Он не заметил ни легкого удара при соприкосновении с покинутым кораблем, ни возобновления свободного полета, ни сотрясения корпуса «Кочевника» при закреплении абордажных крюков. Он отстегнулся прежде, чем до него дошло содержание слов капитана:

— …и пока вы тут будете ждать, я прошу вас ничего не трогать.

Понятно?

— А? — Свобода смотрел на Киви, разинув рот. — Куда вы уходите?

— Надеть скафандр и осмотреть повреждения. А вы, вероятно, полагали, что я собрался на турнир по игре в блошки?

— Но радиация…

— Экран «Кочевника» обеспечит мне защиту от радиации, достаточную для работы в течение часа или двух.

— О, ну, подождите же. Я тоже пойду. Я хочу осмотреть груз.

— Нет, оставайтесь здесь. Вы уже хватанули порядочную дозу во время аварии.

— Вы тоже. Пошлите тогда кого-нибудь из членов команды, кто не был тогда на «Скитальце».

Киви расправил плечи.

— Я — капитан, — бросил он и покинул мостик.

Свобода не пытался последовать за ним. Слабость все еще не отпускала его. Он вдруг вяло подумал о том, что Киви ведь не женат. Очень немногие из астронавтов имели жен. А поскольку Джудит хотела завести еще детей…

Лучше воздержаться от добавочного излучения.

"Зачем тогда я вообще полетел с ними? — с удивлением подумал Свобода.

— Я мог бы остаться вместе с ней на «Курьере»… Нет. Я должен убедиться в том, что Киви сделал все возможное."

Для командующего было бы вполне естественно бросить груз. Зачем рисковать ради каких-то проклятых колонистов? Перед мысленным взором Свободы проходил эпизод за эпизодом их устройства в лагере, когда между колонистами и астронавтами, получившими приказ помогать им, постоянно вспыхивали ссоры. Вспашка Земли, рубка леса, литье стали, бурение колодцев были неподходящей работой для астронавтов. Но еще более оскорбительным было то, что они, космические разведчики, должны были подчиняться этим презренным самодовольным болванам. Не удивительно поэтому, что самое пустяковое разногласие могло заставить человека потерять над собой контроль.

Пока еще дело не зашло дальше простых кулачных боев, но Свобода был уверен, что Киви мучают те же ночные кошмары, что и его самого: в дело пошли ножи и ружья, речка Эмперор окрасилась в алый цвет.

Свобода подумал, что, конечно, не существует разумной причины, которая заставляет этих людей совершать подобные полеты снова, снова и снова, и всякий раз возвращаться на Землю, с каждым десятилетием становящуюся все более чужой. Астронавты были исследователями. Их духовные ценности были непримиримы по отношению к духовным ценностям конституционалистов, которые заставили флот тащиться на Растум только лишь из-за того, что их не устраивали некоторые действия правительства, а это, по мнению звездолетчиков, было просто смешно. Поэтому они, естественно, и не могли поладить с колонистами. Эти две группы людей принадлежали к двум разным цивилизациям.

Глаза Свободы обратились к экрану. Соединенные вместе «Скиталец» и «Кочевник» образовали новый объект, со своей собственной угловой скоростью и инерционными постоянными.

Сложное по траектории вращение изменилось, хотя по-прежнему было слишком замедленным, чтобы можно было хоть немного почувствовать свой вес.

Сейчас башня капитанского мостика была повернута прямо к Растуму.

Планета приближалась к полуфазе. Ее щит раскинулся по небу на 64 градуса, напоминая огромный смутный круг, темная половина которого обрамлялась огненным ободом солнечного света, преломленного атмосферой, а дневная сторона сверкала так, что затмевала даже звезды. Края планеты были затуманены, но Свобода различил призрачные знамена зари, широко развернувшиеся прямо под ночным лимбом. На освещенной солнцем стороне преобладал синий цвет в спектре от бирюзового до опалового. Планету опоясывали облака белого, нежно-розового и серого оттенков. Под ними едва угадывались пара континентов — коричневато-грязно-зеленые пятна. Он вспомнил о том, как стоял там, прижатый к земле постоянной сильной гравитацией, и с наслаждением подставлял лицо порывам ветра. Растум показался ему таким прекрасным, что он едва сдерживал слезы.

