом спросила она.

— Конечно.

— Что значит «конечно»? Я не люблю, когда люди соглашаются только потому, что не могут спорить со мной, — заметила Торелли.

— Дорогая мадам! Я просто хотел сказать, что когда речь заходит о пении, то другого мнения быть не может, — ответил Джулиан. — Если бы я не согласился с вами, то был бы не прав.

Певица посмотрела на него и засмеялась, ее прекрасные темные глаза повеселели.

— Вы быстро учитесь, — произнесла она. — Сначала вы были очень высокомерны. А теперь, похоже, выучили все вежливые слова?

— Это были не просто вежливые слова. Я говорил от всего сердца.

— Верю. Вы хороший человек, как я уже и говорила. Я посоветовала Николе выйти за вас замуж.

— И что ответила Никола?

— А, она опять завела эту старую песню о несчастье в Канаде. Очень глупо! Есть время помнить и время забывать. Питер, мы начнем с устриц или сейчас не сезон? Я всегда это забываю, а устрица еще более темпераментное существо, чем примадонна. Сама выбирает свое время или становится ядовитой.

Очевидно, Джина была в превосходном настроении и искренне верила, что именно она блистает за столом. Когда Никола заметила вопросительный взгляд своей матери, она шепотом обратилась к Джулиану:

— Иногда Джина говорит всякие глупости. Я научилась не воспринимать ее слова всерьез. Надеюсь, вы тоже.

— Вовсе нет, — последовал холодный ответ. — Наоборот, мне кажется, что она говорит в шутку именно то, что считает серьезным.

Не успела Никола возразить, как мать заметила:

— Дорогая, дядя Питер говорит, что твоя тетя хочет, чтобы ты была с ней в день представления — в пятницу. Конечно, мы с отцом справимся без тебя.

— Это правда, Джина? — обратилась Никола к Торелли, надеясь, что ее не рассердило фамильярное упоминание миссис Денби о родственниках.

— Конечно, милая. Ты мне всегда нужна, — последовал выразительный ответ.

— Тогда я останусь. — Никола была тронута и польщена. — Я думала, что вы с дядей Питером…

— Дитя мое, он будет всегда рядом. Но естественно, у него есть свои дела, — объяснила Торелли таким покорным тоном, что все перестали разговаривать и с восхищением посмотрели на нее.

— Не говори глупостей, — прервал ее муж. — Ты же знаешь: я буду там, где ты хочешь.

Торелли была счастлива, как девчонка.

Позже мать Николы объявила, что это был самый интересный и незабываемый вечер в ее жизни.

— Конечно, твоя тетя — очень необычная женщина. Нельзя сказать, что она очаровательна, в ней много эксцентричности, но я уверена, что в душе она добрая.

— Не всегда, — не удержалась Никола. Но мать посмотрела на нее с таким ужасом, что она поспешила добавить: — Как и все артисты и люди, которые постоянно живут на нервах, она довольно эгоцентрична и непредсказуема.

— Да, этого у нее не отнять, — снисходительно согласилась миссис Денби. — В конце концов, это неестественная жизнь. В этом молодом дирижере мне понравилось, что, несмотря на его талант, он выглядел очень приятным и вполне нормальным. Я заметила, что он ушел с этой рыжеволосой девушкой.

— Я тоже это заметила, — ответила ее дочь с меньшим энтузиазмом. Когда вечер подошел к концу и родители собрались идти в театр, Никола видела, как Джулиан присоединился к Мишель.

— Я была так рада, — задумчиво продолжала миссис Денби. — Мне было ее очень жаль. Пока мы веселились, бедняжка сидела совсем одна. Пару раз я чуть было не предложила пригласить ее. Но Джина, по-видимому, считала, что она одна должна распоряжаться, так что я решила, что это плохая мысль.

— Верно, — согласилась Никола.

В пятницу утром, несмотря на всю любовь к родителям, Никола не могла не ощутить прилив бодрости и радостное предчувствие, подходя к квартире тети. Она уже успела соскучиться по непредсказуемой, напряженной атмосфере, окружавшей Торелли. Конечно, сложно было быть связующим звеном между примадонной и простыми смертными, но зато не скучно.

Нужно было заняться перепиской и телефонными звонками, чем Никола и занималась, пока не появился дядя. Выглядел он совершенно спокойно, коротко кивнул ей и приступил к просмотру документов.

— Думаю, — с улыбкой спросила Никола, — вы так привыкли к премьерам, что совсем не волнуетесь?

— Напротив, я всегда переживаю за Джину, — ответил он, перелистывая бумаги.

— Переживаете, дядя? Не могу поверить.

— Но это так. Конечно, я этого никогда не показываю, да и ты тоже, как я заметил.

— Пытаюсь. Мне кажется, это прерогатива Джины переживать и быть на нервах.

— Верно. Наше дело — создавать спокойную обстановку. Нельзя винить больного лихорадкой в том, что он излишне возбужден. Точно так же мы не можем винить артиста в том, что он излишне взвинчен и требователен в день представления. Жаль, что она хочет встретиться с этой Ларо.

— Она хочет увидеть Мишель? Сегодня?

— Утром. Лучше бы не волновать ни себя, ни девушку перед премьерой. Но с Джиной невозможно спорить.

— Когда она придет? — Мысль о Мишель слегка обеспокоила Николу.

— Примерно через полчаса. Думаю, это какая-то ерунда. Но послушаешь Джину, и станет казаться, что от этого зависит судьба всей оперы. Но насчет этой девушки я не стану вмешиваться. Я бы вмешался, будь на ее месте кто-нибудь другой.