— Да. Он сказал, что мадам Торелли хотела услышать, как я пою. Вы не могли бы сказать, что ей от меня нужно?

— Думаю, она скажет вам сама, — объяснила Никола. — Но я знаю, что она слышала вас в Монреале и…

— На моем концерте? — В голосе девушки слышалась благодарность. — И поэтому она хочет встретиться со мной?

— Думаю, — начала Никола, решив, что не будет вреда в том, чтобы хоть как-то обнадежить протеже Брайана, — что ее очень заинтересовало ваше исполнение арии Памины. Вы ведь исполняете всю роль?

— Да, конечно. На немецком, а также на английском и французском, если необходимо.

— На вашем месте я бы приготовилась к роли Памины.

— Спасибо за намек. Как вас зовут?

— Денби. Никола Денби.

— Никола Денби! — Голос девушки изменился. — Вы ведь хорошо знали Брайана Кавердейла?

— Да. Откуда вы это знаете?

— Он много о вас говорил. Я встретила его в Монреале, и мы часто виделись до…

— Знаю, он мне писал о вас.

— Обо мне? — Голос стал удивленным и в то же время настороженным. — Когда?

— В письме, которое сбилось с пути. Я получила его только неделю назад. Он писал, что встретил вас на празднике и очень восхищался, как вы пели Антонию в «Сказках Гофмана».

— Ясно. Спасибо вам за информацию насчет Памины. Я приду завтра. Мы с вами увидимся?

— Думаю, да. Скорее всего, я буду на месте. И может, потом мы с вами…

Но трубку уже положили. Никола решила, что это даже хорошо, потому что тете не по душе, когда она легко сходится с представителями мира музыки. Если девушка оправдает ожидания Торелли, тогда у Николы будет масса возможностей общаться с ней. А если нет, то незачем с ней встречаться, какой бы соблазнительной не представлялась мысль поговорить с кем-нибудь о Брайане.

— Могу я тоже послушать Мишель Ларо? — спросила Никола тетю на следующий день.

— Да, конечно. Всегда полезно бывает выслушать мнение третьего лица, даже неискушенного в музыке.

Итак, Никола была в большом зале, когда Лизетт провела девушку, которую Брайан назвал «не очень красивой, но весьма интересной». Никола тут же поняла, что он имел в виду. У Мишель Ларо было одно из тех бледных, загадочных лиц, которые могут казаться или совершенно неинтересными, или удивительно красивыми. Внимание привлекали ее прекрасные рыжие волосы и глаза: миндалевидные, с густыми ресницами и странного оттенка — то карие, то зеленые. Она нервно улыбнулась Николе и подала ей холодную и вялую руку.

— Мадам Торелли придет через пару минут, — объяснила Никола. — Присядете?

— Разве можно спокойно сидеть перед тем, как предстоит петь для Джины Торелли? Я вся трясусь.

— Понимаю, что бесполезно просить вас успокоиться, — с сочувствием произнесла Никола. — Но я могу вас уверить, что мадам Торелли уже кое-что слышала о вас и осталась весьма довольна.

— Спасибо. Вы очень добры. Брайан так и говорил. — Но прежде чем девушка успела пояснить, что она имела в виду, дверь отворилась и вошла Джина.

Уверенно и ласково она задала девушке несколько вопросов, чтобы показать, что ей интересуются, но не преувеличивают ее достоинств. Узнав все, что нужно, Торелли сказала:

— А теперь я хочу, чтобы вы для меня спели.

— Я пришла без аккомпаниатора.

— Ничего, я вам сыграю, — холодно ответила Торелли. — Встаньте здесь, чтобы я могла вас видеть, и представьте мне самое лучшее вступление Памины.

С точностью опытного учителя Торелли заставила Мишель Ларо исполнить самые сложные эпизоды, не позволяя ей полагаться только на красоту голоса. Один раз девушка даже гневно спросила:

— Разве вы не хотите, чтобы я допела до конца…

— Нет, — прервала Торелли. — Я прекрасно знаю, на что вы способны. Это самая легкая часть для певицы с вашим лирическим сопрано. Я хочу знать, что вы будете делать с теми частями, которые не выходят у вас естественно. Вернемся к концу этой сцены.

Мишель выполнила ее просьбу и была вознаграждена довольным кивком.