Свобода напомнил себе о том, что поверхность была занята преимущественно непроходимыми лесами, холодными пустынями, крутыми скалами, на которые невозможно было взобраться; что там проносились ураганы, дожди, снегопады и засухи, что экология Растума была враждебной по отношению к людям — ядовитые растения, дикие звери. Три тысячи смельчаков не выжили бы там без машин и научных приборов.

Тем не менее, он продолжал смотреть на планету, подобно какому-то модернистскому Люциферу. Быстрое движение кораблей по орбите, совершивших полный оборот за два часа сорок три минуты, вскоре перенесло Свободу на дневную сторону. Теперь солнце чуть не ослепило его, сфокусировавшись в одной точке на искривленной поверхности океана. Он скосил глаза, пытаясь рассмотреть подробности. Да, — вон тот континент — Роксана. Дети находились сейчас там.

— Вы все еще надеетесь? — раздался сзади него голос Киви.

Свобода оглянулся.

От напряжения он выпустил ручку своего сидения и, оторвавшись от него, поплыл куда-то вбок. Постыдно стуча ногами, он завис между полом и потолком и висел там до тех пор, пока Киви не подтащил его обратно.

— Ну, — спросил Свобода визгливым голосом.

— Бесполезно, — ответил Киви, отводя взгляд. — Ничего нельзя сделать.

Разрушения слишком обширны, чтобы поставить там какие-то временные приспособления. Этот корабль потерян.

— Но ради всего святого! Ведь вы же человек! Мне плевать на этот чертов корабль! Но груз оттуда достать необходимо. Вы что — хотите нас убить?

— Я не хочу убивать людей, находящихся у меня в подчинении, — Киви хмуро смотрел на легкую пену Млечного Пути. — Неужели именно этот груз играет для вас решающую роль? Что в нем такого важного?

— Все. Атомный генератор. Часть лаборатории синтеза. Биометрическая аппаратура…

— А без этого разве нельзя обойтись?

— Растум — это не Земля! Из здешних животных и растений лишь немногие пригодны в пищу. Земные растения не приживутся без экологической и химической подготовки. Возможно, здесь есть специфические болезни, а если нет, так появятся, как только местные вирусы начнут мутировать, а у нас против них не будет никакого иммунитета, переданного поколениями. Мы не сможем добывать и очищать полезные ископаемые в нужных нам количествах, если у нас не будет мощного оборудования, которому требуется ядерный генератор.

— Вы можете сами построить то, что вам необходимо.

— Нет, не можем. Что прикажете нам есть, носить и использовать в качестве инструментов до того, как это будет сделано? Мы и так взяли с собой лишь самый необходимый минимум оборудования, — Свобода покачал головой. — У меня двое детей, вам это известно. Я не собираюсь подвергать их жизнь большему риску, чем это было предусмотрено первоначальным планом.

Киви вздохнул:

— Ну, что ж, тогда скажите мне, каким образом мы сможем вернуть хоть сколь-нибудь значительную часть груза. Я вас слушаю.

— Но разве это не самоочевидно? Силовой экран нашего корабля обеспечит достаточную защиту для того, чтобы человек смог работать на борту «Скитальца» несколько часов, разгружая оборудование вручную и перенося его сюда. Если каждый член команды примет участие в этой работе в течение хотя бы, ну, скажем, четырех часов, то этого будет достаточно, чтобы спасти все.

Киви покачал головой.

— Сомневаюсь. Да, в моей команде 1600 парней, да еще каких, но мне кажется, что для переноса груза без помощи машин потребуется больше, чем 1 600 раз по четыре человеко-часа. И даже если это не так, я не могу приказать моим людям сделать это. Сами понимаете, что для нашей жизни спасение груза не имеет существенного значения. Учитывая то, что радиация имеет свойство накапливаться и что человек, ступив на борт «Скитальца», получит гораздо больше рентген, чем дозволено, даже при самых оптимальных условиях, я не имею права нарушить устав и приказать людям подвергнуть себя ненужному риску. Все, что я могу сделать, — это послать добровольцев.