Егор взбежал по ступенькам, почти снес с петель дверь. Мелькнули испуганные глаза Милли. Он едва успел остановиться, еще чуть-чуть — и задавил бы бабушку.
— Ой, как ведь вы носитесь теперь! — запричитала бабка. — Стопчете — и не заметите! А к тебе сегодня коллега приходил! Комнату у тебя смотрел, искал чевото! Грант хочет дать! Ой, это секрет вообще-то! Но ты ведь не расскажешь, не выдашь бабушку Милли?!..
Егор замер, внутри все похолодело.
— Кто заходил?
— Так коллега ваш! — затараторила бабушка. — Такой культурственный, обходительный! Вся бы молодежь такая была — цены бы вам не было!
— И вы пустили его в мою комнату?! — проговорил Егор.
— Так ты ж его сам пустил! — удивилась бабка. — Ключи ему дал! Он сам и открыл! Говорил, что грант-от большой очень! На какое-то конструирование! Ты мне не говорил, что конструируешь! Вот скромный мил-человек!..
Егор подергал дверь в комнату. Та, как и положено, заперта. Он достал ключ, руки дрожали, отчего не с первого раза попал в скважину. В голове билась одна только мысль: взяли ли книгу? Камеру — ладно! Взяли, и черт с ней! Книга! Главное — книга!
Наконец открыл дверь и проскользнул внутрь, оставив бабку разглагольствовать в прихожей. Егор остановился у двери и оглядел комнату. С первого взгляда и не скажешь, что здесь побывал посторонний…
И тут в голове что-то щелкнуло. Перед внутренним взором предстали две картины. Как в старых детских журналах, где требовалось найти десять отличий. Здесь отличий было гораздо больше. Егор моментально обнаружил несколько десятков отличий. Неизвестный осмотрел всю комнату. На столе сдвинута скатерть, всего на пару сантиметров, но это ясно видно при сравнении картинок. Карандаш лежит не так, как его оставлял. На половике появился отпечаток грязной обуви. Пыль в углу потревожена, шторы задернуты тоже не так. Мусор в мусорном ведре перевернут. Явно, кто-то копался.
Все эти мелочи Егор заметил разом, сердце замерло, он медленно повернулся к шкафу. Книги стоят на первый взгляд точно так же, как и стояли. Но пыль на стеклах шкафа определенно потревожена. Кто-то открывал дверцы. Когда он уходил, вот этого пятна на стекле не было. Егор протянул дрожащую руку и открыл дверцу.
Неужели книгу забрали?! Ведь она умеет охранять себя! Олег не сумел ее найти! Значит, должна была защититься и сейчас. Уже более уверенно вынул книги первого ряда, глаза приблизили провал. Ровные стопки денег, серебристая поверхность камеры, черный, как сама тьма, сверток.
Уф! Егор облегченно выдохнул. Похоже, Рост опять подействовал! Он снова спас себя… и его тоже!
Егор протянул руку к свертку, захотелось открыть его, ощутить книгу. Сел за стол, поспешно развернул сверток. Книга легла перед ним невозмутимая и беспристрастная. Егор позабыл про все на свете. Сейчас для него существовала только книга!
Кто смог создать такую вещь? Что за гений? А может, и не человек вообше?..
От этой мысли холодок пробежал по спине. Бог? Дьявол? Кто?
Благоговейно коснулся рукой переплета. Словно разряд тока пробежал между пальцами и кожей книги. Но Егор не отдернул руку, любовно провел пальцами вдоль корешка. Складки кожи щекотали подушечки пальцев. Приятные ощущения. Энергия книги от каждого прикосновения переливалась в пальцы, приятными мурашками растекалась по телу.
О, как приятна твоя энергия, Рост!..
А потом он увидел себя со стороны…
За столом сидел человек с застывшими глазами. Его руки гладили книгу, жадно мяли, хватали, не в силах остановиться. На лице застыло тупое вожделение. Рот приоткрыт, с уголка губ стекает слюна. Тело изгибается, словно под столом спряталась шлюха и делает минет.
Егор, сидевший на стуле, закатил глаза и простонал. Егора, смотревшего на себя со стороны, передернуло.
Неужели это я? Этот мастурбирующий идиот — это я! Чистой воды фетишизм. Я сижу и кончаю на книгу…
Но мимолетное раздвоение личности уже закончилось.
