Раздав всем сестрам по серьгам, я влез в фургон, отцепил перевязь с мечами и разлегся на матрасах.

—Шуметь можно, песни петь — можно! На барабане — тоже можно! Разбудите, как будет готов завтрак. Или когда дракон налетит.

Мой слух научен пропускать мимо всякие, даже громкие звуки, кроме звуков опасности. Чутье варваров Джарси, выработанное годами тренировок. Единственное, чего не выношу — это кошачьих воплей (бедные мои ботинки).

Олник забурчал снаружи. Он, дескать, всю ночь не спал да еще натер мозоли седлом. Ничего, родной. Уделался пивом до невозможности и опозорил товарища? Теперь расплачивайся.

Я очень суров в пути.

Странно, но на меня вдруг снизошла бодрость духа, которой мне так не хватало в Хараште. Что ж, возможно, длительный отпуск от варварских дел пошел мне на пользу. Плохо лишь, что мы не успели составить контракт. Я мог бы послать его дедуле, авось старику отлегло бы от сердца... Нет, не смог бы — карлики настроены против меня и всех варваров Джарси. Конфликт, который мне когда-нибудь придется утрясти.

Раньше на стоянках я засыпал, положив под щеку свой топор. Но теперь вдруг оказалось, что и без него, на скрученном под головой матрасе, спать ничуть не менее удобно. Я начал задремывать, и последней связной мыслью, точнее, непрошеным видением был образ эльфийки, которая освежалась в ручье...

—...Фатик! Вставай же, Фатик!

—А? — Я подскочил, гном смотрел на меня огромными глазами, в полумраке напоминая сову, которой внезапно прищемили лапу. — Чего тебе, балда? Завтрак? Враги?

—Котелок!

—Что?

Он захныкал.

—Мы забыли в «Полнолунии» котелок! И сковородку! И кружки! Я все перерыл!

Я проклял все на свете. Забыть котелок и сковородку... да лучше бы мы забыли свои мозги!

Это все из-за топора, точно вам говорю. Он был моим талисманом в походах. Наплачусь я без него, ох наплачусь!

Я выбрался из повозки. Они стояли неподалеку — все, кроме эльфийского принца и Скареди. На лицах — повышенное внимание. Ну как же, главный явился. В месте, обозначенном мной, сухо потрескивал костер.

Я скрипнул зубами и молча окинул взглядом пожитки, которые Олник разложил на траве в надежде отыскать между ними забытое у Мельника.

Жестяные тарелки и серебряные ложки... Эльфы не едят из общего котла, яханный фонарь! Вилки, ска... вышитая эльфийская скатерть! Гритт... Бисквиты, сухарики, крупы, вяленое мясо, сырое мясо, сушеные овощи, колбаса, бекон, специи, баночка малинового варенья... Набор канареечных подштанников. Эльфийские спальные мешки из черного шелка. Лютня. Интересно, какой идиот на ней играет? Умывальные ковшики, еще влажные. Полотенца.

И никаких следов сковородки и котелка.

Только огромный чайник тонкой гномьей работы блистает, заботливо привязанный Мельником к борту фургона.

Гм. Крышка широкая, ручка годится для того, чтобы подвесить чайник над огнем, вот только носик. А если...

— Крессинда, мне нужен твой молот! — позвал я.

Несколько ударов молота сплющили носик чайника: прощай, тонкая гномья работа! Кулеш варил я, вырезав из сухой ветки длинную ложку и зевая во весь рот. И если вы думаете, что варить кулеш в чайнике просто — вы здорово ошибаетесь. Хуже только — извлекать его оттуда. Но, в общем, я справился, и мы кое-как позавтракали. Отмыв чайник (очень долгая и нудная работа, которую проделал Монго), я вскипятил в нем воду (достаточно простая работа, которую проделала Имоен). Умывальные ковшики сошли за кружки, а бисквиты с вареньем — за бисквиты с вареньем.

Олник, играя роль отщепенца, ел в стороне, рядом с осликом, и бросал на эльфов свирепые взгляды. Держись, бедняга! А лучше снова законопать нос ветошкой.

После завтрака я отправил Монго сменить Скареди и объявил маленький военный совет. Попытался устроиться ближе к эльфийке, но она, текучая, будто ртуть, и суровая, как осенняя гроза, все время держалась напротив меня. Я даже не мог уловить ее запаха, и это бесило меня больше всего. Я возжелал исполнить вокруг их неприступного величества дикарский танец с воплями, затем подхватить на руки, и...

Полегче, Фатик!

Присев, я расстелил на траве подробную купеческую карту Долины Харашты и сопредельных земель.

—Первое и главное. Сковородка. Сковородкой попробую разжиться в какой-нибудь деревушке. Не хотелось бы никуда заезжать, но без сковородки в походе как без рук — ни тебе блинчиков пожарить, ни оладий, ни по голове настучать. Так что я распрягу одного конька и наведаюсь в какой-нибудь поселок. Пока мы на тракте, деревни будут попадаться часто, но больше мы там не покажем носа, иначе оставим шлейф, по которому нас запросто отыщут... Те из вас, кто привык путешествовать от трактира к трактиру, затяните пояса. —А как же пиво? — вскричал Альбо, с кряхтеньем пытаясь опуститься на колени.

—Да-да, как же пиво? — взвыл Олник, слушавший мой монолог в стороне.

—И баня! — внезапно поддержала его Крессинда.

Проклятие!

—Вместо пива — чай, вместо бани — река, вместо женщин — воздержание. Нашей крови жаждут минимум четыре банды. Я не знаю, действуют они совместно или вразнобой, но думаю — вразнобой, очень уж они ненавидят друг друга. Значит, шансы на то, что кто-то из них нападет на наш след — возрастают.

—Гшааны, — обронил Квинтариминиэль тихо.

Гритт... Хотел бы я взглянуть в глаза той эльфийской матери, что дала ему это имя!

—Сам знаю. Виджи, расскажите мне о них все, что знаете.

Она рассказала. Новости мне не понравились. Хреновые были новости. Фатик понял, что влип по-крупному.

«Уцепил наш астральный след...», надо же. Ладно, я успокоил себя тем, что гшаан, убитый Имоен, один из тех, кого Фрей отправил к черту на рога по принципу — «авось что и изловится». Основные усилия смертоносец, спасибо Джабару, сосредоточил на том, чтобы догнать нас у Ближнего перевала.

Поправка — сосредоточил пока. И не факт, что, пока он будет искать нас у Ближнего, не подтянутся другие смертоносны.

—А хороших скакунов нам не раздобыть до самого Фрайтора, — я размышлял уже вслух, — следовательно, устраивать гонки со злыднями нам не на чем. Поступим умнее. Вскоре мы съедем с тракта и тронемся к Дальнему перевалу через Огрову Пустошь. — Я сдвинул карту так, чтобы на Пустошь, испещренную корявыми закорючками, которые символизировали дурные места, пал солнечный луч. — Место гнусное, и без проводника туда лучше не соваться.

—Опасно, но нет лишних глаз? — спросил Альбо, потирая живот.

«Вам, клирик, не помешает малая толика страха, авось да похудеете», — чуть не сказал я.

—Опасно? — Гритт, когда речь заходит о местах, что именуются на картах «Огровыми Пустошами», «Змеиными Холмами» или, там, «Лесами Костей», у обывателя, что выезжал не дальше соседнего городка, возникают опасения и страхи — бедняге чудится, что в каждом таком месте притаилось зло вселенского масштаба, и ему невдомек, что если зло там и есть, то оно давным-давно обжилось, установило свои порядки и просто не хочет, чтобы к нему совались разные идиоты. — Скорее противно. Анархические коммуны земледельцев, отшельники веры, племена огров и гоблинов... И стаи аардварков, конечно.

—Аардварков? — содрогнулся Альбо. — Оборотней?

Боковое зрение — интересная штука: для того, кто владеет им в полной мере, открывается другая вселенная. Вселенная людей без масок, вселенная обнаженных лиц. Люди обнажают лица, когда им кажется, что на них никто не смотрит.

Оказалось, так же поступают и эльфы.

Я заметил, что после вопроса Альбо по губам принца скользнула легкая усмешка превосходства. Ах ты... Значит, говоришь, никогда не выезжал за пределы Витриума, вы-сочество? Но при этом — знаешь, что такое аардварк?

Лжете, эльфы! Все время лжете!

Но, Гритт, эльфы — не лгут.

Перворожденные, м-мать их!

Высшая раса? Такой же скелет, одетый плотью...

Более духовные? Вероятно.

Милосердные? До глупости.