Синьор Бонелли прошелся по своему рабочему кабинету, затем, остановившись напротив своего нового знакомого, пристально посмотрел ему прямо в глаза и еле слышно спросил:

— А с чего вы взяли, что этот роман вообще когда бы то ни было начинался?

Этторе вскинул на него недоверчивый взгляд.

— То есть… Вы хотите сказать, что…

— Что вам следовало бы обратиться с вопросом по поводу будущего Даниэлы не ко мне, а к жениху этой очаровательной девушки, — оборвал своего собеседника синьор Бонелли. — Этот молодой человек, конечно, не обременен семейными узами… Но, судя по некоторым высказываниям самой Даниэлы, и в особенности по неприкаянному взгляду ее небесно-голубых глаз, она с ним глубоко несчастна.

Этторе бессильно развел руками.

— Мне известно, что в их взаимоотношениях не все ладно… — с тяжелым вздохом признал он. — Только я думал, что все это происходит по вашей вине… — немного смутившись, продолжил он. — Ведь до меня дошли слухи, что…

— Боже мой, синьор Ампьери, неужели вы так плохо знаете любимую девушку, что могли поверить в подобную чушь? — укоризненно покачивая головой, проговорил Паоло Бонелли. — Взгляните на меня, разве я могу быть ее любовником?! — сделав широкий жест вокруг своего морщинистого лица, воскликнул он. — Ведь, если это до сих пор не удалось даже вам… — Он не договорил, сделав выразительную паузу.

— Откуда вам известно, что мне удалось, а что нет? — с легким раздражением поинтересовался Этторе.

Паоло Бонелли снисходительно улыбнулся.

— Я скажу вам больше… Мне известно даже то, что вы вовсе не являетесь одноклассником Даниэлы… Но ваша истинная личность мне нисколько не интересна, — заверил он, заметив, как смутился его собеседник. — Я хочу, чтобы вы усвоили только одно: Даниэла вовсе не та девушка, которая может стать вашей только потому, что вы ей симпатичны. Она станет вашей лишь тогда, когда поймет, что вы именно тот, кто ей нужен. Что вы именно тот, кого она ждала все эти годы…

Как бы я хотел, чтобы так оно и было, подумал Этторе, замерев неподвижно в офисном кресле. Я бы все отдал для того, чтобы Даниэла поняла это как можно скорее… Потому что последние несколько дней, которые я провел вдали от нее, были для меня просто пыткой… Потому что мне не нужна ни одна другая девушка на свете… Потому что она именно та, кого я ждал все эти годы…

— Ну так что же все-таки произошло? — вывел Этторе из задумчивости голос Клауса. — Почему ты вдруг решил приехать в Базель, хотя еще пару недель назад говорил, что навестишь меня не очень скоро?

Этторе бросил на него отсутствующий взгляд.

— Да вот, решил отметить с тобой успешное завершение сотрудничества с первым клиентом моего агентства… — рассеянно проговорил он.

Клаус одобрительно покивал.

— Ну что ж, неплохое решение, — внимательно разглядывая своего друга, заметил он. — Хотя, если все прошло удачно, не следовало останавливать работу агентства. Нужно было продолжать поиск клиентов.

— Вот она, немецкая расчетливость, — добродушно усмехнувшись, пробормотал Этторе.

— А также внимательность к деталям, которая позволяет мне заметить, что, судя по твоему удрученному виду, это сотрудничество прошло вовсе не так гладко, как ты говоришь, — осторожно проговорил Клаус. — А ну-ка, выкладывай все начистоту, — немного помедлив, сурово потребовал он.

Этторе достал из кармана куртки пачку сигарет, но, повертев ее немного в руках, раздраженно бросил на стол, так и не достав ни одной сигареты.

— Да, ты прав, все прошло вовсе не гладко, — с горечью в голосе признался он. — Совсем не гладко, — уточнил он несколько секунд спустя, нервно усмехнувшись.

— Что стряслось? — встревожился Клаус.

Этторе выдержал недолгую паузу, а потом тихо проговорил:

— Я влюбился в невесту нашего клиента.

Клаус обессиленно плюхнулся обратно и, с облегчением переведя дыхание, сокрушенно покачал головой.

