То было самое время сенокоса. Деревня казалась словно вымершей. Перед магазинчиком стоял старый армейский мотоцикл. Из окна прямо над входом в лавку гремело радио. Диктор сообщил метеосводку, и его сменил мужской хор.

Урс Бланк дернул дверь. Над головой зазвенел колокольчик. В лавке пахло молоком и сыром. За прилавком лежали хлебные батоны разных размеров. С потолка свисали рекламные этикетки. Они сразу же закрутились от ветра, который ворвался внутрь через распахнутую дверь. На призыв колокольчика никто не вышел.

Бланк подождал какое-то время. Чтобы привлечь внимание, он еще раз открыл и закрыл дверь. Никого.

Может, позвать?

— Эй! — Но звук вышел какой-то кряхтящий. Он не пользовался голосом больше двух месяцев.

Бланк прокашлялся. Откуда-то из глубины донесся шум спускаемой в туалете воды. Затем шаги. За прилавком появилась грузная пожилая женщина в белом фартуке.

— Чего желаете? — буркнула она недовольно.

Бланк купил три килограмма соли, два килограмма растительного жира, два килограмма муки, четыре килограмма сахара, три плитки шоколада, два длинных батона копченой сухой колбасы, пять кусков мыла, зубную пасту, спички, провод и батарейки для давно севшего карманного фонарика.

— Надеюсь, вам не придется все это далеко тащить, — заметила женщина, наблюдая за тем, как Бланк укладывает продукты в рюкзак, потяжелевший сразу килограммов на четырнадцать.

— Нет, у меня машина в Буррене, — ответил Бланк. Этот отвлекающий маневр он придумал заранее, чтобы сбить любопытных с толку: сделав покупки, Бланк собирался направиться в Буррен, маленький хутор в соседней долине, а там свернуть в подходящем месте в кусты и лесом выйти на туристскую тропу.

— В Буррене? — удивилась женщина. — Но ведь там свой молочный магазин.

Бланк вышел на улицу. Едва за ним смолк потревоженный колокольчик, как раздался другой голос:

— Бог в помощь! — Тоже с нескрываемой укоризной.

Возле мотоцикла возился мужчина лет пятидесяти. На голове засаленная шляпа. Во рту сигара «бриссаго». Бланк ответил на приветствие, но не остановился.

Дойдя до заброшенной школы, где дорога разветвлялась и шла в Буррен, Бланк оглянулся. Мужчина все еще смотрел ему вслед. У Бланка появилось недоброе предчувствие, что он совершил ошибку.

Однажды ночью его разбудил странный шум — словно рычание загнанного в трубу медведя. Рычание было то жалобным, то грозным, то яростным, то покорным.

Бланк успел привыкнуть к таинственным звукам ночного леса. Печальный лай лисицы, сердитое пощелкивание белочки, тоскливый посвист орешниковой сони, испуганный крик неясыти больше не прерывали его сна. Но эти звуки, словно из другого мира и времени, тревожили душу. Бланк выполз из спального мешка, оделся и полез по веревке на свою смотровую площадку на скале.

Дело было в одну из прохладных и звездных сентябрьских ночей. Лунный серп завис на востоке над уснувшими лесами дальней стороны долины. Должно быть, шел первый час. Родная лужайка казалась ему единственным безопасным местом на свете. От тревожного рева делалось жутко.

Вот опять. Похотливый вопль благородного оленя, бросавший вызов всему лесу, приглашая помериться силами.

Бланк решил подольше понаблюдать за животным и внимательно прислушивался к звукам — то едва слышным протяжным, то отрывистым, как автоматная очередь, то похожим на звучание органа. В конце концов прохладный ночной ветерок загнал его обратно в спальный мешок.

Утром во время завтрака, состоявшего из блинчиков с кленовым сиропом и чая с мятой, Бланк услышал выстрелы. Не те щелкающие, со стрельбища в долине, какие, бывало, доносились по воскресным дням, и не похожие на треск разрозненной пальбы охотников на лисиц. На этот раз выстрелы были громкие, хлесткие, повторявшиеся эхом с соседних скал. Они раздавались совсем рядом. Начался сезон охоты.

