Было всего десять утра. Робертс поднял кружку, отпил несколько глотков красного вина. Он где-то вычитал, что красное вино хорошо для крови и полезно для сердца. Хотя если пить весь день напролет, то можно пролететь мимо поставленной цели.

Сейчас вот вино явно пролетело мимо рта.

Из-за дрожи в руке кружка ударила ему по переносице, и содержимое вылилось на грудь. Он вскочил, стал отряхиваться; на нем был розовый халат его жены. Робертс не брился и не мылся уже несколько дней; он понимал, что слетает с катушек, но не мог собраться с силами, чтобы что-то сделать. Мимоходом забежала дочь, заняла пятьдесят фунтов, потом спросила:

— Ты дом продавать собираешься?

— Какой дом?

Она глубоко вздохнула, совсем как мать, и сказала:

— Этот дом. Ты не можешь здесь жить, кругом мамины вещи.

— И куда мне деваться?

— В однокомнатную квартиру, так живут все одинокие старики.

Он решил, что ослышался. Переспросил:

— Старик… это ты про меня?

— Ох, папа, да ты всегда был старым. Тарик говорит, что тебе пора на пенсию.

— Так ты все еще с ним?

— Разумеется, он моя карма, мы собираемся в Бомбей, чтобы познакомиться с семьей Тарика.

Робертс почувствовал, что очень устал, и сказал:

— Бон вояж.

Его дочь взвизгнула:

— Нам нужны деньги, ты должен продать дом.

Робертс сосчитал до десяти и проговорил:

— Скажи Тарику, пусть придет поговорить со мной.

Дочь закатила глаза:

— Поговорить с тобой? Никто не может с тобой разговаривать. Мама говорила, это все равно что разговаривать с кирпичной стеной.

Он не знал, что говорить дальше, поэтому промолчал. Это завело его дочь еще больше. Она прошипела:

— Какой же ты жалкий. Я тебя ненавижу.

И выскочила из дому, хлопнув дверью. Робертсу захотелось крикнуть: «Ах, так? Тогда верни мои пятьдесят фунтов!»

Ему пришло в голову напустить на Тарика Бранта, чтобы тот вправил индусу мозги. Но вместо этого он пошел к буфету, где держал выпивку, и не обнаружил там ничего, кроме красного вина. Он смутно помнил, как вышел из дому на следующий день после похорон и купил новую партию спиртного. Теперь, оглядев пустые бутылки, он подумал: «Пожалуй, надо взять себя в руки». Умудрился встать под душ и почувствовал себя немного лучше. Затем заглянул в зеркало и даже ахнул от потрясения. На него смотрел небритый сумасшедший с красными глазами. С надеждой на бритье было покончено. Он надел мятый костюм, несвежую рубашку и вышел из дому, решив пополнить запасы продуктов. Охраннику «Сейфвэй» подозрительно его оглядел. Он поспешно вошел, взял тележку и начал ходить между рядами. И заблудился. Робертсу казалось, что на полках стояли только огромные коробки со стиральным порошком. Ему же хотелось купить суп в пакете, молоко, хлеб и, может быть, несколько кусочков ветчины.

— Эй! — услышал он чей-то шепот.

Повернулся и увидел Фоллз. Она была в белом спортивном костюме, который подчеркивал черный цвет ее кожи. Фоллз посмотрела на его пустую тележку, спросила:

— Что ты тут делаешь?

— За покупками пришел.

Фоллз отодвинула тележку, спросила:

— Что тебе нужно… все?

— Немного красного вина.

— Ну, я так не думаю. Нужно сначала купить что-то существенное.

Он хотел сказать: «Вино — это существенно».

Но вместо этого произнес:

— Я подожду снаружи.

Он встал около входа в бар, где продавали спиртные напитки навынос, и подумал: «Может, рискнуть и купить бутылку?» Мимо шла женщина, ведя за руку девочку лет восьми. Поравнявшись с ним, женщина остановилась, порылась в сумке, нашла несколько монеток и сунула их Робертсу в руку, сердито сказав:

— Больше мелочи нет.

И пошла дальше. Девочка оглянулась, на ходу спросила у женщины:

— Мама, это пьяница?

