—  В конечном счете, — медленно повторил Джордино. — Судя по твоему голосу, мы не знаем, сколько нам придется до нее идти.

—  Верно, не знаем. — Питт кивнул, помолчал, затем повер­нулся и зашагал на запад.

Враждебно принимает гостей пустыня Гоби, печально из­вестная своими экстремальными температурными колебани­ями, самая жестокая изо всех пустынь. Летом жара здесь до­стигает пятидесяти градусов, зимой морозы доходят до три­дцати. В течение суток перепад температур может составить градусов тридцать. Гоби, название которой дало монгольское слово, означающее «безводное место», занимает по площади пятое место среди самых крупных пустынь в мире. Когда-то на месте засушливых земель плескалось внутреннее море, в более поздние эры образовались болотистые равнины, давшие приют динозаврам. Юго-западная часть Гоби и теперь счита­ется одним из излюбленных мест палеонтологов всего мира, съезжающихся сюда на поиски древних окаменелостей.

Питту и Джордино холмистые равнины, пустынные и длин­ные, напоминали океан, только созданный из песка, гравия и крупного камня. Обрывистые горы из розового песчаника и скалистые красноватые холмы окружают громадную равнину из песка и гравия, усыпанную коричневыми, серыми и черны­ми камнями. На фоне голубого неба бесплодная суровая земля казалась прекрасной в своей первозданной дикости. Однако для двоих путников, бредущих по ее бескрайнему простору, теат­ральная красота пейзажа служила слабым утешением: они пре­красно сознавали, что находятся в гиблом месте.

Дневная температура зашкаливала за сорок градусов, солн­це нещадно палило каменистую землю. Ветер стих до легкого бриза, но прохлады от него было как от паяльной лампы. Пут­ники и не думали подворачивать рукава рубашек или брюки, хорошо зная — защита от ультрафиолета в пустыне важнее, чем удобство. Они страдали от зноя, но оставались в куртках, поту­же запахнувшись в них в преддверии ночного холода. Оторвав по куску подкладки, они смастерили себе некое подобие бан­дан и, обмотав ими головы, стали похожи на заблудившихся пиратов. Однако ничего смешного в своей задаче они не виде­ли. На вторые сутки путешествия без воды и пищи, изнывая днем под беспощадными лучами солнца, а ночью страдая от лютого холода, Питт и Джордино столкнулись сразу с двумя опасностями — обезвоживанием и гипотермией. Странно, но муки голода у них прошли, сменившись неумолимой и неутолимой жаждой. Фунты пыли, которой они наглотались во вре­мя поездки на мотоцикле, только ухудшали их и без того не­важное состояние. Забив дыхательные пути, временами она вызывала удушье.

Питт хорошо знал основной закон выживания в пустыне — беречь силы. В пустыне можно прожить трое суток, только если не переутомляться днем, на изнуряющей жаре. В противном случае время сократится вдвое. Питт решил, что поскольку они хорошо отдохнули после ночных потрясений, то до наступле­ния ночи им в любом случае предстояло как можно быстрее найти признаки цивилизации.

Питт выбирал впереди какой-либо ориентир и размеренно двигался к нему. Каждые полчаса они выискивали гору или ва­лун и отдыхали в их тени, немного охлаждаясь от солнцепека. Так они шли до тех пор, пока солнце не начало закатываться за горизонт и температура не опустилась до умеренной.

Гоби — пустыня большая и малонаселенная, однако со­вершенно безжизненной ее назвать нельзя. Там, где можно вырыть неглубокий колодец, образуются крошечные поселе­ния, скотоводы-кочевники же ходят со своими стадами по ок­раинам пустыни, поросшим скудной травой и кустарником. Питт надеялся в конце концов набрести или на кочевье, или на деревушку. Он был прав. На западе пролегала железнодорож­ная магистраль, связывающая Пекин с Улан-Батором, парал­лельно которой шла пыльная автомобильная дорога. Однако Питт не знал, сколько миль им еще придется пройти.

Питт продолжал брести на запад, сверяя курс по солнцу и часам. Проходя по небольшой равнине, они натолкнулись на следы колес, пересекавших их путь перпендикулярно.

— Аллилуйя, есть жизнь на этой заброшенной планете, — произнес Джордино.

Питт нагнулся и стал изучать следы. Оставил их определен­но или тяжелый джип, или грузовик. Однако колея была едва заметна и уже присыпана налетевшим песком.

— Проехали не вчера, — заключил Питт.

— То есть менять курс не имеет смысла?

— Эти следы, возможно, оставлены и пять дней, и пять ме­сяцев назад, — ответил Питт, покачивая головой.

Подавив в себе соблазн направиться по следам, они про­должили путь на запад. Позднее они видели еще несколько сле­дов от автомобильных покрышек, но уже не обращали на них внимания. В Гоби, впрочем, как и на большей территории Мон­голии, официальных дорог не много. Ездят по стране в основном по известным ориентирам. Монголия испещрена милли­ардами нитей-дорог, ее территория на спутниковой карте на­поминает пол, усыпанный спагетти.

По мере того как солнце заходило за горизонт, пустынный воздух начал охлаждаться. Утомленные жарой и обезвожива­нием, усталые путники с удовольствием вдыхали свежий воз­дух. Они зашагали бодрее. Питт наметил привал у очередного ориентира — невысокой скалы с тремя вершинами, до которой они добрались вскоре после полуночи. Светивший в чистом небе яркий полумесяц помог им добраться до нужной горы в темноте.

Они остановились передохнуть, легли на гладкую плиту песчаника. Питт, положив руки под голову, рассматривал звезды.

— Большая Медведица вон там, — сказал Джордино, ука­зывая на легко различимую часть созвездия. — Малая Медве­дица находится прямо за ней.

— Поларис, то есть Полярная звезда, на краю ковша.

Питт поднялся и повернулся лицом к Полярной звезде, за­тем вытянул в сторону левую руку.

— Значит, запад там, — сказал он, указывая пальцами на кряж, темневший примерно в двух милях от них.

— Предлагаю добраться до него, пока не стемнело, — ото­звался Джордино и с тихим ворчанием встал с плиты. Подкова в куртке ткнула его в бок, он непроизвольно похлопал себя по карману и понимающе улыбнулся.

Обретя новый азимут, они двинулись вперед. Каждые пять минут Питт сверял маршрут по звездам, удостоверяясь, что Полярная звезда остается справа от них. Начинали сказывать­ся голод и отсутствие воды — шаг их замедлился, разговоры стихли. Давала знать о себе рана на ноге Питта, которая побаливала и горела. Он с трудом наступал на левую ногу. Прохлад­ный ночной воздух сменился морозным, и они потуже запах­нулись в куртки, покрепче затянули ремни. Ходьба давала им тепло, но отнимала драгоценную и невосполнимую мышечную энергию.

— Ты обещал мне, что после Мали мы никогда больше не попадем в пустыню, — произнес Джордино, мысленно возвра­щаясь к тому времени, когда они едва не погибли в Сахаре, выискивая признаки радиоактивного загрязнения.

— Я имел в виду пустыни вблизи Сахары, — ответил Питт.

— Не цепляйся за технические детали. Интересно, если Руди догадается вызвать береговую охрану, в каком месте они будут нас поджидать?

— Трудно сказать. Я попросил его собрать оставшееся обо­рудование, нанять грузовик и отправляться в Монголию. Ду­маю, к концу этой недели он уже заявится в Улан-Батор. Так что наша заботливая наседка не увидит нас еще дня три.

— А когда мы доберемся до Улан-Батора?

Питт невольно усмехнулся. Конечно, имей они хотя бы до­статочный запас воды, они бы туда дошли. Точнее, дошел бы двужильный итальянец с Питтом на плече. «Но воды у нас нет, и неизвестно, когда будет», — мрачно подумал он.

По мере того как температура продолжала падать, на них все чаще с севера налетал морозный ветер. Движение стало не­обходимостью как противоядие от холода. Дополнительно со­гревала мысль о непродолжительности летних ночей в пусты­не. Питт продолжал двигаться на запад, к кряжу, и хотя часто смотрел на него, временами ему казалось будто тот не при­ближается. Через два часа долгого, утомительного перехода по долине перед ними возник ряд невысоких холмов, которые они преодолевали уже на четвереньках. Совершенно неожиданно холмы вдруг начали увеличиваться в размерах, и последний напоминал скорее крупный утес, примыкавший к началу хреб­та, цели их пути. После непродолжительного отдыха они дви­нулись дальше; уже ползком одолели последнее препятствие — длинный каменистый склон, и взобрались на плоскую пло­щадку у вершины, усыпанную валунами. Подъем окончатель­но истощил их. Стоя на четвереньках, они долго хватали ртом воздух.