Бланк надеялся, что охотники не сунутся в этот труднопроходимый лес с густым подлеском вперемешку с обломками горной породы. Он, правда, отдавал себе отчет, что подарившая ему убежище непролазная местность была укрытием и для дичи.

Охотники, как видно, тоже это понимали. Выстрелы звучали совсем близко.

Сильно опасаться охотников не стоило, его укрытие было неплохо замаскировано. А вот затявкавшие после первых же выстрелов собаки могли доставить неприятности. Ветер как раз дул в их направлении.

Бланк загасил костер землей и приготовился к долгому ожиданию. Но собачий лай стал быстро удаляться. Спустя час лес снова наполнился птичьим щебетом.

Остаток дня Бланк готовил пеммикан. [34]Он перетер сушеное мясо косули с кроличьим, перемешал с жиром, чтобы получилась твердая масса, добавил сушеной черники и приправил солью и диким тимьяном. Потом разделил смесь на небольшие порции, скатал их колбасками и подсушил у костра. Таким образом он создал запас еды на несколько недель, который к тому же мог довольно долго храниться в обычных условиях.

Теперь едва ли не каждый день до его слуха доносились выстрелы и собачий лай. То издалека, а то и совсем близко. Охотники были непредсказуемы. Он уже начал сомневаться, что его когда-либо оставят в покое. Охотники ограничивали свободу его действий. Они определяли распорядок дня, вынуждали его прятаться, в то время как он должен был собирать грибы или лесные плоды. Из-за них он, используя мертвых кроликов, прокладывал ложные следы, дабы увести собак от своего убежища.

Охотники заставляли его жить другой жизнью. Они вторглись в его вселенную, состоявшую только из него самого, и опасно угрожали прорвать тонкую оболочку, которая защищала его от мира и от самого себя. Главным образом поэтому он ненавидел охотников с каждым днем все больше и больше.

Потом он поймал одного из них.

В предрассветных сумерках он услыхал, как далеко в долине грянул выстрел, а вслед за тем захлебывающийся от злобы лай легавой, взявшей след. Убедившись, что собака движется в его направлении, Бланк покинул убежище. Ему была невыносима уже одна мысль о том, чтобы проторчать целый день на сорока квадратных метрах своей лужайки.

Он полез на скалу по крутому склону. Полез быстро, так как уже не раз здесь взбирался. К тому же за последние месяцы он обрел форму.

Теперь лай доносился как удаленное эхо. По расчетам Бланка, он должен был достичь гребня примерно через час. Там, он помнил, была открытая ветрам прогалина, на краю которой росли боровики. В последний раз он сорвал там три больших гриба, а малое потомство не тронул: пусть подрастут.

Бланк увидел охотника в нескольких шагах от грибного места. Это был упитанный мужчина в камуфляжных штанах, добротной спортивной куртке со множеством карманов, перетянутой охотничьим ремнем, и с рюкзаком. Из-под ленты на шляпе торчали мелкие перышки.

На правом плече у него висело двуствольное пульно-дробовое охотничье ружье. Компанию ему составляла пегая собака.

Бланк распластался на земле, как обычно, когда встречал в лесу человека, и пристально следил за охотником, пока тот не скрылся за вершиной скалы. Затем поднялся и подошел к грибному месту.

Там, где росли грибы, зияло свежее пятно развороченной земли. Ни тех грибов, что, как ожидал Бланк, должны были подрасти, ни новой поросли, коричневые шляпки которой едва начали пробиваться из-под перегноя. Все было вырыто или уничтожено палкой. Осталась только часть старой шляпки, обгрызенная улиткой. Злодей не пощадил ничего. Следы этого варварства были совсем свежие.

Бланк двинулся за охотником. Нет, он не бросился бегом, он шагал широко, прямо и решительно, как человек, вознамерившийся потребовать другого к ответу.

Скоро Бланк снова увидел охотника. Тот почти пересек поляну и не торопясь приближался к елкам, которые росли почти у самого откоса скалы с северной стороны гребня. Бланк быстро догнал его.

Первой Бланка заметила собака. Пригнув голову, она сделала навстречу несколько шагов и залаяла. Он на это никак не отреагировал. Охотник повернулся, увидел Бланка и крикнул: