Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Я радуюсь!

— Тогда у тебя какой-то странный способ выражать свою радость, — холодно заметила Торелли. — Когда я радуюсь, даже воздух вокруг меня наэлектризован.

— В этом смысле вы уникальны, — искренне ответила Никола.

— Верно, — просто согласилась Торелли.

После этого, к радости Николы, она переключилась на свои дела, сообщив, что через пару дней решила вернуться в Лондон, поскольку Оскар Уоррендер раньше срока приезжает из Южной Америки.

— Ты еще не видела Оскара?

— Лично нет. Но я часто слышала его выступления и восхищаюсь им.

— Им невозможно не восхищаться. Он тоже уникальный человек, если хочешь! — Торелли редко кого награждала столь щедрой похвалой. — Для тебя, Никола, будет большим счастьем увидеть, как мы работаем вместе. Мне не терпится петь в «Макбет» и «Трубадуре».

— Мне тоже не терпится послушать! А еще «Волшебную флейту», — внезапно добавила она.

— Это будет позже. В первом случае ты увидишь двух прославленных, опытных мастеров, — сказала она так естественно, словно речь шла не о ней, — а во втором случае — удивительно талантливого молодого дирижера. Будет лучше, если он станет посещать все репетиции Оскара.

— А я тоже буду ходить на репетиции? — спросила Никола.

— Только на последние. Но только не на репетиции в студии, там ты будешь мешать. — Торелли поднялась, давая знать, что разговор окончен.

Впервые Никола встретила знаменитого Оскара Уоррендера по прибытии в лондонский аэропорт. Он только что прилетел из Буэнос-Айреса и, услышав от Дермота Дина, что Торелли прибудет через полчаса, решил ее встретить. Торелли, польщенная и обрадованная, заключила высокого дирижера в свои объятия.

— Оскар подумал, что ей будет приятно, — шепнула Николе стоявшая рядом Антея Уоррендер. — Так трогательно, что такая знаменитость приходит в восторг от сущего пустяка.

— Да, но она такая, — с улыбкой ответила Никола. — Именно эта детскость делает ее столь очаровательной. — Она не добавила «несмотря ни на что», но, возможно, ее тон говорил сам за себя. Антея добродушно рассмеялась.

Затем Торелли представила Николу, назвав ее, к удивлению последней, «своей племянницей». Великий дирижер протянул Николе руку, улыбнулся и сказал:

— Никогда бы не подумал, что у тебя есть племянница, Джина.

— Конечно, по мужу, — заметила Торелли. — И мы не подчеркиваем наше родство, не так ли, Никола?

— Никогда, — засмеялась Никола. — Я польщена, что вы меня так назвали.

— С Оскаром нельзя притворяться, — объяснила Торелли. — Сама не знаю почему.

— Потому что он все равно узнает, — вмешалась Антея. — Он называет это простой догадкой, но мне кажется, что это, скорее, шестое чувство.

— Не обращайте внимания на их болтовню, мисс Никола, — заметил дирижер, и они направились к выходу мимо щелкающих фотокамерами репортеров. — Я музыкант, и у меня нет интуиции ни на что, кроме музыки. Но мне приятно встретить племянницу Питера Денби. Он мой старый друг. Кстати, Джина, я час или два назад видел Питера. Его корабль зашел в Нью-Йорк на пару дней.

— Ты видел Питера? — На мгновение лицо Торелли смягчилось. — Как он?

— Отлично. Я уже давно не видел его таким отдохнувшим и посвежевшим. Он скучает по тебе.

— Не говори, иначе эти чертовы репортеры снимут, как я плачу, — перебила Торелли, улыбаясь в объектив ближайшей фотокамеры. — Я тоже ужасно скучаю. И скучала бы еще больше, если бы не Никола.

— Боже мой! — воскликнула растроганная Никола.

— Он сказал мне, что его племянница заняла его место, — начал Уоррендер, потом засмеялся и помахал рукой.

— Это я и имела в виду, — сердито заметила Торелли. — Я говорила тебе, что Оскар знает все.

Они вместе поехали в Лондон. Хотя Никола мало принимала участие в разговоре, она была очарована профессиональной беседой, которая велась вокруг нее. Неизбежно всплыло имя Джулиана Эветта.

— Я был очень расстроен, что не смог выступать на твоем концерте в Лондоне, Джина, — сказал Оскар. — Но слышал, что Джулиан с блеском сделал это за меня.