— А теперь сцена между нами, — попросила Торелли, и ее голос зазвучал столь величественно, что более посредственные певицы сразу бы съежились. Никола с интересом заметила, что с Мишель этого не произошло. Да, она была впечатлена, но не потрясена. И это тоже понравилось Торелли. В конце оперная дива поднялась и сказала: — Садитесь сюда. Я хочу поговорить с вами.

Мишель послушно присела на широкий диван рядом с ней.

— Естественно, я ничего не могу вам обещать. Но в июне в «Ковент-Гарден» будет представление «Волшебной флейты». Я буду исполнять арию Королевы Ночи и хочу, чтобы вы были Паминой.

— Я думала, ее исполняет Розмари Донкин, — с сомнением ответила Мишель.

— Верно. — Было ясно, что Торелли считает это несущественным. — Но если появится шанс, я бы предпочла, чтобы это были вы. Где вы будете в июне? Сможете ли вы выступить сразу с минимумом репетиций?

— Да, — не колеблясь, ответила Мишель. — В июне я буду отдыхать в Бретани и…

— Отлично, оставьте мне свой адрес.

— Что касается того, чтобы выступать без репетиций, то я готова. Но кто будет дирижировать?

— Джулиан Эветт.

— Я не уверена… Мне не нравится…

— Ваши желания не имеют значения, — веско произнесла Торелли. — Если это произойдет, у вас появится прекрасный шанс показать себя. Глупо отказываться.

— Что ж… — Какое-то мгновение девушка выглядела нерешительно. Потом она улыбнулась столь обворожительно, что Никола затаила дыхание и даже Торелли удивилась. — Я не стану отказываться, мадам. Я ухвачусь за эту возможность обеими руками, и мне остается только благодарить вас.

— Умница. Кстати, у вас такое выразительное лицо. Если вы хорошо выступите, то вас ждет долгая жизнь на сцене.

— Да, — просто ответила Мишель Ларо, и Торелли благосклонно засмеялась. По ее мнению, признание собственных достоинств было лучше притворной скромности.

— Что ж, как я уже сказала, я ничего не обещаю. Просто хочу, чтобы вы были готовы. Оставьте свой адрес у моей секретарши.

Аудиенция была закончена. Мишель Ларо поднялась, почтительно простилась и вышла в прихожую вместе с Николой. Она написала свой адрес в Бретани на кусочке бумаги, и Никола порывисто спросила:

— Вы будете в Париже еще пару дней?

— Только до завтрашнего вечера.

— Не согласились бы вы выпить со мной кофе? У «Фуке» или где-нибудь еще…

— Отличная мысль, — улыбнулась Мишель, но в ее взгляде было что-то растерянное, словно она не знала, как относиться к Николе. — В три часа вам удобно?

— Прекрасно. Если только я вдруг не понадоблюсь мадам Торелли. Не хотите оставить номер телефона на случай, если я не смогу прийти?

— Нет необходимости, — возразила Мишель, надевая перчатки. — Я все равно там буду. Если вы придете, мы поговорим. Если нет, я решу, что вам не удалось освободиться.

— Я тоже так поступлю, — согласилась Никола. Она попрощалась с Мишель и вернулась в комнату.

— Она молодец, — заметила Торелли. — Хотя и не так уж хороша.

— Не так уж хороша? — удивилась Никола.

— Нам не нужен человек, которому досталась бы вся слава, — нетерпеливо заметила Торелли. — Но в то же время обидно отказываться от достойных коллег.

— Интересно, почему она не захотела выступать с Джулианом Эветтом? Как и он с ней? Думаю, они в ссоре.

— Скорее всего, он пытался с ней заигрывать, а она его отшила, — возразила Торелли.

— Неужели? — По какой-то причине эта мысль показалась Николе одновременно странной и неприятной. — Он не похож на человека, который привык заигрывать.

— Ни один мужчина не устоит перед такой девушкой, — со знанием дела ответила Торелли. — Она настоящий лакомый кусочек.

Никола засмеялась и с любопытством взглянула на тетю:

— Почему вы так говорите?

— Опыт, — последовал немедленный ответ. — Женщины, которые большую часть времени выглядят серыми мышками, а иногда становятся настоящими красавицами, намного опаснее тех, кто привлекателен все время. Кроме того, у нее такой скрытный взгляд, который привлекает мужчин больше, чем покачивание бедрами или огромный вырез на платье. Допустим, она одарила нашего Джулиана таким взглядом. А когда он клюнул, отшила его.