Лито побежал к дереву, вцепился покрепче в стропы и выдернул шар из ветвей. Сфера начала медленно расправляться, одновременно приподнимаясь. Лежащая на боку корзина качнулась и встала на ребро. Брежия схватился за веревку, что тянулась от ее днища, обвязал вокруг ствола.

– Клубодан вырабатывает эфирий, – пояснил он молодым людям, вернувшись к огню. – Когда наполнит шар – я и взлечу.

Они встали вокруг костра. Валерка с Андреем смотрели на воздухошарника, а тот с тревогой озирался.

– Вы кого выглядываете? – поинтересовалась Валерка. Она, в отличие от Андрея, все еще относилась к Лито Брежии настороженно, даже, кажется, слегка враждебно.

– Черных ассасинов? – предположил Андрей.

Брежия поправил соломенную шляпу на голове.

– Ага. Они наши враги.

– Чьи враги? – спросила Валерка.

– Ну чьи-чьи… Наши. Племени воздушных шаров. Шли бы вы теперь домой, молодые люди.

– У нас нет дома. – Валерка бочком обошла костер и встала возле Андрея, взяв его за руку. – Мы интернатские. Что это за племя такое?

– Крестоносцы мы, – пробурчал Брежия. – Были когда-то, ага. А теперь что делать? Летаем вот… парим, так сказать. Земля маленькая стала, так мы смотрим, чтоб она совсем не запропала. Скукоживается пространство, понимаете? – заговорил он сумрачно, с тоской даже в голосе. – Десять столетий назад – вон какая огромная была. Азия – как все равно другая планета, идти – не дойти. А Атлантический океан? Целый мир, бесконечный. Индийский вот тоже… Австралия за ним – да мы и не знали, что это за Австралия такая, навроде Венеры или там Сатурна: далекие дали. А теперь что? Совсем крошечная. Плюнешь – и в Китай попадешь. Повернулся, шаг сделал – уже в Америке. А почему? Потому что куски пропадают, вываливаются, мир все меньше и меньше. Понимаете, ага?

– Понимаем, – прошептал Андрей, и вправду понимая.

– Так это у вас работа такая? – Валерка, кажется, тоже прониклась важностью миссии бывших крестоносцев. – Смотреть, чтобы…

Лито Брежия горестно махнул рукой. Костер у его ног горел ярко, белые струи втягивались в трубу. Оболочка шара уже полностью расправилась, висела, приподняв над землей корзину, удерживаемая лишь веревкой.

– Работа, как же… Никакая не работа! Это по необходимости. Надо же кому-то этим заниматься. А вообще-то мы Атлантиду ищем. Царство пресвитера Иоанна, да пламенеет имя его. Мы зачем тогда в поход пошли? Оттон писал: «Есть царство на Востоке в окружении враждебных сарацин». Хотя и он ошибался. Полагал, что в Средней Азии царство, где все счастливы, по ту сторону Армении и Персии. А на самом деле – нет, не там оно. Царь-священник правит в нем, пламенный Иоанн! И Отшельник-то, Петр наш, в Иерусалиме узрел видение. Сказано ему было: собери войско и освободи царство от неверных… Ну, мы и пошли освобождать.

– Так царство Иоанна было в Атлантиде? – удивился Андрей. – Что-то я не пойму. А почему тогда вы на восток?.. Атлантида ведь в Атлантическом океане, это вам на запад надо было…

– Дурак ваш Платон! – возмутился Брежия. – Слухов насобирал всяких, умник. Какой Атлантический океан? В Индийском она, ближе к Суматре! Была. Теперь… теперь пропала. – Вдруг, будто опомнившись, он поворотился влево-вправо. – Идите вы себе восвояси. Еще ассасины нагрянут…

Валерка топнула ногой.

– Никуда не пойду! Вы что себе думаете? Такого нарассказать – и чтоб мы после этого ушли? Теперь объясните все до конца!

Она говорила именно то, что думал Андрей. Уйти сейчас? А после всю оставшуюся жизнь искать всякие заброшенные места и хорониться в них по ночам, выискивая в небе очертания серебристой сферы?

– Кто такие ассасины? – начал он, и тут Брежия подскочил так, что шляпа чуть не слетела с головы.

– Идут! – завопил он, хватаясь за конец трубы. – Вон, ага!

Валерка прижалась к Андрею, а он прижался к Валерке. За оврагом что-то шевелилось – три тени, как черные лодки, быстро приближались, рассекая ночь, тянули за собой струи небытия.

