Пат.

Бревис — громадный детина с нежным девичьим румянцем — вздрогнул, и нож дернулся, царапнув шею эльфийки. Взгляд метнулся ко мне.

—А, продавец хреновых корсетов...

—Но кремы-то были хорошие.

—Купчишка ты мизерный, пшел вон отсюда...

Я смолчал, переводя дыхание. Посмотрел на эльфийку.

Лицо девушки было в ссадинах и кровоподтеках. Щеки мокры от слез, глаза открыты, неподвижно смотрят в потолок. Из моей груди исторглось глубокое, какое-то нутряное рычание, даже я сам испугался. Редко, но бывает, когда я боюсь самого себя.

—Фатик! — прохныкал мой товарищ, через лоб которого протянулась длинная царапина. — Я все сделал как надо... А-а-а-апчхи-и-и! Если бы не... Гномья курва [14], это все аллергия!

На девушке был бежевый вечерний костюм, белые бриджи и высокие щегольские сапожки. В самый раз для верховой езды. Или для кахавной Г-Кренделя...

Я начал перемещаться вперед, хрустя остатками трельяжа. Кстати, весь прочий мусор был выметен. Эльфы — знатные чистюли.

—Назад! И опусти ковырялки!

Мечи Гхашш уткнулись остриями в пол, но с места я не сдвинулся. Шесть ярдов — серьезное расстояние, вряд ли я сумею что-то предпринять. Вся надежда на переговоры — или на удачу. Жаль, что после такого рыка мне уже не разыграть безучастие.

—Между прочим, у этой девицы прорва денег. Он посмотрел на меня, как на идиота:

—Яханный фонарь! Наши заказы нельзя перекупить!

Я знаю, приятель, но почему бы не попытаться? Спрос не ударит в нос, верно?

—Кстати, насчет заказа... Пояснишь в двух словах?

—Как только, так сразу.

—Митризен?

Он не двинул и бровью, зато дернул шеей — боль в расплющенном ухе наверняка была адской.

—Уйми своего гнома.

—Он не мой, он сам по себе. Это гном-отщепенец. Никто не хочет иметь с ним дела, он же постоянно чих...

— А-а-апчхи-и-и! Г! Но! Мья! Кур-р-рва! Фатик!

Бревис вздохнул.

—Он отойдет, ты отойдешь, я разрежу веревки, возьму девчонку и свалю, и всем будет хорошо.

Стало быть, мы ему не нужны, и это не Митризен. Я оказался прав насчет гуляша из гоблинов. Впрочем, это малое утешение. Я не мог дать ему уйти. Кажется, девчонка нужна ему живой, хотя...

Он был не дурак, этот Бревис. Словно прочитав мои мысли (наверняка упражнялся в физиогномике на беззащитных гномах!), он пояснил с обезоруживающим бесстыдством:

—Я могу ее убить, но лучше прихвачу с целым горлом. Получу больше денег.

Пат.

И тут я увидел за его ногами шевеление. Из-за стола на брюхе медленно-медленно выползал второй эльф, похожий на привидение, подхватившее бледную немочь. В рваной, забрызганной кровью блузе, с обрывками веревок на запястьях. Значит, эльфийка была не первой жертвой, верно, господин очевидность?

Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь при виде эльфа, однако ж — обрадовался. Олник тоже увидел эльфа, но я предостерегающе кашлянул и подвигал мечом, чтобы отвлечь Бревиса.

—Минуту, я дам тебе уйти, но сначала расскажу историю-крохотульку. Девушка в красной шапке, пирожки и волк как отражение твоих комплексов и тайных желаний.

—Чего? — Бревис был обескуражен. Еще бы, когда я, пытаясь разобраться, насколько я варвар и можно ли с этим что-то сделать, явился к доктору-мозгоправу и выслушал от него подобную муть, я был не просто обескуражен. Скажу прямо: доктору досталось несильно. Говорят, после поездки на воды (целебные источники у подножия Джарси, которые держал мой клан) у него даже пропал нервный тик.

Я начал излагать историю, растягивая ее лишними узорами и виньетками, а также возгласами: «И тут!», «А вдруг!» и «Внезапно!». Кажется, я потерял чувство времени, поскольку проклятый эльф полз слишком медленно. Я говорил и говорил, излагая все, что успел поведать мне подлец-доктор перед тем, как мои амок и чувство прекрасного выкинули его из окна.

—Девочка... — ошеломленно пробормотал Охотник.

—Ясен пень, ты ее не знаешь! Здесь вся суть в том, что сделал волк девушке в красной шапке, что она указала ему путь к дому своей бабушки? А та взяла и дала себя съесть. Ответ на этот вопрос и покажет нам всю меру твоего морального падения!

От этого пассажа даже эльф замер, видимо, размышляя над ответом. У Бревиса отвисла челюсть.

Но все прекрасное когда-нибудь кончается. На словах: «А пирожки в корзине? Это же явный намек на наши тайные желания. Обжираясь мучным на ночь или предлагая пирожки беззащитным старушкам, мы культивируем в себе варварскую жестокость к ближнему своему!» Бревис с трудом вернул начавшие расползаться в разные стороны глаза и зарычал от злости. Вот же, проникся сказкой! Сейчас изобразит серого волка в момент пожирания бабушки.

Тут-то его и настигло проклятие эльфов. Избитый бедняга мертвой хваткой вцепился в лодыжки Бревиса и отчаянным рывком опрокинул Охотника на пол!

Я проткнул мечом его затылок.

Никакой жалости к Охотникам.

—Молодца, эльф!

— А-а-апчхи-и-и!

Я кинулся к девушке (не думаю, что ей пошла бы красная шапка), но между нами ужом втиснулся эльф.

— Тион отваэ...Я сам!

Пошел вон, холоп? И это вместо «спасибо»?

Я отступил, разглядывая надменный профиль: даже избитый, в порванной блузе и измаранных пылью штанах, эльф умудрялся сохранять вид кичливый и заносчивый.

Его дрожащие бледные пальцы (клянусь, ногти были с маникюром!) начали дергать тугие узлы. Одновременно эльф что-то щебетал на своем языке, девушка отвечала спокойно, хотя у меня было опасение, что она расплачется. Великая Торба, мне бы такую выдержку!

Ладно, полдела сделано, теперь — еще одна задача: вывести эту парочку из заведения Элидора и доставить по ночному времени домой. Не думаю, что Охотники знают их адрес. По крайней мере, делаю на это ставку. А там, уже в безопасности, в тишине и покое, я задам им несколько интересных вопросов...

Внезапно за моей спиной раздалось ритмичное постукивание, словно полуночный дятел пробовал о стенку нашего заведения клюв.

Вернулся смертоносец!

Я сделал стремительный оборот, поднимая мечи в напрасной попытке защититься: клинок наверняка летел мне в лицо. Или в живот. Или в любую другую часть тела.

Лучше бы так и было. Забив в ноздри какую-то ветошь, чтобы фильтровать эльфийский запах, этот подлец Олник спешно простукивал стенки кулаком!

—Фто? — недовольно пробурчал он в ответ на мой взгляд.

—Здесь нет сокровищ, Ол. И никогда не было.

Мой товарищ икнул, из правой ноздри выпала ветошка.

—Как так? Но ты же сам, сам меня сюда заманил, сказал, что тут где-то золотце спрятано!

—Соврал. Нет тут сокровищ, я простучал все полы и стенки еще в позапрошлом году.

Гном охнул, щеки-яблочки налились румянцем:

—И знаешь, кто ты после этого?

—Да, твой единственный близкий друг. Вытащи тряпку из носа, сбегай к Элидору и спроси у него какой-нибудь выпивки. Денег не давай, просто скажи, что мы рассчитались за погубленную жизнь попугая.

Он наморщил лоб:

—А мы рассчитались?

Острием меча я указал на мертвых Охотников:

—Более чем. Более чем. Погоди, это еще не все. Потом — только не хлещи из бутылки! — потом попробуй отыскать для нас экипаж. Действуй быстро, у нас мало времени.

—Дохлый зяблик!.. Экипаж??? В нашем квартале? Посреди ночи?

Я пояснил терпеливо:

—Один... Охотник бежал. Он шустряк, выпрыгнул из окна. Я не знаю, сколько у нас времени в запасе, прежде чем он нагрянет с подельниками и все пойдет по второму кругу. Только теперь они прихватят арбалеты и напялят под рубашки кольчуги. А наши эльфы сами далеко не уйдут. Либо экипаж, либо лошадь, либо я не знаю что. Я не унесу двоих на закорках! Имею в виду — далеко не унесу.

Его передернуло.

—Эркешш... Зачем вожжаться с эльфами? Мы спасли их шкуры, и хватит с них! Я им еще припомню шкафчик папочки Джока!

Я покачал головой (между нами — она кружилась, в затылок бухала кровь):