IV Одевшись турком, осторожно Отправился в свой путь Рустем. Хотя в шатре он все свои доспехи, Свой панцирь, шлем и даже меч покинул — Но безоружен не остался: Его рука была, как булава Железная, крепка. Во мраке ночи Он к Белому подходит Замку — Там были слышны крики пированья; И близ ворот незатворенных На страже не стоял никто. Как лев голодный, В тот час, когда, забыв Заграду затворить, беспечно пастухи Шумят на празднике ночном, Врывается в средину стада И из него сильнейшего быка Уносит, — рев услыша, пастухи Бегут за хищником; но он С добычею, погони не страшася, Медлительно идет в свой страшный лог, А пастухи назад приходят в горе, И вовсе их ночной расстроен праздник, — Так в замок грозный лев Рустем Прокрался пир расстроить турков. Там двор широкий весь был озарен Огнями; он шумел От говора пирующих, от звона Вином кипящих чаш, От пенья, от бряцанья струн, От бешено-веселой пляски: Врагов явленье праздновал Зораб, И все с ним праздновало войско. И, притаяся в темном Углу, на все смотрел И видел все из темноты Никем не видимый Рустем. V На пиршестве беспечно При факелах зажженных Зораб сидел с гостями; На нем не шлем железный, А праздничный из свежих Цветов сиял венок, И он, сам яркий блеск, Был ярким окружен Блистаньем, был прекрасен, Как цвет благоуханный Надежды, и в его Груди кипела младость; И голову младую Он бодро подымал И, обегая оком Воспламененным праздник, С весельем горделивым Считал с ним пировавших Сподвижников. И, видя Его перед собою Прекрасного так чудно, Они позабывали Вино, и клики их До неба возносили Его хвалу и славу. А той порой из неба С благоволеньем звезды Смотрели на него, И на небе о нем, Земной звезде прекрасной, Назначенной так скоро В своей красе угаснуть, Печалилися звезды. Тогда одна из них Своим сестрам небесным, Печальная, сказала: «Как жаль, что этот цвет Так скоро, скоро должен Увянуть! На земле Прекрасного являлось Нам много… и очей мы Отвесть не успевали, Как уж с земли оно Скрывалось, — но доселе Еще нам не случилось Там видеть ничего Прекрасней и мгновенней Той прелести, какая Так сладко в этот миг Собой нас утешает И так своею быстрой Кончиною печалит. О, как он мил! Как весел! Пошлем в сиянье наших Очей, им веселимых, Видение туда, Где мать о нем тоскует, Куда уже к ней он Не возвратится вечно; Пускай его она Хоть раз еще увидит Живым, цветущим, полным Отваги и надежды… Его, быть может, завтра Придет схватить судьбина». VI Так говорили звезды неба О милой праздника звезде. И вот они паров и блеска — В пространстве воздуха разлитых Меж небом и землею — взяли И свили сон… И этот сон подобен Был разноцветному ковру, Блестящему шелками, Какой жених издалека Невесте милой посылает; На нем она в земле своей Все видит, что в земле далекой Ее возлюбленного очи Встречают: горы снеговые, И многоводные потоки, И чудных птиц на неизвестных Деревьях. И когда На тот ковер невеста Глядит — ей мнится, что сама Она с ним странствует, что близ нее Он, возвратяся, отдыхает. Такую ткань видений Из блеска и паров Соткали звезды в высоте; И дали воздуху они Ее нести и с нею тихо Лететь в Туран, Чтоб спящей матери лицо Она неслышимо покрыла; И воздух полетел; И матери привиделся прекрасный, Как утро светлый сон; И в этом сне увидела она Сидящего на пиршестве ночном За полным кубком сына; Его горели щеки, Его уста цвели, Его сверкали очи, Он полон был отваги; И таяло от радости в ней сердце; Казалось ей, что он В немногие разлуки дни Из отрока созрел Могущественным мужем; И вкруг него, казалось, много Знакомых ей и незнакомых Сидело витязей. Но в стороне, Она увидела, стоял Рустем Один; и, притаясь, из темноты Смотрел на праздник он сурово; Ей стало чудно и прискорбно, Что к сыну выйти не хотел Отец на свет; но горе скоро Провеяло, как легкий воздух; Ей стало весело, что к сыну Отец так близко и что он, Свою узнав повязку, Из мрака выйдет и ему С любовию протянет руку. |