— Мы с тобой дружим уже много лет, но я до сих пор никак не могу привыкнуть к твоим выходкам, — посетовал он. — Где это видано? Ты сообщаешь мне о своей любви с таким выражением лица, будто тебя заставили влюбиться под дулом пистолета.

— Лучше, если бы так оно и было, — еле слышно откликнулся Этторе.

Клаус бросил на него недоверчивый взгляд.

— Что, неужели все так безнадежно?

Этторе утвердительно кивнул.

— Иногда мне кажется, что безнадежнее просто не бывает.

— Может быть, ты объяснишь мне все по порядку? — предложил Клаус, удобнее устраиваясь в кресле. — А потом мы с тобой вместе решим, прав ты или нет…

Этторе некоторое время сидел неподвижно, словно решая, сможет ли его рассказ хоть что-то изменить. Затем взял со стола сигареты, закурил, несколько раз нервно щелкнув зажигалкой, и, устремив на своего друга пристальный взгляд, начал рассказывать о просьбе, с которой к нему обратился его соотечественник, работавший по контракту в Лугано, и о последующем ее выполнении, для которого ему требовалось, прежде всего, завязать знакомство с невестой этого парня. Завершив свой долгий и эмоциональный рассказ, он выдержал небольшую паузу и вдруг признался тихим, прерывающимся от волнения голосом:

— Я влюбился в Даниэлу сразу, в первую же секунду, как только увидел ее на той фотографии, которую показал мне ее жених… А потом, когда я начал следить за ней со дня ее отъезда из Лугано, я понял, что люблю ее так, как раньше не мог полюбить ни одну другую девушку… Просто не способен был так любить… Никого… Даже Барбару… — еще больше понизив голос, завершил он.

Услышав это имя, Клаус тоже торопливо закурил, но тут же погасил сигарету в пепельнице.

— Ты все еще не можешь простить меня за то, что теперь я являюсь ее мужем? — осторожно спросил он.

Этторе отрицательно покачал головой.

— Ты здесь ни при чем. Она сама выбрала того, с кем может стать по-настоящему счастливой… Ничего не поделаешь, зов предков, — невесело улыбнувшись, продолжил он. — Ведь она тоже родом из Германии…

Клаус поднялся из-за стола и подошел к окну, устремив задумчивый взгляд на проплывавшие по небу тяжелые серые облака.

— Знаешь, мы с тобой уже давно не разговаривали о Барбаре, — нерешительно начал он. — С тех пор как она стала моей женой, ты редко бываешь в Швейцарии… Редко звонишь, редко отвечаешь на мои электронные письма… А меня тяготит твое молчание… Тяготит и пугает… Вот и сегодня, когда ты так неожиданно появился здесь, я подумал…

— Клаус, ради бога, перестань… Я ведь тебе уже говорил: ты ни в чем передо мной не виноват, — поспешно оборвал своего друга Этторе. — Каждый человек имеет право на выбор. И ваш брак — это выбор Барбары. А нам с тобой не оставалось ничего другого, кроме как принять его… И мое знакомство с Даниэлой показало, что мы все поступили тогда правильно… Ведь Барбара, как бы симпатична она мне ни была, все же не та женщина, которая мне нужна… Я понял это только после того, как провел несколько дней в обществе Даниэлы… Я понял, что на самом деле никогда не любил Барбару по-настоящему… Что никогда не смог бы сказать о ней: я не могу без нее жить… Так, как я говорю это о Даниэле…

— Тогда почему же ты не сказал все это ей самой?

Этторе усмехнулся.

— А ты сам не догадываешься? Да просто испугался, струсил. Понимаешь? Именно поэтому и сбежал из Милана.

— Понимаю, — тяжело вздохнув, ответил Клаус. — Ты сбежал именно в тот момент, когда она ждала от тебя решительного поступка… А ты, как последний идиот, взял и отправил к ней вместо себя ее жениха, — завершил он.

— Вот именно, жениха, — подчеркнув интонацией последнее слово, откликнулся Этторе. — А как еще, по-твоему, мне следовало поступить? Ведь они были вместе четыре года, пока не расстались из-за этой дурацкой истории со стариком… По крайней мере, этот парень сам мне так сказал… И что же я должен был делать? Неужели ты считаешь, что я должен был разлучить их после того, как они провели столько времени вместе? Наверняка счастливого времени, — добавил он, борясь с желанием рассказать своему другу о фотографиях, уличающих жениха Даниэлы в измене.