— Верно, — согласилась Торелли. — Я даже предлагаю, нет, настаиваю, чтобы он был дирижером «Волшебной флейты» в «Ковент-Гарден». Ты знал, что я буду исполнять арию Королевы Ночи?

— Мне сказал Дермот Дин. Остальные исполнители из театра?

— В основном да. Кроме Мишель Ларо, которая будет исполнять роль Памины. Помнишь, мы слышали ее в Канаде?

— Конечно, она хорошая певица.

Оскар сухо улыбнулся и сказал:

— Думаю, это предложил не Джулиан?

— Нет. Но после уговоров он согласился. Не смотри так, словно тебе одному все известно, — добавила Торелли, когда машина подъехала к кварталу, где находилась ее квартира. — Я тоже умею догадываться. Но, несмотря на то, что он был увлечен и получил отказ…

— Милая Джина! Кто тебе это сказал?! — воскликнул дирижер.

— Я сама сделала выводы, — величественно произнесла Торелли.

— И неверные, — отрезал Уоррендер. — Могу уверить тебя, что, за кем бы ни охотилась Мишель Ларо, это был не Джулиан Эветт.

— Тогда кто? — с настойчивым любопытством спросила Торелли.

— Забудь об этом, — засмеялся дирижер, подал певице руку и любовно расцеловал ее в обе щеки. Когда подъехала машина с Лизетт и вещами мадам, он попрощался с Николой и вернулся к своей молодой жене.

— Мужчины всегда думают, что только им все известно, — раздраженно заметила Торелли, когда они вернулись в квартиру. — Но я-то уверена, что права.

После этого Никола совершенно позабыла об этом разговоре. В течение всей следующей недели она была очень занята. В их отсутствие накопилось много писем, к тому же надо было решить вопрос со сценическими костюмами, париками, встречами с прессой и тому подобным. Торелли была в прекрасном настроении, поэтому Никола, не посещавшая первых репетиций, сделала вывод, что все идет гладко.

Лизетт, которая повсюду сопровождала мадам, могла сообщить немного. Правда, однажды она соизволила заметить: «Мадам находится в хорошей форме».

— Ей нравится петь с мистером Уоррендером, правда? — спросила Никола. — Хотя, думаю, любому бы понравилось.

— Если только он знает свое дело, — мрачно ответила Лизетт. — Он настоящее чудовище, если разозлится. Я сама видела, как он уничтожил чересчур самонадеянного любителя.

Решив, что эти слова не следует понимать в прямом смысле, Никола принялась с нетерпением ожидать следующей репетиции. К тому времени Джина стала все больше нервничать, однако четко разъяснила Николе задачу.

— Садись в зал, — приказала она, — и внимательно слушай. Если что-нибудь непонятно, смутно или не вливается органично в характер, запиши и потом мне скажи.

— Вы просите меня критиковать вас? — в ужасе спросила Никола.

— Конечно. А как еще ты можешь мне помочь?

— Но мне кажется, у меня для этого недостаточно знаний, — возразила Никола.

— У восьмидесяти пяти процентов идиотов, которые с уверенностью возьмутся за это после первого же выступления, тоже недостаточно знаний, — последовал язвительный ответ. — Иди. Лучше мнение невежественного человека, чем никакого. Конечно, если он осознает свое невежество.

После этого невеселого напутствия Никола спустилась в затемненный и почти пустой зал. В амфитеатре сидела привилегированная публика, получившая особый пропуск на репетицию, но в самом зале почти никого не было, кроме режиссера, который с обеспокоенным видом сидел за своим столиком.

Перед началом представления, пока музыканты настраивали инструменты, кто-то прошел в зал и сел в нескольких рядах от Николы. Она обернулась и с волнением обнаружила, что это Джулиан Эветт. Очевидно, он ее не заметил, и в этот момент Оскар Уоррендер взошел на дирижерский мостик, взмахнул палочкой, и представление началось. Хотя Никола ощущала присутствие в зале Джулиана, она была поглощена разворачивавшейся на сцене драмой. Она хорошо знала сценарий, но прежде никогда не видела поистине великую леди Макбет. Никола уже знала, что Торелли могла великолепно петь, придавая своему сильному голосу любые чувства. Но для нее откровением явилось то, что здесь было достигнуто поразительное единство музыки, слов и жестов.

16
{"b":"156492","o":1}