— Итак? — В свое время Уоррендера преследовали настойчивые и восхищенные поклонники, и ему показалось, что эта девушка одна из них.

— Это насчет Мишель Ларо. Когда мы ехали из аэропорта, вы с мадам Торелли говорили о них и использовали странное выражение. Вы сказали, что она охотилась не за Джулианом Эветтом, и дали понять, что знаете правду. Кто же это был?

— Боже правый! — Оскар Уоррендер с беспокойством поглядел на нее. — Неужели это так важно?

— Да, для меня важно.

Оскар с сочувствием поглядел на эту настойчивую девушку:

— Я же сказал вам, что это не Эветт. Разве этого не достаточно?

— Конечно, нет! — вскричала Никола, уязвленная тем, что для него важен только Джулиан.

— Что ж… Мне кажется, об этом уже нет смысла говорить. Все в прошлом, потому что несчастный умер. Это был очень одаренный альтист по имени Брайан Кавердейл.

— Брайан Кавердейл! — в смятении воскликнула Никола. — Вы сказали, что Мишель Ларо охотилась за Брайаном? Но это же невозможно!

Оскар Уоррендер пожал плечами, по-видимому, уже жалея о своем красочном выражении.

— Но это факт, — холодно возразил он. — Теперь мне это кажется незначительным, и у меня нет желания обсуждать все эти закулисные сплетни, но…

— Вот именно! — горячо произнесла Никола. — Это были именно закулисные сплетни, в которых нет и крупицы правды.

Раздосадованный тем, что его втянули в этот бессмысленный разговор, дирижер тем не менее был в глубине души добрым и проницательным человеком. Он с участием взглянул на Николу и спросил:

— Вам это так важно?

— Мы с Брайаном были помолвлены, когда он уехал в Канаду, — быстро ответила она.

— Черт! — с чувством воскликнул Оскар. — И зачем только люди повторяют эти сплетни? Простите меня.

— Но разве это была всего лишь сплетня? Вы не похожи на человека, который повторяет подобные слухи. Вам ведь отвратительна сама мысль об этом? Почему же тогда вы это сказали? Что вам на самом деле известно о Брайане и Мишель?

— Никто не знает, что происходит между двумя людьми, — сухо ответил Оскар, уже успевший взять себя в руки. — Я ни в чем не уверен. Если вам так хочется знать, то почему бы не поговорить с Джулианом Эветтом?

— Но я не могу! — вскричала Никола.

— Тогда не просите меня говорить за него, — последовал резкий ответ. — Бедный Кавердейл мертв. Этот вопрос уже не имеет значения. Было бы лучше…

— Если бы вы потеряли вашу Антею и кто-то сказал вам, что она была влюблена в другого мужчину, разве вы посчитали бы этот вопрос не имеющим значения? — свирепо спросила Никола.

Оскара Уоррендера было трудно удивить, но ей это удалось, хотя он быстро нашелся и надменно посмотрел на нее.

— Эти вещи нельзя сравнивать, — холодно возразил он. — Я не собираюсь больше обсуждать с вами этот вопрос. Спросите Эветта, если хотите. А если нет, то считайте, что все это сплетни. Мне жаль, что я произнес эти глупые слова. Я бы, конечно, этого не сделал, знай я, что они так вас заденут. Но мне больше нечего прибавить. Отнесите мадам Торелли ее партитуру.

Николе ничего не оставалось делать, как подчиниться. Никто не мог воспротивиться приказу Оскара Уоррендера, произнесенному таким высокомерным тоном. Она тихо вышла из комнаты и отправилась по пустым каменным коридорам к гримерной своей тети. Усталая и раздраженная, Торелли отчитала ее за то, что она так долго отсутствовала.

— Я хотела поехать домой, — сердито вскричала она. — Я так устала от этой репетиции. А ты заставляешь меня сидеть здесь усталую, замерзшую и голодную!

Впервые в жизни Никола осталась безучастной.

— Простите, — отсутствующим тоном произнесла она, протягивая тете партитуру.

— Где ты была? — требовательно спросила Торелли.

— Беседовала с мистером Уоррендером.

— Обо мне? — Торелли мгновенно преобразилась, решив, что они восторгались ее искусством.

— Нет, мы говорили о Мишель Ларо и…

— Мишель Ларо? — искренне изумилась Торелли. — Но разве о ней можно говорить больше пяти минут?

Никола промолчала. Она была еще под воздействием разговора в гримерной и упрямо продолжила:

— Потом мы перешли к Брайану.

— Милая Никола, — Торелли поднялась с места и величественным жестом взяла шубу, — ты слишком много думаешь об этом молодом человеке. Он мертв — это когда-нибудь случится со всеми нами, — но, по-моему, не стоит каждый день упоминать его. Пора уже смириться и начать жизнь, обращая внимание на людей, которые тебя окружают.

Очевидно, она имела в виду себя, но Никола была не в состоянии подумать об этом. Ледяным тоном она спросила:

— Вы когда-нибудь слышали, что Брайан был увлечен Мишель Ларо?

— Нет, — твердо ответила Торелли. — А ты?

— Мне сказал мистер Уоррендер.

— Оскар? — Протянутая за перчатками рука Торелли повисла в воздухе, и на ее лице появилось выражение крайнего изумления и неподдельного интереса. — Невозможно! Оскара никогда не интересовали любовные интрижки других людей. Я всегда считала, что именно поэтому он влюбился в эту глупую Антею Бентон. Хотя, конечно, Перини в молодости могла его кое-чему научить. Ну, забудь об этом! Значит, Оскар говорит, что малышка Ларо поймала на крючок Брайана Кавердейла? Думаю, это вполне вероятно. Даже если Оскар повторял чьи-то разговоры. Тем более не стоит сожалеть об этом молодом человеке. Очевидно, он…

— Я любила его! — вскричала Никола. — Мы собирались пожениться. Разве вы не понимаете, что я должна узнать правду о нем?

— Ты ничего не должна, — быстро ответила тетя. — Иногда правду лучше не знать, особенно если все уже в прошлом. Пойдем лучше перекусим, милая. Хорошая еда всегда успокаивает, даже если твое сердце разбито. А если тебе так уж необходимо знать правду, спроси Джулиана Эветта.

— Не могу! — воскликнула Никола, следуя за тетей.

— Тогда спроси Мишель, — спокойно продолжила Торелли. — Примерно через неделю она приедет в Лондон и будет только рада поговорить о своей в высшей степени неинтересной персоне.

Никола замолчала. Ее смутил не упрек в тетином голосе, а простота и очевидность сделанного предложения. Естественно, она может спросить у Мишель. Конечно, не так прямолинейно, как Торелли. Но, по крайней мере, она сможет кое-что из нее вытянуть. Конечно, будет мучительно ждать целую неделю или даже больше. Но нельзя даже и помыслить о том, чтобы поговорить с Джулианом Эветтом. Она спросит Мишель!

— Ну что? — поинтересовалась Торелли, с усталым вздохом расположившись в «роллс-ройсе». — Твоя проблема решена?

— Думаю, да, — улыбнулась Никола.

— Отлично! Тогда на время забудем об этом. — И Торелли сделала вид, будто отряхивает со своих сильных, подвижных рук незначительные дела племянницы. — А теперь, возможно, ты сможешь подумать и обо мне. Я так давно не выступала в «Ковент-Гарден», что для меня это поистине возвращение. А возвращение намного труднее дебюта. Мне понадобится поддержка окружающих. Надеюсь, я смогу рассчитывать на тебя?

— Конечно! — с сожалением воскликнула Никола. — Простите, я думала только о себе. Просто…

— Знаю, милая, знаю. Не повторяй мне больше про Брайана Кавердейла. Я не вынесу упоминания о нем, пока не поем. И не извиняйся. Меня раздражает, когда люди слишком принижают себя.

Николе пришлось сделать усилие, чтобы опять стать собой. Она по-прежнему переживала по поводу сказанного Оскаром Уоррендером, но ей на время удалось отодвинуть эти мысли на задний план. В течение следующих двух дней все в их с тетей жизни было подчинено подготовке к возвращению в «Ковент-Гарден». Это был настоящий вызов, брошенный мастерству Торелли. Она должна защитить свой статус актрисы, театральной исполнительницы и певицы. Хотя репетиция прошла превосходно, это не гарантировало столь же потрясающего успеха первого представления.

— Я видела множество хороших репетиций, за которыми следовал провал, — мрачно заметила Торелли.

— Но не в том случае, когда они были основаны на безупречной технике и прекрасном знании сцены, — твердо ответила Никола.