Он снова сидел за столом и держал в руках книгу. Из тела уходит горячая волна, а руки все еще гладят переплет. Нет! Я больше не поддамся тебе! Егор с трудом оторвал руки от книги. Так не хотел выпускать ее из рук, что услышал чмокающий звук, словно книга присосалась к его ладони. Поспешно завернул книгу и затолкал ее на полку. Все! Никаких больше Ростов! Хватит! Это слишком далеко зашло! Я уже не контролирую себя! Эту книгу больше нельзя читать! Даже в руки нельзя брать! С нынешнего дня начинаю новую жизнь!
Только подумал, как пришло сожаление. Ведь неплохо было, когда касался книги. Такие ощущения даже с девушкой, пожалуй… По крайней мере, не с каждой… Разве что с Настей…
Лишь вспомнил Настю, как она встала перед глазами словно живая. Тут же ощутил жгучий стыд! Как я мог? Ведь я предал ее! Я изменил Насте… Замер недоуменно. Смешно! Изменил Насте с книгой! Чего тут такого? Это же как рукоблудие! Подумаешь! Просто Насти нет рядом, вот я и…
— Нет! Это противно! Это недостойно! И это больше не повторится! — Егор сказал это и прислушался к себе. — Есть возражения? Ну! Где ты, моя развратная частица быдла, сидящая внутри. Где моя скотская половинка? Возрази мне! Я разнесу тебя в пух и прах!
Но скотская половинка молчала. Забилась в самую темную норку и сидела тихо-тихо, как мышка. То-то же! Так тебя! Егор удовлетворенно выпрямился.
«Нет, все-таки Рост — это зло! Кто я такой, чтобы поступать так с людьми? Они такие же, как и я! Ведь такие же?!»
Он еще долго спорил сам с собой, убеждал, доказывал. Наконец твердо решил начать новую, праведную жизнь.
Без Роста. Дабы подкрепить это решение делом, пошел и помирился с бабкой. Когда включил звук, та все еще причитала и ругалась по поводу испорченной цепочки. Егор вышел и заверил ее, что все сделает в лучшем виде.
Он оглядел дверь и удивился. И правда, так дернул, что привинченная двумя винтами цепочка не выдержала и отлетела. Что ж, надо брать отвертку покрепче и привинчивать выдернутые винты выше или ниже пострадавшего места.
Егор привел цепочку в порядок, задобрил бабку колбасой из своего холодильника. Та от такой щедрости прямо дар речи потеряла. Впрочем, ненадолго! Весь вечер они просидели на кухне. Бабушка болтала в упоении: когда еще сосед так расщедрится и будет слушать. Наверняка это стояние в коконе посреди прихожей на него так повлияло.
Расчувствовавшись, бабка вытащила поллитру и налила Егору стопку водки. Тот попытался отказаться, в итоге пили вместе. Когда пришел сосед, он заглянул на кухню и вытаращил глаза. Бабушка Милли, которая на дух не переносила водку и постоянно его ругала за пьянки, сидела с Егором почти в обнимку, и они вместе тянули какую-то заунывную старинную песню…
Разошлись за полночь. Егор рухнул на кровать и мгновенно уснул. Завтра он начинает жить по-новому! Он твердо это решил и не желал отступать от принятого решения!
ЭТАП 4
Егор проснулся рано утром. Сколько раз точно так же возвращался после путешествия по миру сна? Сколько раз вскакивал бодро или сползал уныло с кровати, делал или не делал гимнастику, одевался, полз или летел в ванную… Сколько раз совершал этот утренний ритуал? В зависимости от настроения и жизненных реалий с тоской и унынием в глазах или с предвкушением большого счастья.
Сколько этих похожих друг на друга дней уже кануло в прошлое. Словно горошинки-близнецы, они раскатились по необъятному полю жизни. Среди них теряются золотые горошины дней, прожитых не впустую. Эти немногие дни погребены под тяжелым грузом серости и пустоты. Если их выгрести из огромного мешка жизни, наберется маленькая горсточка. Это и есть наша настоящая жизнь! По ней и стоит мерить человеческие судьбы…
Егор поморщился и отогнал слишком мудреные мысли. Утро на дворе, а он горошины жизни считает! «Плюнь! — сказал он себе. — Не думай! Кто думает, тот несчастлив!»
Егор вскочил, подбежал к окну. Шторы разлетелись, как крылья вспугнутой птицы. Солнце затопило комнату ярким светом. Егор прищурил глаза, подставил лицо ласковым, теплым лучам. Эх, хорошо!