– Бегите! – Лито, вырвав колышки из земли, уже волочил конец трубы к корзине.

Тени расходились, брали пространство между редколесьем и насыпью в клещи. Валерка вскрикнула, рука ее исчезла из ладони Андрея. Потемнело, костер вроде и не погас, но почему-то стал теперь куда тусклее, языки пламени поблекли. Андрей метнулся в одну сторону, увидел прямо перед собой что-то большое и страшное, бросился обратно, краем глаза заметил мерцающую сферу, две фигуры возле нее, закричал: «Валерка!..» После этого стало совсем темно.

– Как он с горы тогда сиганул, а? Мне и поплохело – страх…

– Могучий старичок был, да. И мы теперь, братия, должны отомстить за него всенепременно.

– Так мы и мстим, братия. Чё, очухался ли?

Андрей сначала сел, а уж потом открыл глаза, и тут же от наполняющего воздух сладковатого запаха у него закружилась голова. Рядом с ботинками тихо зашипело, он отдернул ногу – к туфле подбирался черный пузырящийся язык, стелился по земле… или, скорее, сквозь, растворяя ее на своем пути.

Возле сосны сидел смуглый здоровяк с длинными усами, облаченный в черное бесформенное одеяние и перепоясанный багровым поясом. Усы у него были чудны´е: под носом прямая полоска, а дальше они круто загибались вверх и тянулись прямо, напоминая двузубую вилку, причем сломанную – правый, короткий ус заканчивался примерно на середине щеки, а кончик левого закрывал глаз.

– Где Валерка?

Усач повернул голову, указательным пальцем осторожно отвел в сторону левый ус, чтоб не мешал смотреть, и вдруг шумно выдохнул, пустив струю темного дыма. Андрей подался назад. Пена запузырилась, поползла к курильщику. Дымовая струя изогнулась дугой, будто это было нечто тяжелое – вода, к примеру, пущенная из шланга не слишком сильным напором. Ассасин сунул погрызенный мундштук старой трубки между зубов, глубоко затянулся и выдохнул на черную массу вторую струю. Пена начала колыхаться.

– А она кто? – лениво ответил ассасин вопросом на вопрос.

С другой стороны Андрея несильно ткнули в бок, он оглянулся. Второй ассасин рассматривал его с вялым любопытством. Лоб у этого был совсем низким, в два пальца шириной; левый глаз, небольшой и круглый, располагался заметно ниже правого – большого и овального, выпученного.

От сладкого духа вновь закружилась голова и начало подташнивать.

– Так чё с терпилой делать будем? Лишим жизни через отсечение вместилища разума?

Усач захохотал, качая головой и хлопая себя ладонью по ляжке.

– Отомстим ли, братия, за нашего предводителя? – ухнул сзади еще один голос, да так неожиданно, что Андрей вздрогнул.

Обхватив себя за плечи, он с опаской оглянулся. И раньше было темно, а теперь как-то уж совсем почернело. И холодно становилось. По земле ползли, извиваясь, языки пены, вылизывали чахлую траву и глину, растворяли их. За деревьями ничего не было видно, будто теперь позади редколесья разверзся лишенный звезд космос.

В вязкой смоляной мгле что-то сдвинулось; медленно проявились блеклые линии, стали четче, сошлись силуэтом, тот приблизился – и возник еще один ассасин, обладатель многочисленных тонких косичек. Они шевелились, изгибались, концы их приподнимались позади и вокруг головы, но в первые секунды Андрей не смог понять, что´ это с ними. У третьего ассасина нос, явно когда-то сломанный, с прогнувшейся переносицей, съехал далеко вбок, так что крошечные, вывернутые наружу черные ноздри располагались где-то над правым уголком рта. В одной руке – кривая сабля, в другой скальп… Андрей рывком подобрал ноги и привстал, но тут же сообразил, что это всего лишь вырезанный кружок почвы с торчащей травой, за которую ассасин держал ее.

– Возрадуйтесь, братия! – хрипло воскликнул волосатый, кинув землю на середину полянки. – Я урезал еще долю мира, отмщая за нашего Старца! От трофей!

– Круто… – зевнул кривоглазый.

Косички покачивались, приподнимаясь и опускаясь… наконец Андрей разглядел, что концами они привязаны к нескольким птичкам с тонкими прямыми клювами, а еще к большому мохнатому шмелю и стрекозе. Шмель жужжал, стрекоза стрекотала, а птички тарахтели, быстро взмахивая крылышками.