— Ш-ш… — произнесла та. — Он тебя услышит.

Робертс уставился на монеты на своей ладони; от шока по спине его побежали мурашки. Толкая перед собой тяжелую тележку, появилась Фоллз.

— Помоги мне, слышь? — крикнула она.

Он опустил монеты в карман. Фоллз приехала на «дэу». Он спросил:

— Твоя?

— Соседки, — ответила Фоллз. — Я ей тоже продукты покупаю.

Открыла дверь и начала загружать пакеты. Закончив, спросила:

— Ты в порядке?

— Лучше не бывает.

Когда они вошли к нему в дом, она огляделась, спросила:

— Ты здесь в засаде?

Он опустился в кресло, простонал:

— Отдохни, а?

Она промолчала.

Он задремал, проснулся от запаха готовящейся еды. В комнате было идеально чисто. Фоллз протянула ему кружку, сказала:

— Это суп. Ты замерз.

Суп, как ни странно, оказался вкусным, у Робертса появился аппетит. Фоллз дала ему белого хлеба и несколько кусков мяса. Он все съел, сказал:

— Господи, как же вкусно.

Она радостно улыбнулась. От ее улыбки в комнате стало светлее, и Робертс вдруг сообразил, что никогда не видел, чтобы Фоллз так улыбалась. Он сказал:

— Думаю, со мной теперь все будет нормально.

Она долго смотрела на него в задумчивости, наконец сказала:

— Да, я тоже так думаю.

— Я собираюсь продать этот дом.

— Блестящая мысль.

— Ты думаешь?

— Ну да — кто, твою мать, хочет жить в Далвиче?

— Мне казалось, все хотят, — сказал он с искренним удивлением.

Она еще раз улыбнулась, спросила:

— Сколько чернокожих ты знаешь? Я имею в виду, сколько их среди твоих друзей?

— Гм…

— Я так и думала.

Она собрала его грязную одежду и сунула в стиральную машину. Предупредила:

— Используй кондиционер для белья.

— Зачем?

— Господи… Ох уж эти мужчины! Поверь на слово, ладно?

Помолчав в нерешительности, она проговорила:

— Хочу попросить об одолжении.

Он вгляделся в ее лицо, понял, что это важно, и спросил:

— В чем дело?

— Один знакомый пацан попал в беду. Я должна снять его с крючка.

— Неприятности с полицией?

— Да.

— Серьезные?

— Он сказал, что он и его приятели здорово попинали какого-то мужика.

— А ты с какого боку?

Фоллз повесила голову и негромко сказала:

— Скинхед, помнишь его?

— Конечно, он присматривал за тобой, когда ты с катушек слетела, — ответил Робертс. И тут же прибавил: — О нет. Скажи, что ты от него отделалась. Или нет? Решила, что можешь его переделать? Черт, Фоллз, каким он был, таким и остался. Это он пинал того мужика? А… все ясно.

Они замолчали. Ей нечего было сказать в свою защиту, тем более что любое оправдание будет неразумным. Роберт громко откашлялся, сказал:

— Ладно, не мне читать тебе лекции на эту тему. Есть один детектив-инспектор, он должен быть в курсе, и он уже давно у меня в долгу. Его Нельсон зовут.

— Спасибо, сэр, я, правда, очень ценю…

Робертс поднял руку:

— Подожди меня благодарить, ты еще не видела Нельсона. Он тот еще тип, в сравнении с ним даже Брант кажется полным либералом.

Брант нашел запись в своем блокноте:

Брант решил поехать домой, принять душ, а затем навестить этого парня. К тому времени как он добрался до своей квартиры, он почувствовал, что мозги его начинают отказывать. Он вошел, заварил чай, постарался вспомнить, с чего он должен был начать. Ах да, душ. Он сел в кресло и поставил чай на пол так, чтобы можно было дотянуться. Телевизор был прямо напротив, и Брант уставился на пустой экран. Чай остыл, но Брант, не шевелясь, продолжал смотреть на экран.

Барри Вайсс зашел в телефонную будку, позвонил в «Таблоид», добился, чтобы его соединили с Данфи, и сказал: